она о весьма болезненных и острых вещах, но ведь во всем была права, черт побери!
- Да… так и есть, - кивнула в ответ и, помолчав, добавила: - Похоже, даже на обслугу в случае с Антоном я не тяну, - хмыкнула невесело.
На что Аля со всей свойственной ей горячностью заявила:
- Тогда тем более надо стрясти с него все, на что ты имеешь полное право!
Я сделала еще один глоток чая. Конечно, подруга была права и в этом, вот только я очень сильно сомневалась, что так просто будет получить то, что причиталось нам с сыном по закону. Да и вообще не представляла, что именно в данный момент, в эту самую секунду льют в уши Вадиму. Может он вообще решит после пребывания у папы, что знать меня не желает.
- Посмотрим, - сказала я и, взяв телефон и убедившись, что сын мне все же не позвонил, поднялась на ноги и сказала: - Давай спать ложиться… поздно уже.
«Мам… забери меня, пожалуйста…» - пришло от Вадима ближе к вечеру следующего дня.
Один господь ведал, чего мне стоило продержаться эти часы и не позвонить сыну первой. Я почти не спала предыдущую ночь. Вскочила с постели ни свет, ни заря и все это время не расставалась с телефоном.
«Хорошо, приеду через час», - напечатала я в ответ и тут же бросилась собираться.
Сердце застучало, как сумасшедшее, а в воображении нарисовалось сразу множество картинок. Например, таких, в которых Вадик уже успел пострадать от этой идиотской семейки.
«Только адрес уже другой. Сейчас мы на Вороновом бульваре, дом 12».
Я застыла, когда прочла это сообщение от Вадима. Что вообще происходило? Почему он находился совсем не там, где я его оставляла вчера? В какие игры играл Антон, пытаясь уберечь свою гадину от лишних волнений? Он что - сослал сына куда-то в непонятное место, чтобы только он не раздражал драгоценную Анечку?
«Поняла. Скоро буду», - заверила я сына в ответ, и помчалась к нему, надеясь, что с Вадимом за это время ничего страшного не случилось.
А если все же произошло то, от чего мой мальчик пострадал, я готова была перевернуть весь мир кверху ногами, чтобы виновные были наказаны. И в моем случае эта угроза не заставила бы ждать того момента, когда она могла бы воплотиться в жизнь.
33
Когда такси остановилось возле пятиэтажного дома с видом на реку, я вышла из машины и огляделась. Где оказалась - не знала, но очень надеялась, что все пройдет быстро. Я просто заберу Вадима и мы уедем. И сейчас совсем неважно было, кому принадлежит та квартира, где в итоге и оказался сын.
Я увидела его стоящим чуть поодаль, а при взгляде на сумку, которую он сжимал в руках, в сердце почувствовался болезненный укол. Мой мальчик так отчаянно искал общения с отцом, так не желал смиряться с новыми обстоятельствами, что готов был на все. А Антону это было вовсе не нужно.
- Вадим! - позвала его я, и сын, сорвавшись с места, побежал ко мне.
Словно за ним сонм чудовищ гнался, а он снова был маленьким крохой, порой приходящим к нам в комнату, потому что ему приснился кошмар.
Мы крепко обнялись. Просто, без слов, стоя посреди улицы. И в этот момент я почувствовала, как напряжение, копившееся во мне все это время, отступает.
- Едем домой? - спросила я сына, когда он отстранился и посмотрел на меня виновато. И с той затаенной болью, которая в моем сердце отзывалась только страданиями и ничем кроме.
- Едем домой, - с нажимом сказал Вадим и мы с ним направились к поджидавшему нас такси.
Когда оказались дома и сын, сообщив, что сейчас вернется, потому что хочет поговорить, пошел к себе в комнату бросить сумку, я поняла, что сейчас у меня внутри есть лишь легкость. Сколько бы всего ни было впереди, сколько бы мне еще ни предстояло перенести, сына я не потеряла. Чувствовала это внутренним чутьем, которое, должно быть, присуще каждой матери. И это было самым главным, с остальным я уж как-нибудь разберусь.
- Давай присядем? - спросил Вадим, входя следом за мной на кухню.
Туда, где было и сердце дома, и, своего рода, место для переговоров и решения весьма важных вопросов.
- Давай, - согласно кивнула я.
Мы устроились за столом, и сын, посмотрев на меня совершенно серьезно, сказал:
- Я хочу попросить у тебя прощения, мам… Тебе так досталось от папы, а еще и я добавил… А ты же у нас самая хрупкая, тебя защищать нужно.
От слов Вадима, сказанных искренне, хоть и сбивчиво, на глазах сами по себе появились слезы.
- Прощаю, - кивнула я. - И я хоть и кажусь хрупкой, но довольно сильная. Теперь я это точно поняла.
Мы помолчали какое-то время. Я давала возможность Вадиму собраться с мыслями, а может, с духом. И когда он заговорил, внимательно слушала каждое его слово.
- Я ведь по-настоящему хотел… думал… что все может быть если не как раньше, то хотя бы чтобы я папу не потерял, - начал он, и я заметила, как его руки сжались в кулаки. - Я люблю его, даже несмотря на то, что он с тобой и с нами сделал.
- Это нормально. Как я уже много раз тебе говорила - он твой папа, и это неизменно, - сказала я.
- Только не очень-то я ему нужен, - с горькой усмешкой ответил Вадим. Покачал головой, взъерошил пятерней волосы на затылке,
