Корвин запальчиво ответил:
— Тебе легко рассуждать! Посмотрел бы я на нирванскую династию, будь вас не три брата, а две дюжины только законных наследников.
— Не спорю. — Добрый доктор мягко улыбнулся. — Я не хотел тебя обидеть.
На поляну перед особняком въехал огромный черный конь. Спрыгнув на траву, Бенедикт отсалютовал встречающим и отвел своего скакуна на задний двор, где уже паслись два зверя той же породы.
Вернувшись, старший амберит сообщил негромко, как бы извиняясь:
— Я немного опоздал. В эту Тень трудно попасть, если не помнишь каждый изгиб дороги. Корвин успокоил брата:
— Пустое. Мы еще не приступали к серьезному разговору. Пошли в дом.
— Будешь есть или пить? — осведомился Фауст.
Бен пожал плечами, с опаской наблюдая, как чужеземец наполняет стаканы тутовым самогоном и нарезает ломтиками знаменитый нирванский деликатес — копченую буженину со специями. Понюхав ледяную жидкость, он осторожно поинтересовался:
— Это пьют без содовой?
— Обязательно без содовой, — весело подтвердил Фауст. — И желательно залпом. Помню, под Измаилом, в лейб-гвардии драгунском…
Не договорив, он лихо опрокинул в себя стакан, блаженно крякнул и яростно запустил вилку в банку, распространявшую ощутимый аромат маринада. Последовал его примеру и Корвин. Сразу вспомнилась зимняя ночь на Березине, где его эскадрон защищал последнюю переправу Великой армии… В банке, которую привез Фау, оказались дьявольски соленые баклажаны, фаршированные чесноком и острыми травами.
Бенедикт с непривычки поперхнулся, но мужественно справился с тяжким испытанием и даже перепробовал все закуски, включая сало и огурчики.
— Варвар ты, — весело сообщил он. — Почему в ваших краях так не любят экономить перец?
— Есть еще латиноамериканская кухня, — сообщил Фауст. — Не чета нашей, но тоже ничего… Как твоя рука?
— Мучаюсь, — пожаловался Бенедикт. — Пальцы плохо растут и болят… Ладно, давай еще по одной и займемся делами.
— Распробовал, — удивился Корвин.
Они добили первую бутылку. Бен косо посмотрел на вторую, но сдержался и потребовал убрать посторонние предметы. Провиант сложили в корзинку, которую Корвин унес в другую комнату. Когда серебристо-черный вернулся, Фауст сообщил:
— Ваш братец Фернандо скучает по Амберу. Хочет вернуться в отчий дом.
— Кажется, я отбил у него такие желания, — прорычал Бенедикт. — Совсем недавно — под Верденом.
— И тем не менее скоро повстречаетесь.
Оба собеседника никогда не считали его врагом, однако недоверие давно стало едва ли не главной чертой натуры каждого из них. Любой из амберитов мог почти без подготовки сочинить длинную правдоподобную историю, не имеющую отношения к истине, но выставляющую автора повествования в самом выигрышном ракурсе. Так, встретив Корвина после многовековой отлучки, почти все братья и сестры излагали ему собственные версии событий. Разумеется, во многих пунктах их рассказы отличались принципиально.
Вот и сейчас Бен и Корвин выслушали нирванца спокойно и внимательно, поочередно задавая дельные вопросы. Фауст сообщил им почти все, что знал о военных приготовлениях заговорщиков, и пообещал передать более точные данные, как только таковые будут получены. Все это время он следил за мимикой амберитов, но их лица оставались бесстрастными.
— Дожили, — меланхолично сказал Корвин, когда герцог закончил повествование. — Надо будет предупредить Мерлина.
— Его ищет наш отец. Мы решили, что с королем должен переговорить равный по статусу.
— Тонко, — признал Бенедикт. — Хотя мой племянник вряд ли способен оценить такие нюансы этикета… Ты предлагаешь ударить, опередив противника?
— Это было бы разумно.
— Не вижу ничего разумного в том, чтобы лезть с мечами против пушек, — холодно заявил Бен. — Не забывай, что у нас нет пороха для тех мест. Или ты знаешь рецепт?
— Пока не знаю. Но я прихватил оттуда немного и надеюсь восстановить состав.
Сардонически ухмыляясь, Корвин осведомился:
— Нирванская армия готова участвовать в превентивном нападении?
— Мы готовы помочь, если вы намерены воевать, — сухо ответил герцог. — Одни мы в огонь не полезем.
— Нечто такое уже было в дни Судетского кризиса. — Лицо Бенедикта стало даже жестче обычного. — По логике вещей за Мюнхеном обычно следует Глейвиц.
— Не та ситуация, — возразил Корвин. — Им не требуется оправданий в глазах остального мира. Просто нападут, как только решат, что готовы.
— Да, пожалуй…
Кивнув, старший амберит достал из планшета карту Отражений. Фауст подсел поближе, поставив в бар пустой стакан. Время развлечений закончилось.
Бенедикт развернул на столе карту, и нирванец не без труда сдержал смех. Обычный лист плотной бумаги, без малейших признаков магической обработки. Отражения были изображены плоским рисунком, как рельеф в школьном атласе.
Впрочем, кое-какой прогресс все же наличествовал: однажды — в другой реальности — Сыну Вампира довелось видеть, как великий полководец Бенедикт пользовался картой, намалеванной на куске свиной кожи. Кажется, это было при Азенкуре.
— На их месте я бы начал с Хеллимбоу, — отчеканил Бенедикт. — Прикроются слабой завесой со стороны Авалона, а главные силы бросят на передовой бастион Хаоса…
Он нарисовал на карте несколько синих стрел. Что правда, то правда — Бен был военным гением… Фауст сказал восхищенно:
— Именно такие линии я видел на карте, которую показывал Фердинанд.
— Тут просто нет другого варианта. — Бен пожал, плечами. — Самое смешное, что у нас тоже нет хорошего способа помешать Ферди и его банде.
Удивленный этим утверждением, Фауст напомнил о возможности ударить с тыла, когда армия мятежников навалится на Хаос. Корвину это предложение понравилось до такой степени, что серебристо-черный схватил оранжевый карандаш и нарисовал операционные линии сходящихся ударов — от Авалона и Нибельхейма. Оранжевые стрелки соединились в Беохоке.
Им обоим стало очень стыдно, когда Бенедикт лаконично и четко разбил этот прекрасный план в мелкие дребезги, а затем раздавил сапогом оставшееся крошево. Фауст надеялся, что хотя бы не покраснел во время этой выволочки. Безусловно, Верви, с его стратегическими талантами, не допустил бы такого элементарного промаха…
— У нас допотопное войско с холодным оружием, — с отвращением говорил Бен, — И вы собираетесь двинуть этим потешные полки в чистое поле, где господствует вражеская авиация? Наша армия быстро и без сопротивления поляжет под залпами пушек и пулеметов.
— Ой поляжет, — уныло согласился Корвин. — Что же нам теперь — отказаться от наступления?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
