Слуги подали все необходимое для чайной церемонии, и княжна Нисима, одна из самых знаменитых хозяек столицы, занялась приготовлением чая, одновременно поддерживая беседу. На князя Комавару, которого немного пугали чересчур рафинированные манеры столичных женщин, такт и обаяние Нисимы произвели огромное впечатление.
Чайная церемония, как и другие занятия аристократов, была особым ритуалом со своей эстетикой, хотя столичная знать придерживалась канонов не так строго, как некоторые фанатичные секты, существовавшие в империи. Используя неистощимое воображение, княжна Нисима умела оживить традиционную церемонию и придать ей оригинальность. Сегодня она решила представить гостям нечто особенное, такое, что никто из них не мог бы связать с классическим чаепитием. Теперь Нисиме оставалось только придумать, как воплотить свою идею естественным и непринужденным образом.
— Вы поедете в Сэй вместе с князем Сёнто, брат Суйюн? — спросил монаха Комавара. Он отчаянно старался не пялиться на княжну, хотя это усилие заставило его собрать в кулак всю волю солдата.
— Если князь Сёнто пожелает того, — сухо ответил Суйюн.
В сердце Нисимы внезапно вспыхнула досада на монаха за его холодность и сдержанность. Все они такие, думала девушка. Глядя на Суйюна, сидящего напротив нее, она пыталась разобрать истинное лицо этого человека за непроницаемой маской. Такая же одержимость овладевала Нисимой и в общении с братом Сатакэ, предыдущим духовным наставником Сёнто. Она готова была на любые уловки и проказы, лишь бы заставить Сатакэ-сум улыбнуться или разозлиться — проявить хоть какие-нибудь человеческие чувства, однако почти всегда ее попытки оканчивались полной неудачей.
Заварив и подав чай по всем правилам, княжна Нисима принялась расспрашивать Комавару о его родной провинции, о варварах и их обычаях. Комавара отвечал ей, следя за тем, чтобы разговор не выходил за приличествующие рамки.
— Ими движут иные побуждения, госпожа Нисима. Вы не сможете понять их уклад в привычном для нас смысле. И кто знает, что произойдет дальше? Я не умею предсказывать будущее, поэтому прошу меня извинить. — Комавара отвесил иронично-искренний поклон.
— Князь Комавара, вам не нужно извиняться за неумение предсказывать будущее. Уж это я могу делать и сама.
Прекрасно знакомый с чувством юмора своей падчерицы Сёнто подхватил игру:
— Ниси-сум, как же так вышло, что я не подозревал об этом твоем таланте? Или он просто затерялся среди множества других дарований?
— Нет, мой господин, — лукаво улыбнулась Нисима. — Все так, как вы и предположили. С вашей проницательностью вы бы обязательно заметили эту блестящую способность вашей любимой дочери, но, видите ли, дело в том, что я сама открыла ее только сегодня утром. Это случилось сразу после восхода солнца. Я сидела и расчесывала волосы, и вдруг на меня снизошло… — девушка широко раскрыла глаза, — Великое Озарение! Да-да, именно так, и я тут же подумала, что обязана предсказать всем своим близким их будущее. Я решила, что это им очень пригодится.
— Вот как, — произнес Сёнто, сохраняя серьезное выражение лица. — Значит, Великое Озарение! Известен ли братьям-ботаистам сей феномен, Суйюн-сум?
— Конечно, ваша светлость. Все знают, что чаще всего Великое Озарение осеняет людей, когда они расчесывают волосы. Как раз поэтому монахи-неофиты наголо бреют головы, чтобы Великое Озарение не стукнуло их раньше, чем они будут готовы к столь знаменательному событию. — Закончив высказывание, Суйюн едва заметно улыбнулся, отчего Нисима внутренне затрепетала.
«Живой человек под маской!» — едва успела подумать она, но улыбка уже исчезла, и напротив за столом снова сидел один из Молчаливых, лицо которого выражало абсолютное бесстрастие.
— Ну что ж, госпожа Предсказательница, лично мне очень интересно узнать результаты вашего Великого Озарения, если вы окажете нам честь и поделитесь откровениями, — шутливо проговорил Сёнто.
— Охотно, мой господин, хотя должна предупредить всех вас… я не имею никакого отношения к тому, что вы услышите о своем будущем, — ни к плохому, ни к хорошему.
— Договорились. Наша судьба зависит только от богов, — сказал Комавара и, вспомнив про монаха, добавил: — Если будет на то милость Ботахары.
Все собравшиеся сделали вид что не слышали упоминания о богах — мифических созданиях, веру в которых сменила ботаистская религия, — но слова молодого князя все же заставили Сёнто подумать: «Он и вправду провинциал».
Из рукава кимбтю Нисима извлекла изящный мешочек из черной кожи, украшенный узором в виде цветов белой глицинии. Она потрясла мешочек, и, услыхав звон монет, все тотчас рассмеялись: хорошо знакомый звук означал, что внутри находятся гадательные монетки кован-синг.
Кован-синг был одним из бесчисленных способов прорицательства, распространенных в Ва. За многие века предсказатели будущего перепробовали почти все: кости, черты лица, камни, кристаллы, кишки животных, карты, даже доску ги-и. Тем не менее история доказала, что самый верный способ гадания — это кован-синг, так как им пользовались еще древние люди — те самые, на смену которым пришли Пять Князей, а было это так давно, что о точной дате летописцы спорили до сих пор.
— Ну, кто первый? — спросила Нисима, позвенев монетками.
— Предоставим эту честь князю Комаваре, — предложил Сёнто.
Чтобы освободить на столе место для монеток, чашки и бокалы сдвинули в сторону.
— Вы готовы узнать свое будущее, князь Комавара? — вопросила княжна.
Комавара кивнул, и Нисима быстрым движением бросила на стол семь серебряных монеток. Все подвинулись поближе, чтобы рассмотреть выпавшую комбинацию.
— Я определенно вижу Лодку, князь Комавара, символ путешествия и процветания, — проговорила Нисима, не сводя глаз со стола.
— А если чуть-чуть сдвинуть две монетки, получится Облако, не так ли? — невинно спросил Сёнто.
Как всем было известно, Облако означало любовное увлечение, и замечание Сёнто слегка обеспокоило Комавару. Княжну Нисиму, однако, намек отца ничуть не смутил.
— Как скажете, дядя, но прошу простить мое несогласие с вами: Лодка здесь выражена гораздо более явно, чем Облако.
— Отдаю должное вашим глубоким познаниям, — кивнул Сёнто падчерице.
— Посмотрите, князь Комавара, вот эта монетка портит линию корабля. — Нисима легонько коснулась монеты указательным пальцем, стараясь не сдвинуть ее с места. — Она говорит об опасности, о чем-то, чего следует остерегаться. Возможно, Лодка указывает на предстоящий вам обратный путь в Сэй. Богатство и процветание тоже могут таить в себе угрозы, князь. Монетка, обозначающая мачту, легла не совсем верно — ваша мачта падает, а значит, опасность угрожает вам в самом недалеком будущем. Сказать точнее сможете только вы сами. — Нисима дотронулась до следующей монетки — единственной, которая не входила в очертания Горы Божественного Вдохновения. — Старший кован — искушение; монета легла веером вверх. Лишь время покажет, что скрывается за веером. Одно могу утверждать наверняка: соблазны и искушения сыграют какую-то роль в вашей дальнейшей жизни и, возможно, повлияют на ваше благосостояние. До конца я не уверена, но соблазны — рискованная вещь. — Нисима подняла глаза, и серьезные лица зрителей напомнили ей, что она собиралась всего лишь немного развлечь гостей. — Кажется, вы притягиваете к себе опасности, князь Комавара, — зловеще зашептала княжна. — Наверное, с нашей стороны неблагоразумно сидеть так близко от вас. — Она сделала страшные глаза и осмотрелась по сторонам, будто ожидала, что с небес на них свалится что-нибудь ужасное. Оценив представление, все засмеялись. Голосом старой ведьмы Нисима проскрежетала: — Держите острый меч наготове, молодой князь. Мир велик и полон опасностей! Будьте внимательны, они подстерегают вас сзади, спереди… и с боков тоже. Опасность, опасность, опасность… — Голос ее затих, и зрители благодарно захлопали.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
