Даже прогрессивные педагоги могут обнаруживать, что поддерживают половое сношение как the сексуальный акт, сами того не желая. Джоун Раппапорт, которая, будучи учительницей, провела серию охватывающих широкий круг тем дискуссий под названием «Подростковые вопросы» в одной из частных школ на Манхэттене, была озадачена, когда услышала, как оценивают ее курс учащиеся средних классов. Когда ее спросили, говорит Раппапорт, что она узнала [на этих занятиях], «одна девочка ответила: «В основном, типа, не занимайтесь сексом»". Остальные ребята с ней согласились. Раппапорт провела выходные в раздумьях, как же так могло произойти, что программа, отражающая сбалансированное, терпимое и, как она думала, исполненное энтузиазма отношение к сексуальности, трансформировалась в «просто скажи «нет»".
Наконец она нашла разгадку. «Вы знаете, — сказала она, — мы много говорим о СПИДе и ЗППП, мы говорим об эмоциях и сексуальных идентичностях, о разных видах семей, о… ну, практически обо всем. Мы говорим, что мастурбация нормальна и что не нужно ее стыдиться или беспокоиться о ней. И да, мы отговариваем от полового сношения. Но мы никогда, ни разу не говорим о мастурбации как об удовольствии или о любых других способах получения сексуального удовольствия».
Положим, американский секспросвет никогда и не мыслился как форма эротического обучения. Ровно наоборот: большинство его деятелей как сегодня, так и в прошлом полагали и полагают, что дети и без того получают подобного больше, чем нужно. Эти люди рассматривают занятия в классах как противоядие против «излишне сексуализирующих» СМИ и «принудительной» культуры сверстников; их собственная роль — роль адвокатов информированной предусмотрительности против торговцев импульсивностью и более трезвых удовольствий детства, как например спорта и дружбы, против преждевременной тяги генитального секса. Редкий педагог выбивается из этой колеи. На неделе после того поучительного анализа Раппапорт дала своим шестиклассницам задание: «Идите домой и найдите свои клиторы». Учительница, которая сама тогда была матерью двух мальчиков–подростков, смеялась от удовольствия, вспоминая шокированные лица своих учениц, но в то же время понимала и опасности того, как поступила: «Была бы то государственная школа, меня бы уволили».
Подводя итог, можно сказать, что, хотя преподаватели воздержания–плюс не налагают требуемое правыми эмбарго на обсуждение секса вне гетеросексуального моногамного брака, их концентрация на половом сношении как на the запретном акте, вкупе с прикрыванием фиговым листком непенетративных сексуальных практик, имеет парадоксальный и, в конечном счете, вредный эффект. Как ни пытаются они снять акцент с полового сношения, в конечном итоге оно оказывается перекрывшим собой всю картину. Выражение заниматься сексом возвращается по умолчанию в точности к тому значению, которое оно издавна имело для американских детей и подростков (и американских президентов) - к тому, что пенис делает во влагалище (про «американских президентов» — это намек на президента Клинтона, который, несмотря на то, что Моника Левински делала ему минет, в своих показаниях, которые он давал Конгрессу, утверждал, что «сексом» с ней не занимался, за что Конгресс (безуспешно) пытался обвинить его во лжи под присягой, с чем и был связан импичмент — прим. перев.). «Для ребят «заниматься сексом» означает иметь половое сношение, — рассуждает Раппапорт, вторя тому, что мне говорили многие другие учителя. — Так что, когда мы говорим «избегайте полового сношения», не упоминая все остальное, получается, что всего остального будто не существует. Они воспринимают это как «не занимайтесь сексом».
Когда разработчики учебных программ начали осознавать эту путаницу, они вставили в них упражнения, в которых учащиеся должны обсуждать, что именно означает воздержание. Тем не менее «главное послание», укоренившееся глубоко в родном языке, держится насмерть. Один педагог из Миннеаполиса так пересказал определение, которое дают воздержанию его ученики: «Мы делали эти вещи руками и ртом, и с трапецией, и с пони — но мы не занимались сексом».
Представляя половое сношение как «самую–самую» — и, подразумеваемо, единственно «нормальную» — сексуальную практику, педагоги не только увеличивают вероятность, что их ученики будут иметь посредственный секс, пока не наткнутся на какой–нибудь другой источник сексуального просвещения. Сознают они это или нет, но они также передают и постулат, что секс является главным образом гетеросексуальным и репродуктивным и, что важнее всего, что он всегда опасен.
Такой неинформированный секс, более того, действительно опасен. «Когда взрослые отрицают полный диапазон человеческого сексуального выражения и рассматривают только половое сношение как «секс», учащиеся лишаются важной образовательной возможности, — писала сексуальный педагог Мэри Крюгер в 1993 году. — Многие молодые люди считают, что не существует никакой приемлемой формы сексуального поведения, кроме полового сношения. Следуя этому положению, учащиеся могут подвергать себя риску нежелательной беременности или заболеваний, передающихся половым путем, совершая половое сношение, когда менее рискованное сексуальное поведение было бы не менее удовлетворяющим». В книге «Фатальные советы» ее автор и активистка борьбы против СПИДа Синди Пэттон горячо с ней соглашается. Распространение информации, имеющей критическое значение для обуздания эпидемии СПИДа среди молодых людей, «сделали практически невозможным ограничения, не позволяющие обсуждать пользование презервативами или обучать некоитальным формам секса», — пишет она. К 2001 году эти пробелы в образовании воздержания–плюс, по всей видимости, оставили изрядное количество подростков под впечатлением, что анальное сношение не несет в себе никакого риска. Эта практика, во всяком случае, происходит очевидно чаще, чем в предыдущих поколениях, особенно в общинах, высоко ценящих вагинальную девственность, и среди городских геев, тревожно большое число которых сообщают о себе, что занимаются самым рискованным из всех видов секса — незащищенным анальным сношением. Такая «профилактика» секса предотвращает реальную профилактику: болезней. В результате молодые люди гибнут.
Плохой секс
Та школьница из Миннеаполиса, которая играла с пони и трапецией, намекала на то, что показывают результаты скудных поведенческих исследований. Сексуальный опыт — по виду, частоте, возрасту дебюта — различается в зависимости от расы ребенка или подростка, его или ее экономического класса, а также от пола и от того, живет ли он или она в городе или деревне. Но в общем можно сказать, что страх перед СПИДом увеличивает распространенность непенетративных сексуальных практик среди подростков и детей. Уже в доподростковом возрасте большинство детей начинают «крутить» эротизированные «романы». В 1997 году четверть четырнадцатилетних мальчиков сказали, что трогали наружные половые органы девочки, а 85 процентов тинейджеров кого–либо целовали в романтическом смысле. Почти треть старшеклассников в одном калифорнийском исследовании мастурбировали кого–то другого, и от четверти до половины занимались гетеросексуальным минетом или куннилингусом. Хотя они признают недостаточность статистических данных, некоторые деятели общественных наук считают, что журналисты преувеличивают количество орального секса среди подростков, особенно среди младших подростков.
Вдобавок к тому, что ребята делают, однако, не менее интересно и то, что те вещи, которые они делают, значат для них. В то время как поколение их родителей было склонно рассматривать оральный секс как более интимный, чем половое сношение, многие ребята видят то же самое ровно наоборот. Один четырнадцатилетний мальчик сказал репортеру, что половое сношение подразумевает «настоящую привязанность», а оральный секс вообще не обязательно означает какие–либо отношения.
Со всем этим троганием и сосанием, получают ли дети и подростки сексуальное удовольствие, даже если их учителя пренебрегают упоминать об этом? Это трудно узнать. Ибо, хотя оценщики программ сексуального образования могут измерить влияние обучения контрацептивам на практику предохранения или предоставления информации о заражении ВИЧ на пользование презервативами, они редко задают вопросы того рода, который помог бы им оценить влияние школьного ханжества (или «Баффи — истребительницы вампиров», если уж на то пошло) на то, как секс ощущается юными людьми в чувственном или эмоциональном плане.
Исследований качества детско–подросткового сексуального опыта практически нет. Добиться финансирования на то, чтобы опросить взрослых об их сексуальных установках или поведении, — уже тяжело; задать те же вопросы несовершеннолетним — почти криминал. Конгресс каждый раз блокирует опросы детей и подростков, в которых упоминается оральный секс. Вообразите себе, что означало бы обратиться в Национальные институты здравоохранения с целью выяснить что–либо о фантазиях шестнадцатилетних, об их желаниях, об их возбуждении или оргазме? Подобное, в глазах многих влиятельных членов Конгресса, граничило бы с сексуальным злоупотреблением.
