М'Шин угадала, что это. Цепной меч Повелителя Ночи. Он насадил ее на свой меч.
Небольшой угасающей частью сознания ассасин попыталась оценить повреждения — однако прямой и грубый человеческий разум возобладал над боевыми наркотиками и беспощадной выучкой. Она умирала. Она будет мертва через пару мгновений.
— Богоубийца, — выдохнула она, не слыша собственных слов. — Так… запомнят… меня.
Талос сморгнул с глаз жгучие слезы. Большим пальцем он нащупал активационную руну меча.
«Угроза, угроза, угроза». Талос мигнул, убирая с экрана мерцающие руны тревоги, — и на багрово-красном поле не осталось ничего, кроме скрытого маской лица ассасина и ее пустых кровоточащих глазниц.
«Ave Dominus Nox», — прошептал он и включил цепной меч.
Следующие шестнадцать часов Талос дрейфовал в пустоте. Он занял одну из абордажных капсул, брошенных первой ротой. В абсолютной тишине собеседниками Повелителя Ночи были лишь горе и чувство удовлетворенной мести. Они отлично помогли скоротать время.
Когда капсулу подняли на борт «Завета крови», вернувшегося за уцелевшими товарищами и добычей, Талос все еще сидел в одном из кресел. На его доспехах запеклась кровь.
Люки распахнулись, и за ними Талос увидел знакомый ангар правого борта.
Там его ждали воины Первого Когтя, держа оружие на изготовку.
— Она мертва, — сказал Талос и устало поднялся с кресла.
В зубьях его цепного меча застряли клочки мяса и обломки кости. Перед тем как покинуть корабль, Астартес изрубил М'Шин в куски, вымещая на трупе горькое разочарование. В темноте мостика смертные члены команды, пережившие бойню, отчетливо слышали все. Воображение дорисовало остальное.
— Талос…
Капитан Малкарион, военный теоретик, медленно приблизился.
— Брат…
Талос так же медленно поднял голову.
— Она убила нашего отца, — проговорил он в потрескивающий вокс.
— Я знаю, брат. Все мы знаем. Пойдем. Нам надо… разобраться с последствиями.
— Призрак сказал, что я это сделаю.
Талос бросил взгляд на покрытый запекшейся кровью клинок.
— Я ему не поверил. Не верил до тех пор, пока не ощутил то зло, что она принесла с собой в наш дворец.
— Все кончено, — вздохнул Малкарион. — Идем, Талос.
— Это никогда не кончится.
Талос с грохотом швырнул меч на палубу.
— Но теперь по крайней мере я знаю, почему он дал мне такое имя. «Одна душа, — сказал он. — Ты бросишься в погоню за этой единственной сверкающей душой, когда все остальные откажутся от мести».
— Брат, идем…
— Если тронешь меня, Малкарион, ты умрешь следующим. Оставь меня. Я иду к себе. Мне надо… подумать.
Талос оставил меч на полу. Примус подберет его.
— Как хочешь, Ловец Душ, — сказал капитан.
Талос хмыкнул в ответ. Смешок отдавал горечью.
— Ловец Душ. Что ж, думаю, я смогу к этому привыкнуть.
XVIII
Братство
Пещеры и туннели под горной грядой, звавшейся Коготь Омниссии, скрывали множество тайн и чудес. Именно здесь был основан командный центр Легио Маледиктис, сердце операций Адептус Механикус на планете Крит Прайм.
В этих туннелях работало до миллиона человек — миллиона живых душ различной степени модификации. Задымленный воздух дрожал от нестерпимого жара, оставляя после каждого вдоха металлический привкус.
По всей подземной системе протянулись ленты конвейеров: полотнища транспортной системы, перевозящие сырье, боеприпасы, детали и сервиторов из одной пещеры в другую. Каждая из этих пещер достигала нескольких сотен метров в высоту. В любой из них мог бы спокойно уместиться титан класса «Владыка войны». Своды пещер были практически не видны. Их усеивали консоли, датчики, подвесные мостки, подъемники, лифты, цистерны с прометиумом, а также огромные иконы Марсианского Механикус. Красный камень стен, простиравшийся когда-то насколько мог видеть глаз смертного — а то и дальше, — почти исчез под позднейшими наслоениями.
Город заводов и кузниц, скрытый под бронированной шкурой коры этого мира. Город, основанный для того, чтобы снабжать Империум Человечества божественными машинами, единственное предназначение которых — вести людские армии в крестовые походы умирающей Империи. Город, процветавший на протяжении почти двух тысячелетий.
Равнинная местность у подножия горной гряды была захвачена Магистром Войны еще вчера. Последняя вылазка войск Адептус Механикус не смогла снять осаду врат поселения 017–017, и следы этой неудачи простирались до самого горизонта. Десантные транспортники и «Громовые ястребы» Астартес свозили солдат и космодесантников как с орбиты, так и с других фронтов этого мира, собирая перед грядой армию невиданной силы. Остальную часть равнины покрывали трупы скитариев и смертных. Тут и там можно было увидеть корпуса поверженных титанов. Мертвая плоть разлагалась в лучах утреннего солнца. Органические части скитариев уже начали смердеть и покрываться трупными пятнами. По останкам павших титанов ползали муравьи — это личные техноадепты Магистра Войны собирали части гигантских машин для использования их в битвах на других мирах.
Абаддон тщательно выбирал цель атаки. Он знал, что основные силы легиона Титанов сражались на других планетах сегментума. Взятие 017–017 не только дало бы победителям доступ к сырьевой базе. Если поселение падет, Империум лишится еще одного оплота могущества.
Главные врата долго не продержатся. Поселение 017–017 слишком сильно разрослось. Аллея Триумфа, ведущая к основной части нижнего города, находилась вне зоны действия пустотных щитов. Вход в поселение теперь защищали только адамантий и стойкость бойцов Адептус Механикус. Но это их не спасет. Под концентрированным огнем врата падут за несколько часов. Они достаточно широки, чтобы пропустить трех титанов… равно как и армию Магистра Войны.
Находясь в кольце осады, грозящей полным уничтожением, тайный город воззвал к лучшим своим сыновьям. И те из них, кто остался в строю, ответили на зов. Они шли по пещерам под знаменами былой славы, ощетинившись мощнейшими из орудий. И рядом с ними миллионы адептов, сервиторов и скитариев подняли оружие, чтобы отбить атаку захватчиков.
Последние сыны Легио Маледиктис пробудились, и город дрожал под их тяжелой поступью.
«Опаленный» в полной готовности стоял на палубе. Транспортник походил на стервятника в темном оперении брони. Его двигатели завывали, заставляя дрожать раскаленный воздух ангара. Корабль дышал жаждой битвы, и боевой дух Астартес пробуждался при одном взгляде на него.
Первый Коготь разомкнутым строем промаршировал к опущенному пандусу. Броня бойцов была залатана — в той степени, в какой ее можно было починить за несколько часов, проведенных бойцами на борту «Завета крови». Сеть шрамов покрывала каждый доспех. Меркуций и Узас, оставшиеся без опытных оружейников, вообще выглядели так, словно выжили в последнем бою только чудом. Керамитовые пластины их доспехов были испещрены трещинами, царапинами и вмятинами.
Меркуций жаловался на то, что машинный дух доспеха отзывается на команды с большим запозданием. Оно и неудивительно, учитывая, что пришлось пережить его броне.
Астартес переключал на ходу режимы зрения, тихо ругаясь в канал вокса.
— Охотничье зрение не работает, — сообщил он через какое-то время.
Меркуций говорил неохотно — и на то имелись веские основания.
— Плохое предзнаменование, — немедленно хмыкнул Узас. — Очень плохое.
— Я не верю в предзнаменования, — отрезал Адгемар.
— Интересно тогда, — ответил Узас, — что ты делаешь в отряде, которым командует пророк?
— Узас, — сказал Талос, поворачиваясь к нему.
— Что?
Талос не ответил. Даже не шевельнулся.
— Что? — повторил Узас. — Нравоучений не будет?
Талос по-прежнему стоял молча и без движения.
— Его показатели с ума посходили. — Кирион сверился с данными, выводившимися на визор. — Проклятье… Ксарл!
Полуобернувшись, Талос споткнулся и начал медленно заваливаться на бок. Ксарл подхватил его в падении. Их доспехи столкнулись с громким лязгом.
— Что с ним? — спросил Меркуций.
— Семь глаз откроются без предупреждения, — выдохнул Талос в вокс, — и сыновья Ангела взмоют ввысь, и отмщением будут гореть сердца их.
— Ты еще не понял? — бросил Меркуцию Кирион. — Септимус! Ты нам нужен.
— Сыновья Ангела ищут золотой клинок… и несут возмездие братьям, чьи души выгорели дотла…
— Септимус! Бегом! — Кирион сорвался на крик.
Вознесенный повернул рогатую голову к смертному, чье имя он даже не пытался запомнить.
