Хотя, какое там «нормально»? Видимо, пока меня не было, Миу получила жесткий нагоняй от Линды. На мордочке испуг, ушки прижаты, с беспокойством ждет какой-то пакости от девушек, и подготовлена программа на моторику. То ли под стол нырнуть, то ли в угол забиться. Была бы человеком, считал бы без проблем. С котами еще путаюсь.
Петр ожидал нас у машины злой и молчаливый. Пару раз сплюнул в песок кровь и зарыл движением сапога.
— Что случилось? — напрямик спросил я.
— Язык прокусил, с Миу столкнулся, — не стал увиливать он. — Теперь болит.
— Сильно болит?
— Не в этом дело. Не сумел уклониться. Размяк от безделья, реакцию потерял. Это обидно.
Миу вышла из дома под конвоем Марты и Линды. Жалкое, забитое существо, идущее на эшафот.
— Господин, бестолковая рабыня нижайше просит простить ее, — промямлила Миу и бухнулась на колени, лбом в песок. Петр отскочил на два метра, будто ему под ноги петарду бросили.
— Видишь, Миу, капитан сам тебя боится, — развеселилась Линда. — Не будет он тебе хвост отрывать.
— Голова болит? — спросил Петр, присев на корточки.
— Сначала было очень больно, но сейчас почти прошло, — прижала ушки Миу.
— Тогда садись в машину, — Петр стряхнул со лба Миу песчинки и погладил по головке. — Смотри на жизнь веселей, непоседа. Бывает и хуже.
Я сел в машину, а Миу посадил себе на колени. Не хватало еще, чтоб Владыка увидел ее заплаканную физиономию. На приведение девушки в форму осталось совсем мало времени. Рядом плюхнулась Линда. Марта решила сесть на переднее сиденье. Скинула черную шелковую накидку с капюшоном, попыталась протиснутися в салон. Но два меча в ножнах на спине застряли в дверном проеме. Ей пришлось развернуться к нам лицом.
— Мама, роди меня обратно! — вслух изумился Петр. Четыре кинжала в специальных ножнах на поясе, черное трико в обтяжку, два меча за спиной. Сказал бы, что на Марте костюм ниндзя, если б не два предмета, отливающих вороненой сталью.
— Прелестный бронелифчик, — первым опомнился Петр. — Тебе идет.
— Ужас, летящий на крыльях ночи! Разреши мои сомнения. На тебе бронетрусики или пояс верности?
— По обстоятельствам, — улыбнулась Марта довольной кошкой.
Глаза Миу округлились.
— Госпожа Марта, прости бестолковую рабыню за непочтительность. Она не знала, что ты воин.
— Еще раз назовешь меня госпожой, отшлепаю.
— Но, госпожа, бестолковая рабыня…
— Рррр!
— Марта, не рычи, — вступаюсь я за Миу. Покрепче обнимаю ее и прижимаю к себе. — Мы сейчас не дома, и летим во Дворец. А во Дворце Миу должна прикидываться обычной рабыней.
Ощутив мою поддержку, Миу успокаивается. Щекочу ей животик и чешу под подбородком, пока не добиваюсь мурлыканья. В этот момент в кармане начинает пищать и вибрировать рация. Миу взвизгивает и подпрыгивает. Достаю нехитрую машинку, смотрю на экран.
— Твой папа хочет с нами поговорить. — Ушки встают торчком. Ожила девушка. Нажимаю кнопку приема, — Алло! Слушаю тебя, мой друг.
— Какой забавный и полезный амулет! Посетишь ли ты сегодня мой дом, друг?
— Я на пути к нему. Уже вижу его на горизонте.
— Не печалит ли тебя здоровье?
— Здоровье — нет. Но печалит одна целительница, которая не отходит ни на шаг, и по воле которой я вынужден есть только целебные кашки. Да, рядом со мной одна рыжая непоседа. Не желаешь что-нибудь сказать ей?
— Она нас слышит?
Все, кто рядом со мной, слышат все, что говорю я. Но не слышат того, что говоришь ты.
— Тогда я поговорю с ней потом, с глазу на глаз.
— Ты мудр, мой друг.
— Вижу вашу машину. Линда говорила, завершать разговор надо словами «конец сеанса». Это правильно?
— Да. Конец сеанса или конец связи. А потом нажать красную кнопочку.
— Конец сеанса, мой друг.
— Конец сеанса! — убираю рацию в нагрудный карман. По глазам вижу, что у Миу тысяча идей и тысяча вопросов. Поэтому наношу превентивный удар.
— Все вопросы — Линде.
Петр подправляет курс и начинает снижение. Даже издали видно, на ступенях необычно много народа. Миу трепыхается, пытаясь слезть с моих колен, но держу крепко. Машина мягко ложится на грунт. Распахиваю дверцу и позволяю Миу выйти первой. Ага, сама скромность. Ушки почтительно отведены назад, придерживает мне дверцу. К нам приближается целая делегация, не меньше полусотни котов. Большинство — обычные участники «утренних посиделок». Из гостей узнаю караван-баши.
Шурртх рассказал Линде, что история с бокалом яда обросла легендами. Если им верить, я выпил целый кубок, а возможно, и не один. Кстати, где сама Линда? А, вставляет сережки… Пратты сережек не носят. Как украшение — не носят. Как наказание — другое дело. Кольцо, которое стягивает в трубочку края ушной раковины — мягкое наказание. Колокольчик в ухе — более серьезное. Победить врага и обрезать ему правое ухо — опозорить. Левое обрезают пойманному на прелюбодеянии. Впрочем, такое бывает редко. Линда, видимо, решила шокировать местную публику. Почему бы и нет? В ее роль мелкое хулиганство вписывается.
— Друг мой, ты совсем избаловал рабыню, — встречает меня Владыка.
— Она того стоит. Скажу по секрету, только когда держу ее в руках, спокоен, что ничего не начудит, — играю на публику.
— Что же она натворила?
— Сегодня? Точно не знаю, но Петр от нее шарахается как скакун от степного фаса. Подозреваю, что налетела на дикой скорости и сбила с ног. В общем, пострадали оба. А что вчера было… Нет, рассказывать бесполезно. Это надо видеть.
— Может, ее стоит выпороть?
— Ее? Друг мой, с появлением в доме этого стихийного бедствия жизнь стала намного… разнообразнее. Если оно исчезнет, я зачахну с тоски.
Мы дружно обернулись. Стихийное бедствие прижало локотки и ушки, ссутулилось и вид имело самый жалкий и побитый. Среди встречающих прокатилась волна добродушного фырканья. От этого хвост стихийного бедствия прошел между ног и прилип к брюху. Пришлось потрепать Миу по голове, взъерошить прическу и притянуть поближе к себе, обнять за талию. Так мы и вошли во Дворец.
— Шеф, прилюдно обнимать рабыню — моветон, разврат и легкий эпатаж, — пришло на имплант сообщение от Стаса. Мысленно дал себе подзатыльник. В границах Дворца Миу остается рабыней. Вздохнув, слегка шлепнул Миу по заду.
— Иди на кухню. Узнай, что будет на обед.
Миу упорхнула. Сколько я прошел с ней в обнимку? От ступеней до дверей. За дверьми большинству не видно. Итак, метров пять-семь. Около пяти секунд. Перед этим разговор шел о ней. Мое рукоприкладство в русле темы разговора, так что вполне сойдет за грубоватую шутку. Прокольчик, но маленький.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
