для нас обоих так легче. Тем не менее я не стал бы все время уезжать, если бы знал, как плохо обстоят дела. – Он посмотрел мне в глаза. – Она у меня на глазах смыла в туалет пузырек таблеток и поклялась, что с этим покончено. Я правда думал, что ей стало лучше.
– Проклятие, – пробормотала я.
– Я понимаю, это тяжело слышать.
– Да, но я же хотела узнать ответы. Правда, этот отчет не дает ответа на один пункт, – сказала я, тыкая пальцем в документ, – ответа на то, почему Дженни скрывала это от меня.
Мэтт вздохнул.
– Не знаю, что тебе сказать, разве только то, о чем напоминает мне мой психотерапевт – зависимость превращает людей в лжецов.
Возможно. Но разве их ложь вскоре не становится очевидной? Джо, сестра моей матери допилась до могилы, а парень, с которым я недолго встречалась в колледже, не мог жить без того, чтобы постоянно не накачивать свои вены разными наркотиками. А один из моих бывших редакторов казался милым заядлым пьяницей до тех пор, пока однажды не признался, что бурбон разрушил его брак и свел к нулю его общение с детьми. Вскоре после этого он стал трезвенником. Дня не проходило без того, чтобы я не встречала человека, оказавшегося в незавидной ситуации. Как же я упустила Дженни?
– Они сначала и не думают, что причинят себе вред, но потребность берет свое, – сказал Мэтт. – Для Дженни было важно, чтобы ты думала, что у нее все в порядке. Она не хотела делать тебе больно.
Делать мне больно! Неужели я на самом деле казалась такой слабой? Черт побери, если бы только у жизни была кнопка перемотки. Я бы поступила совсем по-другому.
Мэтт встал.
– Мне нужно принять душ и привести себя в порядок.
Я нахмурилась.
– Я думала, ты сегодня отпросился с работы.
– Только на утро. Наш исполнительный директор уже истерит из-за того, как часто я отпрашиваюсь.
– Правда? После всего, что тебе пришлось пережить?
– Да, ну я тут ничего не могу поделать, – сказал он.
«Конечно, может», – произнес голос, и снова я не могла бы с уверенностью сказать, был это мой собственный голос или голос Дженни.
У меня взмокли подмышки, а лоб стал липким. Но мне нужно было кое-что сказать.
– Сесили чувствует себя одинокой, Мэтт, – сказала я. – Она сама сказала мне об этом на прошлой неделе.
Мэтт пристально посмотрел на меня.
– Понимаешь, Пен, мне начинает казаться, что отец из меня дерьмовый.
Если под дерьмовым он подразумевал отца, который принимает не лучшие решения по поводу своей дочери, тогда да. Но смысл был не в этом.
– Я не об этом, – сказала я ему. – Я люблю Сесили, и я обязана озвучить это.
Мэтт скрестил руки на груди.
– Я – отец Сесили. Я лучше, чем кто-либо другой, знаю, что ей нужно.
– Я уважаю твои отцовские чувства. Я не пытаюсь переходить границы. Просто я передаю то, что знаю.
– Прекрасно, – сказал он.
Я встала с дивана.
– Спасибо, что позвал меня и показал отчет.
– Нет проблем, – сухо проговорил Мэтт.
– Я подготовила прощальный пост для сайта Дженни, – сказала я.
Он безучастно смотрел на меня.
– Тот, что ты просил меня написать.
– Ох. Точно. – Он уже начал подниматься по лестнице. – Давай поговорим об этом как-нибудь потом. – Но по его тону мне стало ясно, что в ближайшее время он не станет ни о чем говорить.
* * *
Сев в машину, я проехала несколько кварталов от дома Суит, а потом, съехав на обочину, положила голову на руль и зарыдала. Больше всего мне не хотелось ссориться с Мэттом. Что, если нашим и без того натянутым отношениям пришел конец? Что, если он заберет Сесили и переедет в другой конец страны, и я больше никогда не увижу ее? Было ли это расплатой за честность? Потому что если так, то она того не стоит.
Я плакала до тех пор, пока не стала похожей на женщину, искусанную роем ос. Потом, вытерев глаза, я поехала обратно в офис.
Забежав в туалет, чтобы сполоснуть лицо и снова нанести макияж, я вернулась на рабочее место и обнаружила, что за тот час, пока меня не было, Иоланда отправила мне два письма по электронной почте и одно голосовое сообщение. Она взяла отпуск на неделю, но во время путешествия встретилась с потенциальным меценатом и теперь требовала, чтобы я поговорила с ним. Немедленно.
Я собиралась перезвонить ей, когда снова затрещал телефон.
– Где ты была? – Разумеется, это была Иоланда. – Шерил сказала, что ты уехала на встречу, но в записях ничего нет.
Она, естественно, проверила наш общий календарь. Я бы не удивилась, если бы она потребовала от нас имплантировать себе в предплечье GPS, чтобы она могла в любой момент отслеживать своих сотрудников.
– Я уже здесь, – сказала я. – Как проходит твой отпуск?
– Берега озера Мичиган битком набиты потенциальными меценатами, Пенелопа. Тебе следовало бы приехать сюда. Потенциального мецената, которому ты должна позвонить, зовут Джон Стерлинг. Он занимает третью позицию в компании «Xerox». Получил степень магистра в Колумбийском университете, но его дочери спасла жизнь операция на дуге аорты, сделанная в нашей Детской больнице. Очевидно, что он – главный потенциальный меценат. Ты запоминаешь?
На экране моего компьютера всплыло окно чата, это был Расс, который подтверждал нашу – настоящую – встречу в два часа, отмеченную в групповом календаре, с художником-оформителем, принимавшим участие в нашей новой кампании по сбору средств. Иногда я думала, не были ли его напоминания и контроль попыткой заставить меня поверить в собственную некомпетентность.
– Алло?
– Я здесь, Иоланда.
– Хорошо. – Иоланда отбарабанила мне номер телефона и адрес электронной почты. – Пенелопа? Не проморгай.
Я уставилась на телефон. Санджей сказал, чтобы я была честной. Если вдруг это приведет к обратному результату и нам придется поселиться у его родителей, это будет его вина.
– Иоланда, если бы я действительно проморгала хотя бы одну возможность за последние семь лет, я бы посчитала это замечание обоснованным, – сказала я. – Но поскольку это не так, думаю, ты перепутала меня с кем-то другим. Я позвоню Стерлингу. И будь уверена, не проморгаю. До связи. – Затем я повесила трубку.
Я едва различала свое отражение в мониторе компьютера. Волнистые волосы, морщинки у рта, ссутулившиеся от многочасовой работы за столом плечи, я узнавала эти черты.
Но если бы я так хорошо не знала себя, я бы поклялась, что оттуда на меня смотрела другая женщина. И если быть честной, я немного испугалась ее.
