— Леша, не надо. Не вставай. Пожалуйста.
— Тихо!
Легче. Нормально. Сейчас.
Оглядываюсь кругом. В углу замечаю кирпич. Подойдет. Синичка следит за моим взглядом.
— Нет, Леша.
— Да. Давай сюда.
Слушается. Кирпич, сука, тяжелый. Если Фома придет один, есть шанс. Если нет — сразу провал. Хотя провал по любому. Даня-то у них. Кирпич выскальзывает.
— Нельзя, Леш. Надо по-другому!
Сползаю назад. Тупик. Я в тупике. Попахивает отчаянием.
Шаги. Дверь открывается. Рано. Часа еще не прошло. Но мне плевать. Кирпич как-то очень удобно ложится в ладонь, из последних надорванных сил бросаюсь вперед, бью по лысой голове вошедшего, он валится на пол, замахиваюсь на следующего, но руку мою перехватывают, заламывают, лечу мордой в пол, от столкновения с бетоном выпадаю в темноту от вспышки разрывающей боли, но включаюсь в реал от знакомого голоса.
— Техника хороша, над реакцией придется поработать! Пойдешь ко мне в отдел, научу приемчику.
— Серега, сукин сын! — хриплю я. — Неужели ты?
— Не рад!
— Ты не глюк? — меня переворачивают на спину.
— Живой?
— Чуть-чуть.
— Живой! А Юрика ты на хрена вырубил? — краем глаза замечаю, что тот, кого я по голове огрел, с трудом поднимается с пола.
— Какого хрена так долго? Меня тут почти похоронили! — выдыхаю с облегчением.
— Братца твоего ловили. Шустрый он, как блоха! Заставил нас побегать! Пока разговорили его, потом только жучок заметили. Ты ж хоть предупредил бы, что собираешься в такую жопу встрять.
— В следующий раз предупрежу. Даня где?
— В машине у меня. Допрос стажеру устраивает. Молодец пацан!
— Слава Богу! — выдыхает Синичка. — Леше врач нужен, — включается в разговор. Садится рядом со мной на пол.
— Обойдусь, — кладу ее ладошку на лицо. — Так хорошо. Лучшее лекарство.
Боже, неужели ты услышал нас. Все позади. Это очень хорошо. Вдыхаю запах Синички, отъезжаю. Теперь можно передохнуть.
Глава 28. Все налаживается
Опять больница. Она меня никак не отпускает. Но сейчас я как никогда чувствую наполненность и защиту. Все налаживается. Лешу скоро выписывают. Ему уже намного лучше, синяков и ссадин еще хватает, но они уже не доставляют такого дискомфорта, как раньше. Мне чаще хочется улыбаться, и внутри не обрывается все от каждого его сдавленного стона и гримасы боли. Мы пережили это. Вместе. А мой мужчина еще раз доказал, что готов отдать жизнь за наше благополучие.
Взбегаю по ступенькам, сворачиваю направо. Палата Леши в другом крыле, но сейчас я спешу к отцу.
Распахиваю дверь, папа сидит, опираясь на подушки. Клавдия Ивановна заканчивает завтрак, убирает посуду. В руке отец ритмично сжимает мягкий мячик. Руки все еще плохо слушаются его, ног он не чувствует пока, но врачи делают оптимистичные прогнозы.
— Доброе утро! — вещаю я весело.
— Синичка, — улыбается папа. Говорить ему пока тоже тяжело. Но он старается.
— Ты сегодня бодрячком? — подхожу, целую его в щеку.
— Ага! — приподнимает вверх руку с мячиком.
— Сегодня даже кашу всю умял. Не то что вчера! — вступает в беседу Клавдия Ивановна.
— Вчера… ужасная каша…, - с паузами поясняет отец. — Кофе хочу!
— Ага! И виски с сигарой! — возмущаюсь я.
— Да! Потом… А сейчас кофе.
— У тебя далекоидущие планы, это радует! Если сегодня съешь еще и обед, завтра обещаю тебе глоток кофе! — папа улыбается.
— Иди сюда, — подзывает ближе. Я наклоняюсь, обнимаю его. Это так легко и приятно. Почему мы не делали так раньше? Тогда нам мешал глупый барьер! Хорошо, что сейчас он сломан.
— Яся, давай … о серьезном, — хмурится.
— Что?
— Нотариуса видеть хочу. И адвоката. Фирму вернуть…
— Эх…, - вздыхаю тяжело. — Может, ну их?
— Нет. Пусть осталось мало, я хочу знать сколько! — твердо. И это радует. Ему нужен повод для борьбы, пусть будет.
— Сделаю.
Отец в курсе всего случившегося. Первые дни после того, как пришел в себя, он путался в воспоминаниях. Постепенно все встало на свои места. Рассказали мы ему обо всех печальных событиях не сразу, но со временем пришлось открыться. Два дня он молчал. Мы переживали, что навредили. Потом заговорил. Просил прощения. У меня. Сказал то, чего я ждала так долго. Не все словами, во взгляде я прочитала больше. На этом обиды мы оставили в прошлом. Теперь нам нужно держаться вместе.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Враги все за решеткой, теперь им уже не выбраться. Фому арестовали тоже. За хранение и сбыт наркотиков, которые нашли в его доме, незаконное хранение оружия, удержание человека в заложниках и еще несколько статей. Как соучастница пошла и Агата. Ее обвинения не такие серьезные, скорее всего, отделается условным сроком, но пока она тоже за решеткой. Как выяснилось, именно Агата навела Фому на наше местоположение. У нее был телефон человека, который охранял нас в лесном заброшенном домике по приказу моего мужа. Агата позвонила этому Артуру и выведала нужную информацию. А дальше нас забрали люди Фомы. Страшно это было, опасно. Неведение, стойкое ощущение, что ты лишь пешка в большой игре, а твоя жизнь и жизнь твоего ребенка ничего не стоят. Но самые жуткие воспоминания остались у меня от того подвала. Больно вспоминать кровь, страдания любимого человека и свою невозможность помочь. Но мы прошли через это, став сильнее, сплоченнее, ближе.
Обнимаю отца, прощаюсь, бегу к Леше.
Захожу в палату, а там пусто… Как-то неприятно сжимается внутри. Прекрасно понимаю, что он скорее всего где-то в отделении. Но кровать как-то подозрительно аккуратно заправлена. Выхожу, иду к постовой медсестре.
— Здравствуйте, а Дементьев из 348-й где?
— Дементьев? Побитый который? Так выписали его.
— Когда?
— Да часа два назад. После обхода сразу.
Иду немного в шоке. Достаю телефон, набираю номер Леши. Долго не берет. Сбрасывает. Что за фигня?
Выхожу на крыльцо. В задумчивости бреду к машине. Вдруг сзади меня ловят сильные руки, глаза закрывают ладонями.
— Дементьев! — рявкаю я.
— Точнее! — шепотом на ушко.
— Леша, блин!
— Зачет! Это тебе!
В руках у меня оказывается букет осенних листьев и малиновый торт.
— Очень интересно! Как это понимать?
— Как напоминание. Замуж за меня согласилась выйти, а насчет даты молчишь! А мне не нравится, что мой сын — Александрович, а любимая женщина хоть и носит мою фамилию, но, как бы не мою!
— Так в том и беда! Мне же развестись сначала надо!
— А вот и повод для праздника! Держи главный подарок, — достает из кармана сложенное пополам Свидетельство о расторжении брака.
— Ух ты! — расплываюсь в улыбке. — Как ты это сделал?
— Волшебство!
— Но ведь месяца еще не прошло. Да я и заявления на развод не писала.
— Как это не писала? Писала. Ты просто забыла, — хитро улыбается Леша.
— Так получается я теперь снова Истомина? — прищуриваюсь.
— Нет. Фамилию тебе менять не стали. Зачем? Ты хочешь два раза документы переделывать?
— Нет. Удобно. Хоть с фамилией я не прогадала!
— Теперь главное с мужчиной не прогадай!
— Нет. На этот раз я точно попадаю в десяточку.
— А где наш сын? У доброй тетушки?
— Да.
— Очень вовремя. Поехали домой! Я голодный, — покусывает мои губы. Вырываюсь с трудом.
— Я ничего не готовила!
— Все что мне нужно, я приготовлю под душем! Минут за пять. И сразу за горячее — в кровать! — прикусывает мою губу, облизывает.
— Ммм, какой оригинальный повар, — смеюсь.
— Ага. Поехали. Не терпится попробовать мой кулинарный шедевр!
— А тебе можно так напрягаться? — веду по его все еще припухшей брови.
— При правильном аккуратном подходе мне можно все!
— А если я хочу не очень аккуратно? — намеренно провоцирую.
— Если ты и дальше будешь тормозить, получишь неаккуратно прямо сейчас!
— Ох, как страшно. Не буду злить повара. Поехали скорее!
