С моря потянуло холодным ветерком. Карет вздрогнула — одета она была в уже знакомую темно-зеленую тоненькую куртку. В этот момент с кормы ее окликнул Бозхдал — спросил, нужен ли он ей? Она ответила — нет. Тогда он отвязал сирианскую обезьяну и повел ее на берег. Там он поместил зверя в заранее устроенную нишу — пусть охраняет товары.
— Капитан Вар, — наконец выговорил Терак. — Думаю, будет лучше, если я отвечу на ваши вопросы. Если вы на самом деле любите Кларет, то этот разговор должен заинтересовать вас. Но предупреждаю, что история, которую я собираюсь рассказать, выглядит просто фантастикой. В этом случае я прошу — не зовите Бозхдала. Не надо взашей выбрасывать меня со шхуны.
Она несколько секунд задумчиво смотрела на него.
— Пойдемте, — пригласила она и, повернувшись, направилась на корму, где была расположена ее каюта. Открыв дверь, она придержала ее, пока Терак не вошел. Он неожиданно замешкался на пороге — она нетерпеливо, кивком поторопила его.
Перед ним открылось помещение с низким потолком, освещенное лампой, заправленной рыбьим жиром. Сбоку у стены узкая лавка, накрытая толстым атласным, зеленого цвета одеялом. Рядом привинченные к полу кресло и стол. Единственной приметой, напоминающей, что в каюте живет женщина, было огромное, в изумительной оправе зеркало. Возле переборки — буфет, по-видимому тоже прикрепленный намертво, створки его покрывала резьба.
— Садитесь, — пригласила капитан, указывая на кресло. Сама она прошла к буфету и достала графин ансинарда и два кубка. Один из них протерла тряпкой — очевидно, он долгое время не был востребован.
Затем наполнила кубки и села на кушетку лицом к Тераку. Они чокнулись, отпили, затем Карет призналась:
— Знаете, вы единственный мужчина, который вошел в эту каюту. Даже Бозхдал ни разу не переступал порог… — Она чуть раскраснелась. — Хорошо, выкладывайте вашу историю.
— Вы, конечно, догадались, — неторопливо начал Терак, тщательно выбирая слова, — что я и есть тот человек из Великой Тьмы, которого разыскивают власти.
— Вы из Великой Тьмы? — Глаза у девушки округлились.
Терак кивнул.
— Что вы знаете об этой части пространства? — спросил он.
— То, что знают все. Что эта туманность — прибежище пиратов и работорговцев. Такой же остров есть и у нас, он называется Петоронкеп. — Она теперь более настороженно глянула на Терака. — Значит, вы оттуда?
— Да, я там жил.
После недолгой паузы он потер руки, чтобы унять волнение, затем продолжил:
— Дело в том, что вам известно о Великой Тьме несколько больше, чем вам кажется. Давайте вернемся немного назад — ну, скажем, в ваше детство. В ту пору вам приходилось слышать рассказы об опустошительных набегах пиратов и особенно отрядов работорговцев, которые опустошали все ближайшие планеты — Кларет, Малимамеди, Батиру Дэп и другие. Уже через несколько часов после приземления я услышал, что патрули в пространстве ничего не могут с этим поделать. И в то же время в последние годы подобные рейсы практически прекратились?
Она, не отрывая глаз от его лица, сделала глоток.
— Мне кажется, я начинаю понимать. Вероятно, готовится один большой поход. Хорошо, объясните, как все это касается Кларета? Мне показалось, об этом и пойдет разговор. Только, я считаю, подобное положение должно удовлетворять нас. Мы далеко не самый близкий к Великой Тьме мир.
— Нет, — резко ответил Терак и начал объяснять почему.
Когда он закончил, она некоторое время сидела не в силах шевельнуться. Как статуя… Лицо у нее было задумчивое. Однако первые же ее слова выдали в ней женщину:
— Бедная девочка! Вы очень сильно любили ее?
Терак кивнул.
— Я никогда не слышала имени Альдур, — добавила Карет. — Я всегда полагала, что имена самых известных пиратов у всех на устах. Почему о нем никто не слышал, если, как вы утверждаете, он командует ими всеми?
— Альдур очень умный человек, — ответил Терак. — Ему прекрасно известно, что его подручных хорошо знают в окружающем пространстве. Более того, они даже гордятся подобной славой. Но это недальновидная политика. По причине подобного тщеславия многие из них рано или поздно лишались головы. Именем Альдура никто и никогда не станет пугать маленьких детей. Он удовлетворяется реальной, абсолютной властью. Теперь он решил, что пробил час воспользоваться ею. Вот такой это человек…
Про себя Терак подумал — вот каков тот человек, которого я должен убить прежде, чем он убьет меня.
Он поднес к губам кубок с ансинардом, аккуратно отпил, поставил его на стол.
— Удивительно, — неожиданно резко сказала Карет, — но я верю каждому вашему слову. Это полностью противоречит тому, с чем я сжилась за последние три года — с тех пор, как Джанло принял командование над верными центральному правительству войсками, но клянусь всеми ветрами Кларета, я согласна с вами. То-то все складывалось слишком легко.
— Вы мне поможете?
— Чем только смогу, — пообещала она.
Терак с облегчением подумал, что он не ошибся в своем выборе.
Девушка поднялась и добавила в кубки вина. Терак внимательно наблюдал за ней и наконец решился задать вопрос, который буквально жег ему мозг.
— Карет, — он впервые назвал ее по имени, — когда этот офицер расспрашивал обо мне, почему вы меня не выдали?
Она ответила просто, с обезоруживающей искренностью:
— Потому что вы не похожи на мужчину, которому необходимо прибегать к насилию.
IV
Прежде всего он вспомнил Сели. Тот последний миг, когда в кабине корабля бросил прощальный взгляд на ее обезображенное тело… Запал он поставил на семь дней — как раз через неделю всеочищающий огонь должен был напрочь выжечь внутренние помещения корабля. Однако эти мародеры из космопорта решили поторопиться, пятеро суток показалось им достаточным сроком. Сколько же их было, ворвавшихся в корабль и обнаруживших ее позор?
Гнев вспыхнул в нем — разглядывая ее мертвую, истерзанную, как могли они судить, какой она была при жизни? У нее всегда были веселые глаза, она не могла без улыбки…
Затем в памяти возникли картинки, относящиеся к его прошлой жизни. Припомнилась злополучная встреча, на которой Альдур увидел ее, и восхитился ею, и забрал к себе, когда он, Терак, был в отлучке. Всем было известно, что Терак не спускал никому, кто посмел бросить на Сели слишком пристальный взгляд — пусть это был сам Альдур. Люди, которые пренебрегали этим правилом, обычно плохо кончали. Кровь вытекала из них через ротовое отверстие.
Все-таки Альдур рискнул — и что это дало ему? Ничего! Все равно, поклялся Терак, он заплатит мне. Заплатит империей, которую намеревался создать.
Вот каков он, Альдур, самый жестокий человек, который видел насквозь любого мошенника, от которого нельзя было укрыть никакую проделку или ложь. Альдур с детства варился в среде рожденных на кораблях пиратов, с юности проникся их законами, не признающими никаких законов. Он был подлинный питомец Великой Тьмы, — более того, ее попечитель и преобразователь. Ему хватило мозгов понять, что это сборище выброшенных человечеством негодяев обречено. Каждый атаман устраивал свои делишки за счет соседа — бесконечная грызня всем грозила могилой.
Альдур первым сумел объединить их, первым начал вынашивать планы создания новой империи, в которой таким планетам, как Кларет, не выжить. Единственный способ сохранить мир и спокойствие — пусть относительное, хрупкое — это взять его жизнь. Терак не видел другого выхода…
Слишком долго человечество жило воспоминаниями о прежнем величии, слишком часто вспоминало о славе прежних дней. Альдур сказал: «Старая империя рухнула. Нет больше могучих королей на троне Аргуса. Пристаны на ближайшем к нам Кларете погрязли в пучине гражданской войны. Силы, которая загнала нас в недра Великой Тьмы, больше не существует. Но мы-то существуем — и мы вернемся! »
Осуществление замысла началось исподволь, без всякой спешки. Его подручные не уставали драть глотки — хватит, мол, сидеть дожидаться! Зачем нам эти безумные планы? Альдур всем давал выговориться, потом коротко закрывал дискуссию, и все продолжало идти прежним порядком. Конечно, Альдур тоже испытывал нетерпение, однако он умел сдерживать себя. В конце концов не выдержал, решил дать себе слабинку — и взял Сели.
Тераку припомнилось их первое объятие, первый поцелуй и следом цель, ради которой он появился на этой планете.
Еще…
Еще…
Теперь в его объятиях была другая женщина. Она ничем не походила на Сели, но с ней тоже было хорошо. Все здесь, на шхуне, было по-другому — заглядывающая в иллюминатор звезда, свежий натуральный воздух. Все это ему по сердцу… Стоит только пустить сюда пиратов и работорговцев, и вся эта благодать рухнет. Зачем? В эти секунды он понял, что есть более веская причина для исполнения задуманного, чем месть. Он был многим обязан той женщине, которую теперь держал в объятиях, обязан взрастившей ее земле и воде.
