- Мать Антонио была донором вампиров, - сказал тот с каким-то даже облегчением.
Юлия жестоко поперхнулась. Горькая, едкая жидкость попала в нос, прошла не в то горло, и слезы, так долго сдерживаемые, все-таки выступили на глазах.
- Кем-кем она была?!
- Донором…
- Ясно, - кивнула Юлия.
И допила то, что оставалось в рюмке. После этого, стало немного легче. По крайней мере, ей пришла в голову здравая мысль. Нужно не задавать вопросов и со всем соглашаться, без удивления и возражений. Ведь так, кажется, ведут себя с ненормальными?
- Его любимая девушка…
При этих словах Юлия впервые за время этого бреда внимательно посмотрела на Антонио. В его глазах цвета горячего кофе, устремленных на нее, светилась не поддающаяся объяснению надежда.
- …ее насильно подсадили на героин. А потом ее нашли… кх-м… нашли умершей от передозировки…
Антонио плакал. По-настоящему. Крупная тяжелая слеза, за ней другая и третья текли по его щеке медленной дорожкой. Лицо при этом не двигалось, а глаза в красной сетке лопнувших сосудов заполняла все та же надежда. И это было самое жуткое.
- Теперь они преследуют его…
- Кто - они? - пришлось все-таки задать вопрос.
- Он не знает. Думает, что это сатанисты или что-то вроде того… их сейчас много. Эти люди, которых вы видели, когда… - У Хуана расширились и без того круглые глаза, - когда были ночью на Арене корриды…
При этих словах Моника страдальчески закатила глаза к потолку. Сеньор Мигель обалдело открыл рот. А Хуанита радостно улыбнулась.
- В тот день он хотел умереть, - продолжал Хуан. Юлия напряглась, вспомнив тот вечер. И, правда, было что-то необычное во всем этом… теперь она начинала понимать его странное поведение и отрешенный взгляд, и выпавший из кармана шприц… но все-таки это казалось бредом. Особенно то, что сказал Хуан дальше.
После того, как она заставила Антонио, которого трясло все сильнее, выпить залпом полную рюмку смирновки.
- Еще он говорит, что когда вы, сеньорита Юлия, спасли его от этих людей… от этих… сектантов…
Все посмотрели на Юлию с уважением и страхом. Она бы рассмеялась, если бы так не драло горло.
- …тогда он подумал, что это знак. И решил не отдавать чертежи…
- Да какие еще чертежи-то?! - не выдержала Юлия и, конечно, снова закашлялась.
- Чертежи собора. Настоящие чертежи Гауди, которые, как всегда считалось, были уничтожены при пожаре в его квартире. Только по ним можно восстановить собор в том виде, в котором его задумывал гений. В мельчайших деталях. Не искажая первоначального замысла.
- Но почему же их не отдать, в конце концов - раз они так просят?
- Существует гипотеза, - терпеливо объяснял Хуан, прекрасно видя, что она не в себе, - что когда Собор Святого Семейства будет полностью достроен по истинным чертежам Гауди, настанет конец света.
Опс. А ведь нечто подобное она уже, вроде бы, слышала - совсем недавно. Неужели… Нет, не может такого быть. Юлия с упованием, что все это сейчас окажется просто неудавшейся шуткой, взглянула на Хуана.
- А почему, они сами их не заберут, эти чертежи?
- Смысл проклятия в том, что потомок Гауди сам, по собственной воле и понимая, что он делает, должен отдать их. Имея целью, именно воссоздание собора и все, что за этим последует.
Круг замкнулся. Незаметно наступил вечер, и ветерок из открытого окна постепенно сделался прохладным. Юлия зябко поежилась. Ее странное предчувствие там, у стен SAGRADA FAMILIA , и ночные мысли, и готы… и даже встреча с доном Карлосом, хоть он и не имеет к этому прямого отношения, - все не случайно?!
- С тех пор он и вы, сеньорита Юлия, в огромной опасности. И поэтому вчера, он чуть не сошел с ума, думая, что с вами что-то случилось…
Случилось? Это уж точно. Случилось переесть, перепить и обкуриться чересчур крепкого табаку. А потом вытошнить все это по дороге в номер дешевого отеля, куда она вожделела затащить почти незнакомого мужчину.
- И еще он говорит… - Хуан замялся, но Антонио посмотрел на него требовательно, - он говорит, что вы - его ангел.
Юлия вскинула глаза на лежащего Антонио. Который, поймав ее взгляд, расцвел усталой, но совершенно счастливой, мальчишеской улыбкой. От которой совесть вгрызлась в душу Юлии острыми, как у хорька, зубами. Вот только этого не хватало. Ко всему остальному.
- Все? - с огромным трудом прохрипела Юлия, у которой голос вдруг пропал совсем.
- Нет, - будто нарочно издеваясь, произнес неутомимый переводчик Хуан, - еще он говорит, что любит вас…
Это уже слишком. Если не сказать - лишнее. Она, конечно, не ханжа, да и ложной скромностью не страдает, вроде бы. Но так ведь тоже нельзя… Понимая, что не в состоянии поднять взгляд ни на кого из этих людей, смотрящих на нее с нескрываемым любопытством, а тем более - на Антонио, Юлия вспомнила спасительный прием. И принялась, словно не слышала последней фразы, разглядывать картины Хуаниты. И снова, как в прошлый раз, взгляд ее остановился на одной.
Сейчас, отличный случай рассмотреть ее поближе. Тем более, это даст возможность хотя бы несколько минут постоять к ним ко всем спиной. И попытаться прийти в себя.
Словно в задумчивости, изо всех сил стараясь выглядеть естественной, Юлия поднимается с дивана и подходит к акварели на стене напротив.
На картине странный световой эффект… Фигура, стоящая по пояс в воде на фоне широкой лунной дорожки, выглядит огромной. При этом она вовсе не черная - как казалось издалека - а темно-лиловая. И как будто, светящаяся черным изнутри, каким образом, Хуаните удалось добиться такого эффекта? Юлия подумала, с невольным уважением, что у нее и вправду талант! Темный силуэт казался нереально большим еще и потому, что составлял броский контраст - тоже, наверное, художественный прием? - с тонкой, будто бы невесомой фигуркой то ли эльфа, то ли какого-то другого сказочного создания, мягко светящегося у него в руках. Теперь понятно, что белый взгляд чудовища - лишь отражение света, исходящего от тонкого существа.
Под картинкой не было никакой подписи. Не было названия или чего-то еще, объясняющего странные сюжеты, приходящие в голову Хуаниты. Но Юлия почему-то была уверена, что здесь была изображена Любовь.
Творения этой девушки, видимо, обладали способностью влиять на чувство времени. Юлия не знала, сколько стоит у этой стены, не в силах оторвать взгляда от двух существ, застывших на полотне в вечном счастье первого признания.
За это время, что-то произошло в комнате, освещенной розовым торшером. Пока Юлия смотрела на картину, за спиной у нее шла какая-то возня. Сеньор Мигель, Хуан и Моника беззвучно спорили о чем-то - жестами, взглядами и тихими восклицаниями. В результате чего они все вместе вдруг встали. И без объяснений, к Юлиному удивлению, заперлись в комнате Моники. Хуан только коротко извинился, сообщив, что они, мол, ненадолго.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
