Среди потомков Дунайки двое сумели вписать свои имена в историю России: один из сыновей Федора, Михаил, участвовал в Отечественной войне 1812 г. и в победоносном походе против Наполеона. Когда 31 марта 1814 г. русские войска и войска союзников вошли в Париж, Михаил Федорович Орлов в чине генерал-майора был среди тех, кто принимал капитуляцию. В России он вступил в московский «Союз благоденствия», а 1825 г. выступил вместе с другими декабристами на Сенатской площади, был уволен и сослан в Калужскую губернию под надзор, но уже с 1831 г. он вновь поселился в Москве. Другой Орлов, названный Алексеем в честь брата Алехана, героя Чесмы, служил отечеству иначе: он тоже был на Сенатской площади, но со стороны тех, кто подавил восстание; более 10 лет служил начальником Отдельного корпуса жандармов. В 1856 г. был направлен первым уполномоченным императора Николая I на Парижский мирный конгресс и от имени России подписал «мирный трактат», закончивший Крымскую войну. За это он был удостоен княжеского звания. Хотя братья и выступали за разные идеалы, дружбы их, заповеданной отцом, это нарушить не смогло: Михаил за участие в восстании был осужден на каторгу, но Алексей спас его, заменив приговор более мягким…
Владимир Орлов
За 3 года до смерти отца Григория Ивановича, 8 июля 1743 г., родился сын Владимир. Вскоре он остался исключительно на попечении братьев: умер отец, а за ним последовала и мать, Лукерья Ивановна. Он рос очень хилым и крепким здоровьем не отличался, поэтому ни о каком кадетском корпусе и просто о жизни в городе речь не шла. Мальчику нужно было поправляться, и старшие братья, которые очень любили своего младшенького, порешили: пусть в деревне поживет, свежим воздухом подышит; успеет, чай, еще городских удовольствий приобщиться! Воспитывали Владимира брат Иван и нянька, знавшая его еще младенцем. Куда уж тут до образования: нянюшка читала мальчику Закон Божий, а он все свое свободное время гонялся по лугам с сачком — за бабочками и прочими насекомыми, безоблачные же ночи проводил за наблюдением небесных светил. Деревенское воспитание навсегда сделало юного Орлова скромным, немного замкнутым; он потом, даже живя в Петербурге и за границей, чурался светских развлечений. Но время шло, мальчик рос. Браться, которые уже состоялись при дворе императрицы Екатерины, решили, что нужно ему в город перебираться, делать карьеру. Они, собравшись, рассудили, что лучшей карьерой для представителя славного рода Орловых, генеральского сына, конечно, будет воинская, и предложили ему выбирать любой гвардейский полк на его вкус. Благо они-то уж, ходившие у государыни в любимчиках, могли его пристроить куда угодно. Надо сказать, что Владимир — единственный из пятерых Орловых, кто не принимал деятельного участия в перевороте 1762 г., однако среди прочих гвардейцев он приветствовал громкими криками императрицу. За него говорило то, что он — Орлов, и Екатерина распространила свою милость и на него: он, не достигший еще совершеннолетия юноша, в одночасье стал графом и получил придворное звание камер-юнкера. Вскоре и сам Владимир, и, что гораздо важнее, его братья поняли: он не станет приличным военным, поскольку ни здоровье, как говорили тогда — «слабое телосложение», ни склад ума не позволяют. Младший Орлов тяготел к наукам и искусству, к которым имел вкус. В России приличное научное образование получить в ту пору было негде, и Владимир был направлен, куда и многие русские студиозы со времен Петра Великого, — в Германию. Братья предварительно советовались с лейб-медиками императрицы: выдержит ли юноша дальнюю дорого и долгую разлуку с домом? В Лейпцигском университете, который к тому времени имел уже более чем 350-летнюю историю, он учился на естественнонаучном факультете; главный интерес для него представляла астрономия. Из развлечений, предоставляемых студентам в провинциальном и довольно тихом Лейпциге, В. Орлов очень полюбил музыку; каждый субботний вечер в снимаемой им квартире собирались другие любители музыки и разыгрывали пьесы знаменитых композиторов. За годы обучения в Германии сложились научные и дружеские связи Владимира Орлова: он был дружен с одним из основателей национального немецкого театра И.-К. Готшедом и с писателем моралистского толка К.-Ф. Геллертом, водил знакомство с известными всему просвещенному свету французами Д. Дидро и Ж.-Л. д'Аламбером, авторами и издателями знаменитой «Энциклопедии». Юноша был умен, любезен и обходителен и производил на всех, с кем имел дело, самое приятное впечатление. Исключение, пожалуй, составляет Екатерина Романовна Дашкова. Она, путешествуя в те годы по Германии, познакомилась с Владимиром Орловым, но ее отзыв о нем, мягко говоря, субъективен и слишком сильно отличается от мнений, приводимых в других источниках. Княгиня Е.Р. Дашкова пишет в своих «Записках»: «Я познакомилась также с младшим Орловым — графом Владимиром. Человек он был недалекий и, обучаясь в Германии, усвоил только самоуверенный тон и совершенно ни на чем не обоснованную убежденность в своей учености. Он вступал со мною в споры, вынуждая к ним вообще всех, с кем разговаривал»{156}. Юношеский пыл она приняла за навязчивость, скромность и провинциальную робость — за самодовольство, а уже навязывать споры о науке и — кому?! — ей, именовавшей Дени Дидро «близким другом», было и вовсе, с ее точки зрения, верхом наглости. Возможно, на мнение княгини Дашковой о Владимире Орлове наложилась ее нелюбовь к Орловым вообще, ведь она считала, что братья своими мощными плечами оттеснили ее от трона императрицы…
Владимир, видимо, действительно был склонен к философствованиям и абстрактным рассуждениям: когда годы учения окончились и он возвратился в Санкт-Петербург, Екатерина приблизила рассудительного молодого человека к себе, сделав едва ли не штатным собеседником. Известна любопытная история, когда Владимир едва не поплатился милостью императрицы за свою добросовестность и рассудительность. Случилось это в 1769 г., когда Екатерина Великая первой в России сделала себе прививку оспы. Лейб-медик императрицы доктор Роджерсон требовал, чтобы некоторое время его пациентка ни на миг не ложилась и не засыпала, хотя ее терзала лихорадка и постоянно хотелось прилечь от слабости в членах. В. Орлов, бывший при Екатерине, столь пунктуально исполнял повеление врача и ходил за императрицей следом, что она не смогла ни разу прилечь. Сослать-то, конечно, молодого Орлова она не сослала, но разгневана была, а потом простила…
В 1766 г. В.Г. Орлов был назначен директором Санкт-Петербургской академии наук. Ему ко времени назначения на сей пост исполнилось едва 24 года, но, куда ж деваться, взялся.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
