Всё ближе и ближе.
И вот, наконец, она у стены.
Каждая сота теперь была, наверное, сантиметра полтора в поперечнике, не больше клавиши, и стена теперь казалась гигантской клавиатурой. У неё на глазах каждый из гексагонов немного втянулся, образовав вогнутую поверхность, будто бы ждущую прикосновения.
Хизер, скрюченная внутри центаврянского конструкта, глубоко вдохнула.
Хизер в психопространстве ощутила покалывание в вытянутом указательном пальце, словно он наполнился электричеством, ждущим разряда. Она поднесла палец ближе, невольно ожидая, что между её невидимым пальцем и ближайшим к нему гексагоном проскочит искра. Однако энергия продолжала накапливаться внутри неё, не разряжаясь.
Пять сантиметров.
А теперь четыре.
Три.
И два.
Один.
И, наконец…
Контакт.
24
Кайл и Стоун обедали в «Водопое»; днём витражные лампы были выключены, а окна незашторены, отчего заведение было больше похоже на ресторан, чем на бар — хотя цены были всё же скорее барные.
— Ко мне сегодня заходил президент Питкэрн, — говорил Кайл, закидывая в себя крестьянский обед, состоящий из хлеба, сыра и маринованных огурцов. — Он в страшном возбуждении по поводу моего проекта квантовых вычислений.
— Питкэрн, — пренебрежительно провторил Стоун. — Да он же неандерталец. — Он помолчал. — Ну, не взаправду, конечно, но выглядит очень похоже — толстенные брови и все дела.
— Может, в нём и есть неандертальская кровь, — сказал Кайл. — Была ведь такая теория? Что Homo sapiens sapiens в Восточной Европе скрещивались с Homo sapiens neanderthalensis, так что по крайней мере некоторые из современных людей несут в себе неандертальские гены?
— Ты откуда вылез, Кайл? Из пещеры? — Стоун усмехнулся собственной остроте. — Уже лет двадцать как выделили участки неандертальской митохондриальной ДНК, а полтора года назад получили полный набор неандертальской ядерной ДНК — в «Природе вещей»[23] был целый эпизод на эту тему.
— Ну, как ты говорил, никто в наши дни не смотрит таких передач.
Стоун фыркнул.
— Так или иначе, это вопрос решённый — что человек неандертальский не был подвидом того же вида, к которому принадлежим мы сами. На самом деле они были чем-то иным: Homo neanderthalensis, совершенно отдельным видом. Да, возможно — но только возможно — что люди и неандертальцы могли производить на свет детей, но эти дети почти наверняка были стерильны, как мулы.
— Нет, — продолжал Стоун, — она слишком прямолинейна — эта идея, что если у кого-то надбровные дуги, значит, в нём наверняка неандертальская кровь. Надбровные дуги — это часть нормальной вариативности Homo sapiens — как цвет глаз, или перепонка между большим и указательным пальцами. Если рассмотреть менее очевидные детали неандертальской анатомии — такие как носовая полость с двумя боковыми треугольными выростами, или следы крепления мышц на костях конечностей, или даже полное отсутствие подбородка — то можно увидеть, что они совершенно непохожи на людей. — Он отхлебнул пива. — Неандертальцы вымерли полностью и безвозвратно. Они были венцом творения в течение где-то ста тысяч лет, но потом их сменили мы.
— Жаль, — сказал Кайл. — Мне всегда нравилась идея о том, что мы их ассимилировали.
— Природа так не работает. То есть, возможно, в случае некоторых видов это иногда и случается; к концу нынешнего столетия на нашей планете, несомненно, будет больше людей смешанного расового происхождения, чем чистокровных представителей отдельных рас. Но чаще всего мирной передачи эстафетной палочки не происходит, и настоящее не ассимилирует прошлое. Новое попросту уничтожает старое.
Кайлу вспомнились попрошайки с Квин-стрит.
— У тебя есть студенты-аборигены?
Стоун покачал головой.
— Ни одного.
— У меня тоже. И я не думаю, что у нас есть хоть один преподаватель из коренных.
— Я таких не знаю.
— Даже на факультете культуры коренных канадцев?
Стоун качнул головой.
Кайл отхлебнул из своего стакана.
— Да, может, ты и прав.
— Я точно прав, — ответил Стоун. — Конечно, аборигены по-прежнему существуют, но они чрезвычайно маргинализированы. Десятилетиями среди них фиксируется самый высокий уровень самоубийств, самая высокая детская смертность и самый высокий уровень безработицы среди всех демографических групп страны.
— Но я помню, что когда я двадцать лет назад ходил в школу, — сказал Кайл, — то со мной училось несколько коренных.
— А как же. Но это благодаря правительственным деньгам — а ни Оттава, ни провинции теперь не тратят деньги, если эти траты не приносят им кучу голосов избирателей — а в данном случае это, к сожалению, невозможно. В Канаде сейчас украинцев много больше, чем коренных канадцев. — Он помолчал. — В любом случае, правительственные программы вроде той, что привлекла коренных в твою школу, никогда не имели успеха; я как-то делал одну работу в министерстве по делам коренных канадцев и народов севера, пока его не упразднили. Коренные не хотят нашей культуры. И когда мы решили, что их культура несовместима с нашим образом жизни, мы перестали поддерживать их права на земли и позволили им как этносу вымирать. Мы, европейцы, отобрали Северную Америку у аборигенов окончательно и бесповоротно.
Кайл какое-то время молчал, потом сказал:
— Ну, хотя бы никто не собирается отобрать её у нас.
Стоун отхлебнул пива.
— Ну да. Пока на Землю не заявятся любимые пришельцы твоей жены, — сказал он без тени юмора.
Какое чудо! Захватывающее и волнующее, как кислота, которую она попробовала наряду со многими другими вещами, когда впервые приехала в большой город.
Разум другого человека!
Это запутывало, пьянило, пугало и возбуждало.
Она боролась с удивлением и волнением, пытаясь снова вывести рассудок на первый план.
Но другой был таким иным.
Начать с того, что это был мужчина. Разум мужчины.
Но было и много других несоответствий.
Изображения были окрашены по-другому. Всё какое-то коричнево-жёлто-серое и…
Ах да, конечно. У Боба, двоюродного брата Хизер, была такая же проблема. Этот человек, кем бы он ни был, страдал дальтонизмом.
Но не хватало и чего-то ещё. Она могла… в общем, слово «слышать» здесь подходило не хуже прочих… она могла слышать его мысли, беззвучную болтовню, голос без дыхания, звук без вибрации, слова, падающие влево и вправо, словно костяшки домино.
Но это была непонятная абракадабра…
Потому что слова были не английские.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
