дышу, впуская тепло как можно глубже в легкие.
Я чувствую, что нахожусь на пике этого ощущения. Мерцающее эго радуется моему растущему мастерству в управлении организмом. Но эфемерный момент гордости грубо прерывается, когда кто-то приносит в сауну настоящего живого ребенка. Может быть, это грудничок? Полагаю, что ему месяцев восемнадцать; маленький подгузник сбивается и перекручивается, когда он пытается ухватиться за розовые босоножки с бусинками, которые я купила на улице тем утром, когда поняла, что забыла шлепанцы. Кто-то легонько шлепает ребенка по ногам обломком выброшенной сухой дубовой ветки, а он лепечет, воркует и только слегка суетится. Очевидно, он уже делал это раньше.
Я стыжусь ребенка в русской бане. Снова корректирую ожидания от того, что могу вынести в этой комнате. Я выдерживаю еще пару минут, мою решимость поддерживает присутствие крошечного ребенка, а потом бросаюсь, отчаянная и запыхавшаяся, в маленькую нишу, где меня силой окунают в ледяную воду. После нескольких томительных кругов вдвоем с Рейн в прохладном бассейне и спокойствия в парной я снова иду в сауну. Хочется сказать, что с каждым разом становится проще, но это не так. Я просто знаю, что смогу продержаться. Растет устойчивость к жаре, которую поддерживают другие люди – и ребенок.
Мы проходим несколько кругов, а потом принимаем душ и, спотыкаясь, тупо возвращаемся в холодный предбанник. Я сижу на кромке бассейна и смотрю в телефон, как собака, выискивая в перегретом мозгу возможность заказать такси Lyft и ответить на сообщения. Я чувствую себя прекрасно – выжатой как лимон, разгоряченной, глупой. Это последний день 2019 года, и я чувствую себя очищенной и опустошенной, готовой к открытым возможностям 2020 года, пропотев несколько ведер соленых электролитов.
Но как бы хорошо мне ни было, я знаю, что никогда бы не пошла на это в одиночку. Сама по себе я бы продержалась от силы половину того времени, что провела в жаркой сауне, так? Заявляю со всей уверенностью: нет, нет и еще раз нет. Как и многие социальные животные, люди постоянно смотрят друг на друга, считывают повадки и социальные сигналы. Это нормальная, обычная вещь: когда люди находятся в обществе, мы склонны изменять поведение в соответствии с действиями окружающих. (Принятие решений на основе аутсорсинга, знаете ли, облегчает жизнь.)
Предположим, что вы подавились. Чем меньше людей будет рядом с вами, когда по злой случайности хот-дог застрянет у вас в горле, тем выше шанс, что кто-то быстро примет меры по спасению. Если вы столкнетесь с такой же ситуацией в комнате, полной людей, вероятно, понадобится больше времени, чтобы решиться помочь. Непреложный факт: чем больше людей вокруг вас, тем меньше вероятность того, что они примут быстрые меры. Этот эффект стороннего наблюдателя объясняет своего рода поведенческую инерцию: чем больше пассивных наблюдателей, тем больше вероятность того, что все будут просто стоять на месте. Это важно помнить, чтобы мы могли его преодолеть. Если вы видите, как на человека нападают средь бела дня, вы не можете полагать, что кто-то другой что-то сделает, особенно если рядом большая толпа. Каждый из нас как личность обязан начать действовать, и как только кто-то начнет вмешиваться, вполне вероятно, что другие очевидцы тоже начнут действовать. Мы перенимаем социальные сигналы других людей, но кто-то должен переломить ситуацию и начать действовать.
Синхронизация с группой, как правило, не является таким гнусным поступком, как игнорирование человека, которому нужна помощь. Часто это просто выбор – точно так же, как переходить улицу, как быстро нужно идти по людному тротуару или как выбрать место в поезде. В детстве мы учимся, подражая действиям и поведению наших воспитателей; по мере роста наша способность читать и реагировать на социальные сигналы становится все более сложной и тонкой, чтобы мы могли функционировать в обществе с относительной легкостью и непринужденностью.
То, что люди синхронизируют свои тела друг с другом, – нормальное и распространенное явление, и это начинается с самого начала жизни. У младенцев и их воспитателей формируется модель совпадения поведения, эмоциональных состояний и биологических ритмов, известная как синхронность, вплоть до синхронизации сердечных сокращений во время игры, их тела делают ощутимой связь, которая растет между ними.
При встрече лицом к лицу люди склонны спонтанно координировать свои движения, чтобы они соответствовали движениям друг друга, это явление известно как поведенческая синхронность, и это происходит как со знакомыми, так и с незнакомыми людьми. Совпадение шагов при ходьбе с другом, синхронизация мозговых волн при просмотре фильма с другими людьми, танцы с группой пьяных незнакомцев – все способы, которыми физиология и поведение человека способствуют установлению связи и чувству принадлежности. На самом деле исследование 2018 года, опубликованное в Journal of Social and Personal Relationships, показало, что простое приведение ходьбы в ритм с романтическим партнером приводит к усилению чувства близости, вот настолько мы настроены на движения окружающих нас тел.
«Люди предрасположены к синхронизации друг с другом во время обычных действий, таких как дыхание, ходьба и езда на велосипеде», – пишут авторы работы «Быть на одной длине волны: поведенческая синхронность между партнерами и ее влияние на переживание близости». «Предыдущие исследования показали, что такая простая двигательная синхронность может вызывать чувство единства даже между ранее незнакомыми партнерами и иметь обширные социальные последствия, такие как усиление чувства связанности, а также сотрудничества и сострадания».
Выходит, самые простые движения тела, которые вы делаете синхронно с другим человеком, знакомым или нет, заставляют вас чувствовать себя ближе к нему. Это мощное напоминание о том, что нужно нашим телам и что они могут. Это, безусловно, и заставило меня сидеть в этой жаркой сауне.
Возможно, вы удивитесь, узнав, что я часто вспоминаю время, когда была балериной, с большой ностальгией и тоской. Я знаю, что это совершенно глупо, но мало что можно четко разделить на приятное и неприятное. Это правда, что мое обучение танцам включало в себя психологические пытки, в результате которых я едва не умерла. И правда, я едва избежала ненависти к себе, которую внушили мне учителя-садисты, коим я поклонялась в юности, но! Верно и то, что меня что-то удерживало в тех комнатах, с теми людьми. Почему я была готова в июльскую жару идти в студию, полную зеркал, с группой других голодающих девушек, чтобы предстать перед очевидно пьяной экс-примой Нью-Йоркского городского балета, пока она тянула водку из термокружки и бормотала невнятные слова разочарования, пока мы держали свои бедра сзади руками? Она курила на протяжении всего занятия и регулярно с отвращением хмыкала, глядя на меня. И тем не менее.
Несмотря
