– Было такое, – подтвердил растерянный Шестоперов. – Сбилась с курса и улетела. Дня за три могла добраться…
Долоки сильно разволновались и устроили бурное обсуждение, выясняя, кто имел возможность подменить боеголовку торпеды. Получалось, что любой член экипажа, знавший о предстоящем салюте, запросто мог проникнуть в отсек, где хранились сигнальные снаряды. Сделано это было, скорее всего, когда «Лабиринт» стоял возле Ратула с отключенной системой охраны.
– Уже серьезно. – Помрачнев, Гаффай порывисто встал с кресла. – Что ты намерена предпринять?
Потупив взгляд, обер-штабс-майор смиренно попросила санкции на допрос адмирала флотилии Визброя. Шовит аж подпрыгнул на месте и долго кричал, что полицейский допрос адмирала является неслыханным нарушением воинской этики и что он своей долгой и безупречной службой Маванору и Ратулу заслужил, как ему кажется, право на доверие.
Гросс-адмирал грубо прервал командира рейдера:
– Помолчи. Если не чувствуешь за собой вины, то не должен опасаться детектора правды.
– Я никогда никого и ничего не боялся, но это же позор! – бушевал Визброй. – Полицейские ищейки совсем распоясались. Сегодня они нас допрашивают, а завтра пытать начнут!
– Я тебе приказываю, – мягко произнес Гаффай. – Даже не приказываю, а прошу. В виде исключения и в качестве личного одолжения.
Визброй поперхнулся на полуслове, потом отчаянно махнул рукой – что, мол, с вами поделаешь – и обреченно наклонил свою громадную голову, чтобы Наршаде сподручнее было прицепить присоски датчиков. Когда детектор заработал, адмирал флотилии произнес недовольным тоном:
– Ладно, фиг с вами, во всем признаюсь – что было и чего не было… Только объясните сначала, в чем меня подозревают – наверное, в связях с какой-нибудь разведкой?
– Примерно так, – кивнула Наршада. – Статья пятьдесят пятая уголовного кодекса: преступная связь с разведывательными органами иностранного государства.
Шовит вздохнул, усмехнулся и произнес немного смущенно:
– В свое время, вы правы, я сотрудничал с ведомством принца Войшара. Но в те годы Ратул был частью Империи, то есть меня нельзя обвинить в шпионаже в пользу иностранного государства.
– С другими разведками дела не имел? – нахмурившись, осведомился Гаффай.
– Никак нет. Всегда работал лично на Войшара.
Табло детектора дисциплинированно выдало результат больше восьми, то есть не оставалось сомнений, что командир «Лабиринта» говорит правду.
Не дожидаясь вопросов Наршады, Визброй поведал, как много лет назад – наутро после грандиозного банкета по случаю окончания Академии – его вызвали в Министерство Имперской Безопасности к самому фельдмаршалу Войшару Маванорскому. Принц объявил, что накануне, проявив неожиданное внимание к командору Гаффаю, Император тем самым дал понять, что признал своего старшего внука законным членом Маванорской фамилии. С этого момента особа Висада стала священной и нуждалась отныне в постоянной охране и всяческой защите. В качестве одного из негласных охранников было решено избрать фрегат-капитана Шовита Визброя – близкого друга потенциального крон-принца.
– Я регулярно докладывал Войшару о всех событиях, происходивших вокруг Висада, – закончил адмирал флотилии. – После переворота моя связь с Имперской Безопасностью, естественно, прервалась.
– Телохранитель, за хвост тебя… – издевательски фыркнул Гаффай. – Значит, когда «Безжалостный» принял бортом торпеду, предназначавшуюся моему «Смертоносному», – ты выполнял приказ дядюшки Войшара?
– Я и без всякого задания делал то же самое! – обидчиво огрызнулся Шовит. – Может, слышал, как «Зигейр», где я был старшим офицером, подставил борт, прикрыв «Маванор»? Потом, когда меня отозвали на крейсер, этот дурачок Аргал, сынок Войшара, попытался повторить мой маневр, но подставил не то место – вот мы и получили линкор с развороченным движком!
– Ладно тебе, – Гаффай махнул обеими руками. – Кузен Аргал всегда был немного растяпой. Говорят, Драйда, его младший брат, – тот действительно подавал надежды… Говоришь, ты был «одним из тайных телохранителей». Значит, были и другие?
– Были. Я точно знаю, что такое же задание получил тот парень, который был у тебя флагманским штурманом. Меня вернули в твою флотилию из-за того, что он погиб в бою возле Сорала…
Вежливо прервав потоки воспоминаний, Наршада спросила, известно ли Визброю что-либо о монархическом подполье на Ратуле или в Конфедерации. После долгих размышлений (детектор все это время, словно бешеный, показывал самые разные цифры) долок ответил с достоверностью около девяти единиц:
– Имперские группы и партии существуют как на Ратуле, так и на некоторых планетах Маванора. Я с этими политическими организациями не связан, хоть и знаком с некоторыми членами Имперской партии Ратула. Насколько мне известно, ратульская и маванорская партии поддерживают между собой полулегальные отношения. В частности, они обмениваются курьерами через Чигар, координируют пропаганду и так далее.
– Это вы заложили передатчики в мусорный контейнер и сигнальную торпеду?
– Нет!
Правдивость – 9,3.
Наршада сделала паузу, обдумывая тактику дальнейшей беседы, но Визброй решительно заявил, что должен наконец вернуться в рубку, поскольку в боевом рейде командир обязан находиться у систем управления. Выходя из каюты, он мимоходом глянул на хронометр и напомнил Шестоперову, что через три с половиной часа тому предстоит сменить Рина и заступить на дежурство.
Козырнув, Шовит вышел.
– Я ему верю, – задумчиво проговорил Гаффай. – А что касается его связей с Имперской Безопасностью, то меня, признаюсь, подобные подозрения посещали и прежде. Шовит всегда был великолепно информирован о самых неожиданных событиях… Впрочем, дорогая Наршада, сотрудничество с ныне покойным Войшаром не является преступлением и не может быть поставлено в вину на основании пресловутой пятьдесят пятой статьи.
Обер-штабс-майор ничего не ответила, только вздохнула, а землянин подумал: не исключено, что Визброй был все же не вполне искренним. По части главного обвинения Шовит принялся отвечать, не дожидаясь вопросов, и это позволило ему переиграть следователя: он сказал не то, что интересовало Наршаду, но – лишь то, что хотел сказать сам.
Так же и потом, когда Наршада спросила о монархическом заговоре, Визброй ловко изменил тему и отвечал о другом – насчет Имперской партии, которую ни в коем случае нельзя было назвать заговорщической. Как известно, имперские шовинисты действовали на Ратуле и в Конфедерации вполне легально.
Конечно, Шестоперов был абсолютно уверен, что его новый командир – простой честный долок, которому нечего скрывать. Однако он долго сотрудничал с ведомством Войшара, то есть должен был научиться правилам конспирации. Поэтому вполне могло оказаться, что Шовит Визброй – великолепно подготовленный агент, и кто-то специально обучил его приемам, позволяющим обмануть глупую электронику детектора…
«Кажется, волна шпиономании захлестнула и меня, – подумал Кузьма Петрович. – Подозреваю Визброя, как совсем недавно подозревал Бата». Он грустно улыбнулся.
– Идите уж, – сказал Гаффай. – У тебя, Петрович, будет нелегкая вахта. Имеешь шанс принять участие в настоящем космическом сражении.
В каюте Шестоперов все-таки высказал свои соображения вслух. Наршада ответила, что те же мысли возникли и у нее, но теперь уже поздно что-либо изменить, потому как никто не даст санкцию на повторный допрос. И вообще, сказала она беззаботно, не время думать о постороннем – ведь в их распоряжении меньше трех часов.
С этими словами она точно рассчитанным движением расстегнула главный магнитный шов на его комбинезоне.
В общем, оставшееся время они использовали с толком и на вахту отправились весьма утомленные, но веселые и счастливые. Настроение испортил только встретившийся в коридоре пггурман-ремед. Увидев Наршаду, он поздоровался чересчур уж нежным голосом, и землянин снова испытал обжигающее чувство дикой ревности.
– Бедняга, – промурлыкала таренийка, когда Туб покинул зону слышимости. – Кажется, он все еще влюблен в меня.
– Вот оторву ему хвост, и тебя этим хвостом выпорю! – пообещал Шестоперов.
– Не ревнуй, любимый, – Наршада ласково обняла его и, прижимаясь всем телом, поцеловала. – Это было слишком давно. Я же не попрекаю тебя прежними твоими партнершами.
– Их здесь нет, – буркнул Кузьма Петрович, потихоньку остывая. – А этот постоянно на глаза попадается.
Приняв огневой пост, он тщательно проверил оборудование и немного потренировался в быстром перенацеливании орудия и торпедных аппаратов. Работа отвлекла от ненужных мыслей, а затем началось главное, когда совершенно не осталось времени на личные переживания.
