спальней и отдельной гостиной. Новый ход.
Кийо не знал, было дело в тоне парня и его намёке, что он не мог это позволить, или было что-то глупее — типа желания сделать приятно Ниам, но он сказал:
— Мы берём.
— Двести тысяч йен за ночь.
Примерно тысяча девятьсот долларов за ночь.
Проклятье.
Ладно.
Фионн много платил ему за защиту Ниам. Он мог это позволит. Кийо отплатит Брану.
— Мы берём его, — твёрже ответил он.
Похоже, получилось гораздо жёстче, чем он намеревался, с каплей альфы, потому что клерк побелел и поспешил забронировать номер. Затем отсканировал их паспорта, вручил ключ-карты и даже обрадовался, когда Кийо отказался от демонстрации номера.
— Что это было? — спросила Ниам в лифте.
— Бран забронировал нам два номера. Я поменял их на один. Я буду спать на диване.
— Я предпочитаю свой номер.
Кийо с трудом подавил рычание.
— В последний раз ты сбежала из своего номера.
— Так я в заложниках?
Если бы она рявкнула в гневе, он сдержался бы. Но её тусклый голос без эмоций раздражал.
— Нет. Но, если не заметила, у меня тут враги, так что ты в опасности. И нас сюда привело твоё видение.
— Вряд ли Сакура — твой враг, — буркнула она, когда лифт открылся.
Следуя по указателям, Кийо остановился у их двери и провёл ключом над замком. Когда они прошли внутрь, он услышал вдох потрясения Ниам и обрадовался.
Они стояли в гостиной с большим диваном, где ему было бы удобно спать. Номер была стильной, минималистичной, но в том же дизайне Японии средних веков, как и фойе. Сильнее всего впечатляло окно во всю стену, где не только был чудесный вид на Токио, но и чётко вырисовывалась гора Фудзи.
Ниам прошла мимо по комнате и остановилась у окна. Он проследовал за ней и приблизился, желая быть рядом с карамельно-пряным запахом. У окна возникло ощущение, будто они парили над городом.
— Что означает название этого отеля?
— «Нацукашии»?
— Да.
— Технически, это означает «ностальгия».
— Красиво. Отель, комната… всё красиво. Ты выбрал его?
— Номер — да. Подумал, что тебе понравится вид.
И тут свет в её красивых глазах потускнел, она отвернулась, подошла к сумке, которую бросила у входа, взяла её и отправилась через открытые раздвижные двери в спальню.
Терпение Кийо лопнуло. Он пошёл за ней.
Комната была длинной и узкой, с огромной кроватью и окнами, дающими вид на город с двух сторон. За ним была дверь в мраморную ванную с душевой кабиной, куда уместились бы пятеро, и ванной, где можно было плавать. Он разглядывал Ниам, а она прошла в ванную, пальцы скользили по стенам и поверхностям, пока она не прошла мимо него. Она без слов бросила сумку на кровать и смотрела на город.
— Теперь будет вот так?
— Как будет?
Рычание, которое он сдерживал, вырвалось, привлекая внимание Ниам. Наконец-то.
— Что с тобой? Злишься, потому что я не рассказал тебе о стае и о Сакуре до прибытия сюда?
— Было бы хорошо знать это, чтобы избежать засады, но я ни на что не злюсь.
— Ты — нечто. Ты почти со мной не говорила после самолёта.
Она прищурилась, вспышка гнева в её глазах извращённо радовала его.
— Ты ясно дал понять в самолёте, что не хочешь быть друзьями. Я следую твоему примеру.
Услышав обиду в её голосе, которую Ниам старалась скрыть, Кийо шагнул ближе.
— Ниам, это не личное. У меня просто нет друзей, — с нежностью сказал он.
— Ложь. Фионн — твой друг. Отец и дед Коналла были твоими друзьями. И Сакура уж слишком дружелюбна для врага… — Она встала, и разочарованный взгляд беспокоил его. — И это всегда личное, когда кто-то считает тебя недостойным дружбы.
— Ты определённо достойна дружбы. — Его гнев рос от разочарования. — И мне напомнить, что я рассказал тебе то, что никому не рассказывал?
— И ты пожалел, что рассказал об этом, раз проснулся и вёл себя как чужой мудак.
Он вздохнул, провёл ладонью по волосам, выбившимся из пучка на макушке.
— Я не жалею, что рассказал тебе о маме, если это помогло. — Кийо пытался подобрать слова, которые смягчат удар от следующей фразы. — Но не хочу, чтобы ты думала, будто моё признание что-то означало.
Это самые неправильные слова. Он понял это, как только они слетели с губ. Обида мелькнула в бирюзовых глазах Ниам, за ней быстро пришёл гнев.
Они смотрели друг на друга миг в молчании, он готовился к словесному удару. Но она снова удивила его.
— Понимаю, — со смирением произнесла она.
Растерявшись от резкой смены тона, он выгнул бровь.
— Что понимаешь?
— Как это бояться своих эмоций. Я не хочу к тебе сильно привязываться, зная, что тебе нельзя привязаться и спокойно уйти. И ты не позволяешь себе сближаться с кем-то, потому что никому не доверяешь.
Он не мог дышать от её смелой честности. Ниам отвела взгляд, но он успел заметить тёмное одиночество в её глазах.
— Ниам… — Он не знал, что сказать.
Да и что мог сказать, когда она права?
Она смотрела на город.
— Я не хочу проводить следующие несколько недель или дольше, пытаясь разгадать значение видения, с таким напряжением между нами. — Она поймала его взгляд с яростной, но холодной решимостью. — Мы — не друзья, — заявила Ниам без эмоций. — Мы тут для работы. Будем собой, а не холодно отталкивать друг друга, напоминая, кем не являемся друг для друга. Мы всё понимаем. Разговоры или история — ради миссии, их не нужно принимать как некую связь. Давай просто согласимся на это, чтобы понимали ситуацию.
Что-то похожее на страх заполнило грудь.
Но Ниам права. И он кивнул.
— Договорились.
Ниам снова отвела взгляд, но немного расслабилась, словно напряжение покидало тело.
— Что же, — она медленно выдохнула, — не знаю, как ты, но я могу съесть лошадь. То бенто в самолёте никак не насытило.
Волнение ещё гудело в нём, но Кийо заставил ещё раз кивнуть.
— Да, я не отказался бы от еды.
— Что посоветуешь? — Она высыпала содержимое сумки на кровать. — Пока ты говорил с парнем в фойе, я читала буклеты. В здании есть ресторан со звездой Мишлена. Может, там подают на ланч.
Кийо покачал головой, вдруг захотев показать настоящий Токио. Он думал, что ей понравится.
— Ты любишь суши?
Она нахмурилась, губы задумчиво дрогнули.
— Не знаю, — ответила она после паузы. — Вряд ли я ела до этого хорошие суши.
— Я отведу тебя на рынок Цукиджи на поздний завтрак.
— Рынок Скиджи?
— Рынок Цукиджи — самый известный
