Она чувствовала его встревоженный взгляд. Как хорошо сидеть с друзьями после ужина за этим, освещенным светом, столом, где она, как дочь, заменяет покойную…
Тетя Сильвестра была среди них. Но стерся в памяти страшный призрак – труп, распростертый на носилках. Милая старушка опять улыбается доброй снисходительной улыбкой, как в тот день, когда они вместе ехали на улицу Медичи. Амбра был прав: любимые не умирают… Они исчезают с последним воспоминанием о них оставшихся.
Кабинет Виньябо, Режи, Жорж… трагическая ночь сочельника – и надо всем этим материнское лицо той, что отошла во время ее долгого печального пути и сегодня предстала снова! Да, она жива! «Тетя! Тетя! – хотела крикнуть Моника – прости и пойми!» И, призывая в свидетели покойную перед любящими друзьями и перед тем, кому она давала право судить свою жизнь, Моника сказала:
– Нет, Жорж! Не затемняйте смысл моих слов. Я говорила о том выздоровлении, которым обязана вам! И кому же я должна это сказать, как не вам же и не этим старым друзьям, заменяющим мне не только тетю Сильвестру, но и всю мою семью! О моих родителях не будем говорить… Я для них – только безделушка, перешедшая в другие руки. Мне не о чем было говорить с ними при встречах. Если бы я не сдерживала себя, мне оставалось бы только крикнуть: «Вы и ваше разложившееся общество – истинные виновники моих заблуждений!» С тетей Сильвестрой я бы осталась чистой, простой девушкой… О, я знаю, тут есть и моя вина! Будь я немножко терпимее, пожертвуй я гордостью… и в такую ночь, как сегодня… мне так стыдно, стыдно! Но поздно! Трясина затягивает… хочешь вытащить ноги и не можешь!
Она закрыла лицо руками.
– Дорогая деточка, – воскликнула г-жа Амбра, – зачем вы себя мучаете? Что такое прошлое в вашем возрасте, когда вся жизнь впереди!
– Сумасшедшая! – умолял ее Жорж, – Дорогая моя! Вы мне еще дороже за эти сомнения! Кто может упрекнуть вас прошлым, если вы его оплакиваете с такой болью. Посмотрите на меня! Что сейчас весь мир для нас – для нас, переживающих эту минуту!
– Меня страшит ослепляющий свет этого счастья, – ответила Моника. – Достойны ли мои руки принять этот дар, не запятнав его?
Он страстно прижал к губам ее нежные, белые пальцы.
– Зелень только пышнее разрастается на выжженной пожаром земле! Моника, именем тети Сильвестры, я умоляю вас, будьте моей женой…
– Могу ли я? – прошептала Моника.
– Не только можете, но и должны, дитя мое, – воскликнул невольно задрожавшим голосом Виньябо. – Поздравляю вас, Бланшэ, ваш выбор прекрасен!
Моника с сияющим, мокрым от слез лицом положила свою руку в трепещущую руку Жоржа. Он стоял бледный от счастья. Его мечта исполнилась.
– А теперь, дети мои, – сказала г-жа Амбра, – я не хочу вас гнать, но сейчас уже три часа, и пока вы доберетесь до Парижа… Когда идет ваш поезд, Жорж?
– В четыре!
– Правда, – сказала Моника, – я и забыла, что у вас лекция в Нанте…
– А вы, дорогой учитель, не едете с нами? – спросила она Виньябо.
– Нет, г-жа Амбра так добра, что приютила меня на ночь.
– В таком случае, едем! Мы только-только успеем!
– Нет-нет, – сказала Моника, видя, что Виньябо и Амбра хотят их проводить, – оставайтесь, ужасный холод!
В автомобиле они молчали, предавшись каждый переполнявшим их чувствам и мыслям – сияющим счастьем и беспорядочно спутанным у Моники. Радость и благодарность у него, укоры совести – ослепительные снопы жгучих искр…
Они ехали, упоенные лунной ночью; фонари автомобиля врезались в туманную глубину леса.
– Поедем тише, Моника. Какая красота!
Они приближались к повороту в Буживаль. Река лежала среди синеющих островов, как серебряный шлейф.
– Да, какая красота! – прошептала Моника.
Автомобиль остановился. Они молча взялись за руки. Их сердца говорили в безмолвии… Губы слились в поцелуе. Вечная клятва!
Они тронулись в путь. Перед ними открывалась дорога к счастью!
В это время Амбра с женой и Виньябо собирались расходиться.
– А знаете, дорогой друг мой, что все это доказывает? – сказал старый профессор, подымаясь по лестнице. – Это доказывает, что для молодого существа, не совсем еще испорченного социальным укладом, современные нравы являются ужасной, но великолепной школой жизни. Присмотритесь к нашей «холостячке». Пройдя через двойное воспитание, даже после войны она сохранила жажду самостоятельности, которою захвачено теперь столько женщин…
– Много ли их! – возразила г-жа Амбра, – Так ли это? Большинство покорно несет свои цепи! И, как это ни грустно, многие с ними не желают расставаться.
– Не все ли равно! Избранные увлекут за собой толпу на путь справедливости и добра. Будем надеяться, мой друг, на них – они работают и будут работать как равные нам. Можно ли осудить Монику за то, что она по-своему шла вперед. Шаг неудачный, но все же шаг к будущему.
– Согласитесь, однако, что не будь Бланшэ… – сказала г-жа Амбра.
– Да, но вспомните и Виньерэ… Когда женщина спотыкается, виноват всегда мужчина.
– Мужчина! Вечно мужчина! – проворчал Амбра. – Не справедливее ли было бы сказать, что все мы – игрушки в руках высших сил? Радость и горе – слепы. Управляют только силы… А мы им подчиняемся.
Виньябо снисходительно заключил:
– Лишний повод не осуждать Монику. Разве думаешь о навозе, когда вдыхаешь аромат цветка?
Примечания
1
Музыкальный термин, означающий постепенное усиление звучности (итал.).
2
Вот я вас! (лат.).
3
Я смешон (лат.).
4
Поровну (лат.)
5
Специальную (лат.).
6
Pes equinus – лошадиная стопа (лат.).
7
В качестве очевидца (лат.).
8
Любовь в сердце (итал.).
9
Смехом бичует нравы (лат.)
10
Мастер создается трудом, – делай же, что делаешь (лат.).
11
Да (англ.).
12
Наружный вид (лат.).
13
Во-первых (лат.).
14
«Да смилуется» (лат.).
15
«Ныне отпущаеши» (лат.).
16
«Из глубины воззвах» – псалом (лат.).
17
Остановись, прохожий! (лат.)
18
Ты попираешь стопою любезную супругу! (лат.).
19
Большая церковь на внутренних бульварах.
20
Названия газет, означающие «Французская жизнь», «Спасение», «Планета».
21
Форма вежливого обращения к уважаемым писателям, художникам и т. д.
22
Гарсон – лакей в французских кафе или ресторанах.
23
Фланер – человек, праздно гуляющий по улицам в поисках впечатлений или случайных развлечений.
24
Променкар в Парижских театрах – стоячие места в глубине партера.
25
Две большие венерические больницы в Париже.
26
В Париже есть два кольца бульваров – «внутренних», почти в самом центре города, и «внешних».
27
Альфа (иначе гальфа – или эспартеро) – африканское растение из которого выделывается бумажная масса.
28
Сеть недорогих ресторанов в Париже.
29
У входа в парижские театры часто можно встретить людей, перепродающих билеты с надбавкой.
30
Potin значит – «сплетни»; отсюда Saint Potin – «святой сплетник».
31
Заключительная картина парижского «ревю».
32
Такие «письма-телеграммы» передаются в Париже по пневматическим трубам.
33
«Королева Бланш»
34
Пять сантимов.
35
Французская Академия имеет сорок действующих членов, называемых «бессмертными».
36
Вся балюстрада парижского Собора богоматери (Нотр-Дам) украшена весьма популярными в Париже фигурами сидящих на корточках чудовищ-химер.
37
Так называется зала в Луврском музее, где собраны самые знаменитые произведения. (Прим. ред.)
38
Игра слов, содержащая намек на пьесу Гюго «Король забавляется». Фамилия Дюруа созвучна слову iе rоi – «король».
39
«Исповедуюсь всемогущему богу… Блаженной Марии пресно деве».
40
Герои романа Бернардена де Сен-Пьера (конца VII в.), изображающего идиллическую жизнь двух юных влюбленных на лоне природы, в экзотической обстановке.
