Гратера…
Она предвкушала кровавое пиршество. Спускалась по стволу задом наперед, нетерпеливо спеша добраться до своей добычи и с наслаждением вонзить зубы в ароматную трепещущую плоть. Слишком долго эти наглые двуногие создания держали ее взаперти и дразнили инстинкт хищника своей беззащитной лысой кожей.
Мне было так плохо, что даже страх отступил. Я просто лежала на спине, ощущая колкие сухие веточки, смотрела в темный купол зверинца и мечтала стать невидимкой. На краю сознания всплыло смутное воспоминание, и тогда я вяло решила — а почему бы и нет?
Вот и выясню заодно, пресловутый ли я оператор грёз, или привидевшаяся вчера картинка из детства была всего лишь продуктом перевозбужденного мозга.
Зажмурилась, представила высокое дерево с покачивающимися на ветках сочными миртошками и перепуганными фьориками… сосредоточилась на проблеске примитивного разума гратеры… и настойчиво подумала: «Никого больше тут нет. Одна невкусная трава да земля. И червяки. Жуки ещё. Колючки, веточки, камни… Какашки фьориков. Много какашек. Ступить некуда!»
Гратера, только что спрыгнувшая с миртофеля, остановилась и повела тупым носом, принюхиваясь. Вид у нее был донельзя смущённый… во всяком случае, если бы можно было представить эту кошмарную тварь в смущении, то она наверняка выглядела бы именно так.
Продолжая втягивать узкими ноздрями воздух, она посмотрела в мою сторону, и я с убежденностью продолжила размышлять: «Воняет тут просто ужасно. Органическим концентрированным железом. Неприятно, раздражающе, отвратительно. И ты только что наступила лапой на… какашку.»
Меня всерьёз заклинило на мыслях об экскрементах фьориков, и переключиться на что-то другое не получалось. Впрочем, этого и не понадобилось.
Гратера брезгливо поджала переднюю лапу и сделала несколько встряхивающих движений, словно кошка, наступившая во что-то мокро-липкое… и вдруг одним прыжком развернулась на сто восемьдесят градусов, в сторону выхода из загона. Я слабо пошевелилась, напрягая шею, чтобы посмотреть, кто привлек ее внимание.
Там стоял Грай, но он был не один. Вызвал-таки подмогу.
Дуно и целая толпа его братьев — двенадцать, кажется, — рассредоточились по периметру ограды с иглострелами в руках. Я и не знала, что в поместье имеется такое специфическое оружие. Обычно иглострел включался в экипировку охотников за инопланетной живностью и заряжался капсулами с сильнейшим снотворным, которым можно было легко завалить любое животное. Даже размером со слона.
Последствия выстрела из такого оружия гратере были явно знакомы. Она вся подобралась, зашипела… и внезапно бросилась в противоположную от моих охранников сторону.
Дуно махнул рукой. Почти одновременно из всех иглострелов просвистели выстрелы, стремительно посылая в спину убегающей гратере снотворные иглы. Несколько штук вонзилось в чешуйчатый затылок и бока, остальные пролетели мимо. Животное продолжало быстро удаляться, но по мере проникновения в кровь усыпляющих веществ, движения мускулистого тела замедлились. Лапы начали заплетаться, как у пьяного космического дальнобойщика, и в конце концов гратера тяжело распростерлась в траве.
— Грай! — громко крикнул Дуно. — Где госпожа?
— Должна быть тут! Она звонила мне отсюда!
Заторможенно удивляясь, как это они меня не заметили, я попробовала сесть. Ребра пронзило такой острой вспышкой, что зубы рефлекторно сжались и прикусили язык. Мысли путались. Выжидая, когда боль успокоится, я вслушивалась в голоса.
— Сол, Бурд! — распоряжался Дуно. — Вяжите тварь и тащите ее в клетку! Остальные идут искать госпожу!
В головах снующих повсюду рабов вертелись одни и те же мысли: «Где она?.. искать… может, там?.. и тут ее нет…»
Из-за повреждённых ребер я не могла толком пошевелиться и начала злиться. Ослепли они, что ли?.. Вот же она, госпожа, лежит перед самым их носом и нуждается в срочной помощи.
От чужих мыслей и мелькания аур голова начала стремительно наливаться жаром. На лбу выступили капли пота, виски заломило.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
О нет, только не это… снова!
Кажется, потревоженные телепатические рецепторы решили выразить бурный протест по поводу отмены запланированного пси-ограничителем отпуска.
Знакомая головная боль охватила всю черепную коробку. Одновременно с этим я слышала поверхностные мысли всех, кто находился в зверинце, и они слились в одну назойливо-бубнящую какафонию… но один гаденький шепоток среди искренне обеспокоенных мыслеформ всё же выделялся. За счёт сильного диссонанса с остальными.
«…ну и дурошлёп же этот старикашка… как легко провести его… а вот я… я гений… я им всем ещё покажу… жаль, что Гхорр так быстро сомлел, я б ему столько мог высказать и насладиться выражением его тупой удивленной рожи… а если гратера ещё и старикашку задерет, то вообще лучше и не придумать… ведь во всем виноват Гхорр…»
Эти мысли были пропитаны безжалостно эгоистичным самолюбованием, от которого меня затошнило. Я чувствовала, что источник мерзких мыслей находится в клетке среди сонма тихих звериных мыслеформ, наполненных дискомфортом из-за вторжения чужаков. Им не нравилось, что пара двуногих обосновалась посреди их территории и мешает спокойно поедать зерно.
«…хорошо, что госпожа Муй далеко... - продолжал размышлять гнусный шепоток, — … она бы мне не поверила… а эта… самка тупорожки… и мизинца ее не стоит…»
В дополнение к мыслям прилагался полупрозрачный образ упомянутой тупорожки — неповоротливая тюленеподобная туша, высунувшая из воды круглую голову с рудиментарными шишечками бесполезных коротких рогов и большими глуповатыми глазами.
Мой хаотично мечущийся, страдающий от болезненного жара разум заинтересовался не столько смыслом чьих-то мыслей, сколько незнакомым экземпляром инопланетной фауны. Я скользнула в чужие мысли глубже, чтобы получше рассмотреть внешность тупорожки…
И с неожиданной ясностью поняла, что нахожусь в голове социопата Лау.
В данный момент он симулировал бессознательное состояние, при этом умудряясь ловко наблюдать за сидящим рядом с ним управляющим Лизеном из-под длинных ресниц.
В его мыслях царила настоящая помойка из инстинктов и обрывков воспоминаний, окутанных самыми простейшими низменными эмоциями.
…угрюмая некрасивая физиономия Гхорра, которому Лау однажды предложил бартерно-сексуальное обслуживание в обмен на освобождение от утомительного сбора миртошки и йанана…
…и мрачная вспышка злобы, потому что тот брезгливо отказался…
…сладострастные стоны, быстрые жёсткие толчки… прерывистое дыхание похотливого сборщика миртошки, который согласился взять на себя часть работы Лау… и тут же рявканье Гхорра, который унизительно выгнал обоих из кустов на глазах у других рабов… и всё это с громогласным требованием ублажать друг друга в свободное от работы время…
…багровая дымка ярости, бешенство от болезненно-назойливого ощущения неудовлетворённости в гениталиях и безмолвное обещание: «Я отомщу!»…
…вкрадчивые слова за спиной Гхорра: «Вот модулятор, которым пользовались госпожа Муй и Шед с Хоаном… включи его, а когда гратера станет смирной, спокойно открывай клетку… чтобы я мог хорошенько вычистить ее от дерьма этой твари… лично, своими ручками, прямо как ты любишь…»
…и злорадное торжество, потому что настоящий модулятор находился в его собственном кармане и работал лишь в самую первую минуту, чтобы гратера временно успокоилась и тем самым усыпила бдительность ненавистного Гхорра…
Перейти к следующей мыслеформе мне не удалось. Голова загудела, как колокол, нагнетая внутри энергетическую массу высокого давления, а мозг словно в микроволновку живьём сунули.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Я застонала, и услышала на периферии сознания восклицание Грая:
— Я слышу голос госпожи! Скорее к тому дереву!
— Да смотрел я там уже, — отвечал Дуно. — Нет там никого, кроме фьориков…
— Помогите… — прохрипела я, стараясь набирать в лёгкие минимум воздушного объема, чтобы не тревожить повреждённые рёбра. — Помо… гите… кто… нибудь…
