Мне показалось, или чем больше я злилась, тем спокойнее становился безопасник? Осознание этого факта меня взбесило еще больше. Почему он не пытается отрицать мои обвинения брошенные в его сторону? Неужели я во всем права? И почему он на меня так странно смотрит? Как на неразумного ребенка.
Интонация его последующей речи подтверждала мое последнее предположение.
— Став далитами, эти люди знали, на что обрекают как себя, так и свою семью. А так же, что потеряли любые права на защиту как от своей варны, так и от правителя земель, на которых они живут. Но это не значит, что я поднял бы свой меч на беззащитных женщин, детей или стариков. Не трогали мы никого. На момент когда наш отряд оказался на месте стычки, все мужчины уже были мертвы. Женщин же и детей как раз сгоняли в кучу. Мы в это не вмешивались, ведь жрицы были в своем праве. Именно поэтому мы и вернулись так быстро. Вот ты их защищаешь, а ведь на дворец и Камала напала группа именно таких отщепенцев. Они непросто не подчиняются нашим законам, они ставят себя выше их.
Последняя отговорка была как тот фитиль, что поднесли к бочке с ракетным топливом. Я взорвалась, и все то, что накапилось во мне за эти недели, вылилось наружу, как только нашелся тот самый козел отпущения, на котором можно было сорваться.
— Хочешь сказать, что горстка несчастных изгнанников напала на защищенный дворец и чуть не захватила его? Ни за что в это не поверю. И тем более сомневаюсь, что эти несчастные были среди нападающих. Уверена, те, кто напал на дворец, уже давно раздеребанили добычу и свалили отсюда. И уж тем более они не позволили бы наемникам жреца перебить себя, а своих женщин и детей взять в плен. Так что не надо вину одних валить на других. Знаешь, меня воспитывали согласно уставу, по которому солдат всегда должен защищать гражданское население и в первую очередь детей и стариков, — про мужчин я решила сейчас не говорить, так как в этом мире это было не актуально. — В вашем же мире, более сильный, в лучшем случае, надругается над тем, кто слабее и поработит его, заставив себе служить, или продаст на рынке как вещь, а в худшем — убьет, забрав все, что есть у несчастного. А ведь в жизни ничего просто так не бывает. У всего есть причины и следствия. Иногда я думаю, что, возможно, и правильно, что сюда вернулись ксены. Вы не заслуживаете того, чтобы жить, и сожрать вас будет самое правильное. Знаешь, чего именно я хотела бы? Нет? Ну так вот, как на меня, правильнее было бы, чтобы вы, мужчины, на своей шкуре испытали, как оно, когда более сильный делает с вами все что захочет. Жаль только, начинать Мэндэ будут с невинных девушек, которые и так в этой жизни ничего хорошего не видели. Так еще и умирать им придется не от быстрого удара меча, а в течение нескольких дней, мучаясь в агонии, пока личинка будет медленно поедать внутренности очередной «божьей невесты». Пойти, что ли, подкинуть идею жукам, что в мужиках-воинах мяса побольше будет. Вон какие вы огромные вымахали. А ведь рано или поздно, когда девушки закончатся, они и до вас доберутся. Выбора у них просто другого не будет.
Я понимала, что несу не то. Что, чтобы там не говорила, а все равно не позволю ксенам плодиться на этой планете. Но так хотелось задеть Надкари или заставить задуматься, о том, что они поступают неправильно. Что нельзя более слабых убивать только потому, что ты сильнее и можешь это сделать. Что женщины, такие же люди, как и мужчины, и достойны нормальной жизни и равных прав. Мне много чего хотелось сказать, а еще больше поменять в их обществе, но я понимала, что это невозможно. Мне не сломать местную систему. Не поменять ее. Но это же не значит, что я не должна хотя бы попытаться что-то сделать. Пусть это будет помощь всего нескольким людям. Но хотя бы так. Кроме того, даже одно зерно, упавшее с благодатную почву, со временем, может дать огромный урожай, который накормит не одну сотню тысяч голодных ртов. Ведь всегда все начинается с малого. И почему бы этому малому не начаться с меня. Главное, только что-то делать. Делать, а не только говорить.
А это значит, что хватит сотрясать воздух пустой болтовней. Пора уже и честь знать. Повернувшись спиной к сжимающему в бешенстве кулаки мужчине, я собралась было поднять свои мечи и, наконец-то уйти отсюда, как можно быстрее и как можно дальше.
— Не смей уходить! Я тебя выслушал, теперь ты выслушаешь меня!
Даже так? Он еще что-то хочет мне сказать? Интересно, опять будет требовать привыкать к их варварским законам или, в виде исключения, извиниться? Мне казалось, за время нашего с ним общения, Надкари был более чем красноречив, так что его точку зрения на происходящее и так прекрасно знаю. Уверена, и в этот раз услышу его старую песню, про их нравы и обычаи. Но мало ли, вдруг, после моей пламенной речи, до него хоть что-то дошло. Сомнительно, но чего в жизни не бывает. Надеясь на непонятно что, я все же обернулась к безопаснику и, вопросительно приподняв бровь, замерла, в ожидании просветления с его стороны, ну или чуда. Как на меня, в данном случае, эти понятия были тождественны.
— Да, наша жизнь не идеальна. Так же как, уверен, и ваша. Потому что мы все люди. А безгрешных людей не бывает. Даже боги могут ошибаться. Все мы совершаем ошибки. Как отдельно взятый человек, так и общество в целом. И это нормально. Так люди ищут свой путь развития и становления. Здесь, на этой планете, мы живем по законам наших предков…
Я не смогла удержаться от ехидной усмешки.
— А ты уверен, что это законы ваших предков, а не Мэндэ?! Уж слишком для них все удобно складывается. Так сказать, по тарифу, все включено.
— Нет. Основные законы и тем более разделение на варны были созданы нашими предками еще на Земле. Да, Мэндэ внесли некоторые изменения в наш образ жизни, но не столь кардинальные как ты думаешь. И да, это наши законы, по которым мы живем. И тебе придется научиться им подчиняться, если хочешь не только сама выжить, но еще и помочь хоть кому-то. В том, что ты этого хочешь, я не сомневаюсь. Такая у тебя натура. И Дархе, и Ману, и тем несчастным кого жрец собирается отправить в Тардархаваль. И, думаю, многим другим. Я тебя уже достаточно хорошо знаю, чтобы быть уверенным, ты не допустишь, чтобы жрецы еще хотя бы одну девушку принесли в жертву богам.
Чем больше мужчина говорил, тем ближе он подходил ко мне. Движения Виджея были плавные и, вроде бы, он мне ничем не угрожал, но почему-то, захотелось отступить назад, а еще лучше убежать отсюда. Что-то в безопаснике поменялось. В выражении его лица. В его пристальном взгляде. Он вдруг стал похож на хищника, кружащегося вокруг своей жертвы и медленно, но уверенно загоняющего ее в ловушку. А я не хочу быть жертвой, ни его, ни кого-либо еще. Вот только, отступить или попытаться убежать сейчас — это показать свою слабость и заранее проиграть бой. Что за бой, я все никак не могла понять. Так же как и то, что это сейчас идет за игра, но на всякий случай замерла, готовая, казалось бы ко всему. Вот только у меня складывается впечатление, что я, где-то, что-то упускаю. Надкари же, тем временем продолжил.
— Вот только одна ты ничего сделать не сможешь. В этом мире, ты, Ника, всего лишь слабая женщина. А женщины у нас сражаются не оружием.
Говоря все это, безопасник подошел к моим мечам лежащих на полу, и, не спеша, оттолкнул их ногой в сторону. Мне не оставалось ничего другого, как молча проследить за траекторией скольжения оружия по ковру, которое вскоре оказалось у противоположной от меня стены шатра. Недовольно поджав губы и нахмурившись, я вопросительно посмотрела на внимательно следящим за мной Надкари, в ожидании объяснений. Но так и не дождалась их. Менять тему разговора Виджей не спешил. Продолжая наступать на меня и уже почти нависая сверху горой своих мускулов, мужчина, неожиданно, протянул ко мне руку, взяв мою ладонь в мягкий плен, и тут же принявшись своим большим пальцем медленно поглаживать круговыми движениями внешнюю сторону моей кости.
— Женщины сражаются: ласковой улыбкой и нежным взглядом. Своей податливостью, они берут наши души и сердца в плен, часто добиваются большего, чем лучшие воины силой и умением владеть мечами. Ведь мы сражаемся не только ради своего господина и во славу кабинафси, но и, чтобы увидеть обеспокоенность за нас и любовь в глазах той, кого называем своей. А еще, радость и счастье от долгожданной встречи. Наши победы мы всегда посвящаем женщине, которая покорила наше сердце. Чтобы она гордились своим господином или мужем. Чтобы знала, ради нее он свернет любые горы и невозможное сделает возможным. И все это, чтобы она еще раз улыбнулась нам нежно и призывно.
