А вот вора я не видел ни разу – и это меня очень сильно настораживает.
Мне не оставили оружия, даже того, что я сумел вынести из города скорби. Несколько раз преподобный де Бельзак пытался допросить меня, но я отвечал на вопросы совсем невпопад, сознание то и дело покидало меня, поэтому он быстро отказывался от этой идеи.
Отряд остановился на берегу небольшой речушки, скорее даже сильно разлившегося из-за дождей поздней осени ручья. Здоровяк со Скрипачом отнесли меня к воде и помогли вымыться.
- Ну и несёт же от тебя, приятель, - фальшиво смеётся здоровяк, показывая в улыбке широкие, крепкие как у лошади, зубы. – Надо бы и одёжку твою постирать, да дождь вот-вот польёт снова. Промокнешь ещё да помрёшь, прежде чем с тобой преподобный наш поговорит. То-то для него расстройство будет.
- А расстраивать преподобного де Бельзака не самая умная идея, - непонятно, пошутил ли или вполне серьёзно произнёс крепыш.
Дожди и в самом деле лили почти не переставая с самого нашего с вором спасения из города скорби.
- Наш новый приятель не помрёт от такой ерунды, как мокрая одёжка, - решительно заявил здоровяк. – Мы ж его в развалинах Перо нашли, а от этой бывшей рейдерской фактории рукой подать до самого Милана.
Крепыш по имени Скрипач тут же взял двумя толстыми как сосиски, но удивительно ловкими пальцами серебряный крестик, висящий на груди, и поцеловал его.
- Едва нас Господь уберёг, - сказал он, отпуская его.
- Мой… - нашёл в себе силы прохрипеть я, - спутник… Где?..
- Вот это да! – всплеснул руками здоровяк. – Да он заговорил! То-то радости будет преподобному де Бельзаку.
- Сдаётся мне, не так и много, - ответил Скрипач, - бредит ведь. Чушь какую-то городит.
- Со мной… - силы возвращались ко мне, и я решил настоять, - был человек… в чёрном… лицо кровью залито… глаза разного цвета…
О том, что он был ещё и нечистым я решил не распространяться лишний раз.
- Точно бредит, - кивнул помрачневший здоровяк. – Не было с тобой никого, приятель. Одного тебя нашли.
Я откинулся на спину, позволяя холодной воде свободно течь и по телу, смывая с меня накопившуюся грязь. Силы стремительно оставляли меня. Но куда же мог деться вор?
Не помню, как меня вернули обратно в телегу. В себя я пришёл уже под тёплым, колючим одеялом. Меня била дрожь, казалось, всё тело содрогается в судорогах. Мне было чертовски холодно, несмотря на солому и одеяло. Я был раздет донага, и очень остро ощущал каждую соломинку, когда ворочался с боку на бок. Даже не сразу заметил, что над телегой натянули тент и по нему размеренно барабанит дождь. Под его звук и скрип колёс я и уснул.
И на сей раз это был именно сон – целительный и спокойный, несмотря даже на то и дело дёргающий меня озноб. Да и тот быстро сошёл на нет.
Проснувшись, я поспешил покинуть телегу. Природа взывала, а гадить под себя очень не хотелось. И без того в телеге было не продохнуть. Я выбрался, запахнув одеяло, и тут же оказался в центре внимания. Весь небольшой отряд спасших меня людей сидел вокруг костра. Над огнём висел попыхивающий паром чайник, от которого доносился приятный запах. Однако о нём все тут же позабыли, увидев меня.
- Вот так-так, - произнёс первым здоровяк, широко и фальшиво улыбнувшись, снова обнажая крепкие, многим лошадям на зависть, зубы. – Да ты уже своими ногами ходишь, приятель. А я говорил, что он поправится скоро – вон как храпел весь день.
Сгущались сумерки, и стоять в одном одеяле было довольно холодно. Да и босые ноги основательно утопли в грязи, что не прибавляло приятных ощущений.
- Куда вы тут оправляться ходите? – спросил я, опережая вопросы спасших меня людей.
В том, что они готовы обрушить на меня их целую лавину, я ничуть не сомневался.
- Агирре, проводи, - велел здоровяку рыцарь с печальными глазами святого.
Тот поднялся с расстеленного на земле одеяла, и махнул мне рукой.
- Идём, приятель, - бросил он.
Вместе мы отошли шагов на двадцать от лагеря, и я присел у ближайшего куста.
- Да потише ты, - хохотал здоровяк с баскским именем Агирре, - всех волков перепугаешь.
Наконец, я поднялся и снова поплотнее запахнулся в одеяло. Вечерний холод и сырость вцепились в меня с новой силой.
- А моя одежда где?
- Малец выстирал и вычистил её, - ответил Агирре, - хорошенько очистил, даже кольчужные рукава блестят теперь как новенькие.
- Мне её вернут?
- Отчего же не вернуть, не вечно ж тебе в одном одеяле щеголять, - рассмеялся Агирре, и мне снова стало интересно: что за страхи он скрывает за этим смехом?
И в самом деле, как только мы подошли к лагерю спасших меня, преподобный распорядился отдать мне одежду. Парнишка вынул её из сундука, лежавшего в телеге, и протягивал мне один предмет за другим, пока я одевался. Конечно, не у всех на виду, но под присмотром всё того же вечно скалящегося Агирре. Затруднение вызвало только обувание – натягивать чулки и башмаки на грязные по щиколотку ноги мне совсем не хотелось.
- Погодите, сейчас, - закивал мне парнишка, снова скрываясь в телеге. – У нас достаточно воды, чтобы вы смогли помыть ноги. Мы собираем дождевую почти каждый день.
Я уселся на передке телеги, и парень поливал мне ноги из объёмного кувшина, а после протянул кусок полотна, чтобы я смог насухо вытереть их.
- Хороший у нас малец, - похвалил его Агирре, - чертовски услужливый. Даже с этой шлюшкой в клетке.
Как ни странно, но только сейчас я обратил внимание на вторую повозку, стоявшую поодаль. Она была меньше телеги, в которой везли меня, и на ней стояла накрытая большим куском багровой ткани клетка. Ткань, наброшенную на неё, покрывал затейливый узор из лилий Авиньонской церкви и распятий. О том, кто сидит в клетке, гадать не приходилось. Мне повезло нарваться на отряд, сопровождающий схваченную ведьму.
Мы вернулись к костру. Сумерки уже перерастали в ночь, однако никто и не думал ложиться спать. Всем слишком интересно было, кто же я такой. И расспросы начал, естественно, священник.
- Я осмотрел вас, и знаю, что вы служите Авиньонской церкви, - сказал он, - что меня, несомненно, радует.
Я снова задался вопросом, что же за информацию хранят символы, вытатуированные на моём теле.
- Однако могли бы вы сказать, кому именно служите? – поинтересовался преподобный.
- Лафрамбуазу, инквизитору Тосканы, - честно ответил я, усаживаясь на брошенном прямо на землю одеяле, и предвосхищая следующие вопросы, добавил: - Он отправил меня в Шварцвальд, разобраться с тем, что происходит там.
- Далековато от Тосканы до Шварцвальда, - заметил преподобный рыцарь с печальными глазами, но тему развивать не стал.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
