Смотрю в переполненные слезами глаза, но периферическим зрением я замечаю и то, как тонкая лямка съезжает с плеча Ю. Задерживая дыхание, невесомым касанием возвращаю ее на место.
– О чем ты? – спрашиваю забитым эмоциями голосом. Их слышно, даже несмотря на то, что я приглушаю высоту тона. – Что слишком, зай?
– У меня… – не сумев договорить, Ю подается вперед и, так и не разомкнув рук, которыми сжимает свои плечи, со вздохом прячет лицо у меня на груди. – У меня слишком большая… – понимаю, конечно, о чем речь, хоть произнести при мне вслух анатомическое название той самой впечатляющей части своего охренительного тела Юния так и не осмеливается. – Мама говорит, ее нужно прикрывать, чтобы не выглядеть вульгарно… Обычно я так и делаю… И, как оказывается, совсем не зря… – расписывает выводы, с которыми лично я категорически не согласен.
Эта ее мама… Блядь… Какая, на хрен, вульгарность? Где она? А где Ю? Ее голой поставь, нимб над головой не поблекнет! Как же все ОНИ заебали! Сколько можно его полировать, ломая саму Ю?!
– Бред, – толкаю сдавленно и все еще хрипло. Она ведь прижимается ко мне полуголая, теплая, румяная. Да я только от одного ее запаха молниеносный столбняк ловлю. Но Ю ведь нужно успокоить. – Ничего у тебя не слишком. Все более чем идеально. Поверь, я знаю, о чем говорю.
– Ты… – толкает Юния и, поднимая голову, дает обзор на зажатую руками грудь. Ну, шикарные же сиськи! А к ним невинные небесные глазки и манящие губки. Блядь, каким образом я под воздействием этого комплекта должен оставаться в адеквате? – Ты смотрел на меня так, будто мой внешний вид тебя глубоко шокировал…
Я просто не могу не заржать.
– Черт, Ю… Да, я в гребаном шоке. От твоей охренительной красоты, Ю. Никого красивее я не видел.
– Честно?
– Угу, – закусывая губы, киваю. – Это, знаешь, как потерять сознание в Лувре. Я просто рухнуть не успел.
– Ян, – растягивая мое имя так сладко, как я бы хотел растянуть ее тело, Юния шлепает меня по плечу. Я усмехаюсь, довольный тем, что удалось ее расслабить. – Ты бываешь серьезным?
– Внутри я всегда крайне серьезен. Просто улыбаюсь напоказ, – выдаю запредельно искренне.
Ю, естественно, теряется.
– Как это понять?
– Трудно объяснить, – отвечаю так же честно. И сам от этой информации хмурюсь. – Фух… Давай я тоже схожу в душ… И продолжим. Ты пока ложись в постель.
И снова между нами нарастает напряжение. Такое аварийное, что я банально рад возможности сбежать и закрыться от Ю в ванной.
«Пиздец… Дожили…» – думаю, таращась в зеркало.
Стягиваю футболку, спортивки, трусы… Поморщившись, забираюсь в душ. Едва настраиваю воду, обхватываю ладонью член. И мне, на хрен, не стыдно, что я не просто снова в культе, а срываю резьбу со своего болта, когда за стенкой ждет Ю. В любом случае длительность этого процесса позорно ничтожна.
Мокрая плоть пульсирует под дрожащими пальцами, раздавая по телу токовые импульсы, когда извлекаю из памяти то, что Ю творила сегодня со своими губами, облизывая их, кусая и странно растирая пальцами.
Бля… Я хочу сам все это с ними делать…
Кровь в венах превращается в жидкое пламя, когда вспоминаю, как Ю терлась об меня весь вечер.
Бля… Я так сильно ее хочу…
Дыхание с хрипом срывается, когда ноздри забивает фантомный запах Ю.
Бля… Моя… Моя…
Рука, работая активнее, чем того требует процесс, причиняет боль, когда я поднимаю последние кадры – Ю в этой ночнухе.
– Бля… С-с-с… Бля… – со стоном бью струей спермы на кафель, о который приходится опереться.
Пару секунд стою под каскадом горячей воды без каких-либо движений. Только когда дыхание восстанавливается, выпрямляюсь и принимаюсь за мытье.
Заканчиваю быстро. Десяти минут не проходит. Но я чувствую, что член снова разрывает. Покидаю душевую, ловлю свое отражение в зеркале и понимаю, что с такой елдой выйти вообще не вариант.
Спешно догоняюсь уже у раковины.
Спускаю сперму в слив, стряхиваю член, ополаскиваю руки, а за ними и раскрасневшееся от прилива крови лицо. Зрачки все еще остаются расширенными, но я решаю, что в целом выгляжу не особо буйно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Вытираюсь, натягиваю чистые боксеры и покидаю ванную.
Ю лежит на спине. Придерживая скрученное в кулаки одеяло у подбородка, пялится в потолок, пока я не гашу верхний свет. Тогда шумно переводит дыхание и начинает копошиться. Я не сразу оборачиваюсь. Мне тоже требуется время, чтобы собрать волю.
Секунда, две, три… И, наконец, одно из моих давних желаний сбывается – я оказываюсь в одной постели с Юнией. Скользнув ладонью по ее животу, довожу, конечно, до полномасштабной паники.
Но я не могу сдержаться. Не могу.
Перебирая мягкую ткань ночнухи Ю, осторожно подбираюсь к ее боку. На выдохе касаюсь губами виска. На вдохе тяну цветочный запах волос.
Юния не двигается. Вжимается в чертов матрас, словно ждет, что в какой-то момент демоны выгнут ее над ним дугой.
Слушаем монотонное тиканье механических часов. Периодически разбивает эту напряженную тишину свистящими и виляющими вздохами. Крики, смех и звуки музыки, которые просачиваются с улицы, являются реально далекими, будто с другой планеты.
Никого не существует сейчас. Только я и она.
– Что это за запах?.. – шепчет Юния, едва шевеля губами. – Что-то новое… Ты пахнешь иначе…
Замираю, когда кажется, что сердце от натуги на части расходится. Не то чтобы ее откровенность ошеломляет… Скорее умиляет. Я, конечно, не могу признаться, что, вероятно, поленившись помыться после второго обстрела, принес с собой запах спермы, но задаю встречный вопрос.
– Нравится?
Да, я охуевший тип.
– Не знаю… Будоражит… Смущает… Влечет… Хочется тебя обнять…
В мозгу триумфальная арфа звучит. Да, блядь, разрывает мозг. Только мне похер.
Я с трудом сглатываю. И дышу, дышу… Дышу Ю.
– Обними меня, – обращаю ее желание в собственную просьбу.
Она вздыхает так бурно, что по телу судороги идут. Прижимая ее поперек живота рукой, чувствую достаточно. Закусывая губы, прикрываю глаза.
Ю тем временем дергается и неловко поворачивается ко мне лицом. Открываю глаза, когда ощущаю ее пальцы на своей обнаженной груди. Мышцы перебивает дрожью, пока она исследует.
– Ты такой большой, Ян… Такой сильный… Очень твердый…
Моргая, пытаюсь фильтровать не только то, что она говорит, но и свои порывы. Сердце бьется в груди так бешено, что кажется, через секунду окажется в руках Ю.
А она курсирует дальше. Сначала вниз… Блядь… Прокусываю губу до крови, но стон все равно срывается. Юния пугается и спешно поднимается обратно вверх, так и не достигнув моего пресса. Пробегается пальчиками по моим плечам, шее, кадыку, подбородку… На щеках замирает.
Смотрим друг другу в глаза. Дышим губы в губы.
Глажу ладонью спину Ю, но особо не расхожусь. Ни к ягодицам не спускаюсь, ни к голым лопаткам и плечам не подбираюсь. Она и без того трясется. Так, словно замерзла, но я знаю, что это не от холода. Мы пылаем в контакте. Кожа горячая, что у меня, что у нее.
Мне хочется толкнуться в низ ее живота озверевшим от моей неуёмной похоти членом. Однако я понимаю, что Юнию это оттолкнет, а потому, скрипя зубами, сдерживаюсь.
– Я так злюсь… – шепчет она, пугливо касаясь кончиками пальцев моих губ. Стараюсь не двигаться, но дышу уже капитально усиленно и резко надсадно. – Так злюсь, когда смотрю на твою Киру…
Я не хочу думать об этой долбоебучей липучке, когда охрененное тело Юнии находится в кольце моих рук, являясь не только максимально прижатым ко мне, но и достаточно обнаженным.
Заставляю себя тихо рассмеяться.
– Она не моя, – отмахиваюсь, тешась лишь из-за того, что она меня ревнует. – Моя – ты. Только ты, Ю.
– Я… – выдыхает она с непонятными интонациями. Но не отрицает сейчас. Блядь, она не отрицает. – Ну вот, зачем ты с ней был? Я теперь не могу не думать, что лежал с ней так же, как сейчас со мной…
Громко хмыкаю. Пьяный от чувств, заторможенно моргаю.
