больничной кровати. Слышу глухой скрежет зубов, который он глушит ладонями, прижав их к лицу. Он умный мужик и ясно понимает, что я на самом деле имею в виду. Выдержки не занимать, потому что соображает, что у нас со Златой неизбежно развивается, только поэтому сейчас живой еще. Он также понимает, что она от меня не откажется. Я от нее тем более.
— Ты охуел, так подставлять? — низкий голос накрывает пространство палаты.
Внутри него идет непримиримая борьба, ощущаю это осязаемо. Напряг висит жесткий, но я понимаю все.
— Ник, остынь. Вижу, что не рад, но уже все. Я не отдам ее назад. Прошу только об одном — увези на тридцать дней.
— Пошел ты! — тяжело вздыхает и трет виски, попутно прикрывая глаза. Секундная слабость и снова приходит в себя, он вновь кусок льда. — Видит Бог, я не желал Злате того, что моя Лена со мной пережила. Ты правильно сказал, что кровь ей свернул в свое время. Так меня стыд и сейчас жрет. Понимаешь, почему дочь от тебя отрывал? Я слишком хорошо тебя знаю, Молот. Слишком! Злате хранитель нужен, а ты победитель. Сечешь разницу?
— Не гони, ты слишком предвзято ко мне относишься, — пытаюсь тормознуть его.
— Да? — издевательски тянет Шахов. — Что выберешь? Победу на Билаторе или мою дочь?
— Не сравнивай. Это несопоставимо. Ты просто провоцируешь и ничего больше. Я прошу лишь оградить ее от чего бы то ни было на этот срок. И все! — гневно рублю в ответ. Он меня допекает своей непробиваемостью. Я не собираюсь больше ничего доказывать. Слушать о том, что не подхожу Злате больше не хочу. — А, вообще, знаешь что? На хрен, Ник, без тебя справлюсь. Поставил тебя в известность, совесть чиста, ты теперь в курсе. Я все сам сделаю без твоей помощи.
Не получается у нас разговора. Злюсь, не контролирую свои эмоции, слишком они шибают. Горячую краску раскидывает по всему телу рваными пятнами. Мне душно и жарко. Ебашит по коже взрывная рванина. От ярости подбрасывает на скрипучей кровати. Подрываюсь и шагаю к окну, упираюсь лбом в прохладное стекло, остужаю себя.
Нечаянно выцепливаю взглядом в парке Злату и Рэма. Рэм сидит на лавке, а панночка, гневно размахивая руками, что-то ему доказывает, но тот не ведется на нее. В бессилии срывает резинку с волос и растрепывает волосы, которые тут же подхватывает ветер и разбрасывает по плечам. Красивая она. Залипаю, смотрю не отрываясь. Она словно чувствует меня, поднимает взгляд. Меняется в лице, подпрыгивает и улыбается. Маякую ей в ответ. Нежная моя, любимая. Не ждал от себя этих действий, но делаю вперед своего сознания: посылаю воздушный поцелуй. Она ловит и прикладывает к своему сердцу.
— У меня есть предложение, — гремит позади Шахов.
— Озвучивай.
Не успеваем. Наш разговор прерывает шум и хлопок двери. В палату влетают мать и отец. Мам Ляля бледная, как мел, несется ко мне на огромной скорости и, тормознув перед самым носом, застывает. Только не реви, только не реви, твержу про себя. Она знает, что вида ее слез не выношу. Меня наизнанку от них выворачивает. Ненавижу, когда мать волнуется. Сжав ладони, она смотрит мне прямо в самую глубину глаз и немо спрашивает. Я киваю ей, типа, все хорошо. Она обнимает меня, прикладывает руки к затылку и сразу отдергивает, нащупывая там пластыри. Не то, чтобы она никогда меня не видела с этим атрибутом, просто их там много.
— Сынок, это что? — шепчет сухими губами.
— Херня там, мама. Не забивай голову.
— Херня? — тянет она. — Херня, да?… Может добавить? — вот она, понеслось. В действии Ляля Величанская, сейчас еще и бате прилетит. Так всегда у нас. За каждым разом, когда получаю травму и мать это видит, всем становится жарко. — Вань, что случилось? Почему ты здесь? Сколько мне еще с ума сходить? А все ты! — тычет в застывшего отца.
Батя стоит около Ника, который за всем этим наблюдает. Я медленно отворачиваюсь к окну и ищу взглядом Злату. Ее нет, видно ушла куда-то с Рэмом. Тоска без нее. Надо быстрее заканчивать эти посиделки, все решить точно с Ником и найти свою ненаглядную. Но пока без вариантов, мать завелась, что надолго. Теперь пока не проорется, не выскажет бате все, что думает о моем образе жизни не успокоится. Неужели не понимает, что это ничего не изменит. Ничего!
— Ляль, хватит, — подает голос отец. — Ему сколько лет? Он вправе все решать сам. Ему жениться скоро, а ты все орешь на него, будто ему пять. Он взрослый мужик! Ему четвертак, а ты ведешь себя, как…
— Как я себя веду, а? — взрывается мать. — Говори! Ему башку проломили ничего так? Или у тебя еще сын в запасе имеется? Нет, может я не знаю, скажи мне! — орет на всю палату.
— Ляля! — гаркает отец. — Продышись!
Мать обиженно сверлит нас взглядом, рвано дышит и кипит от гнева. На лбу написано, что сейчас отходила бы всех присутствующих мокрым полотенцем и не запыхалась. Презрительно кривит губы и ядовито выплевывает.
— Чертово племя вы мужики! Все время разгоняетесь, не сидится вам! Играетесь? А ты что с недовольным видом, Шахов? Давно шагать в небо перестал? Идиоты! А ты сынок предатель! Я тебя рожала четырнадцать часов, четырнадцать! Чтобы ты вот так потом…эээх, отцовский прилипатель, никогда обо мне не думаешь. И тебе, Ганс, дома каюк, все припомню. Слышишь, глыба? — ко мне обращается. — Еще поговорим…
— Лен, забери Ляльку. Кофе попейте, — перекрывает маму голосом Ник.
Вот не ожидал, что все припрутся. Не хватает только Филатовых и Архаровых в рядах сочувствующих. Все были бы в сборе. Теть Лена стоит у стенки. Интересно давно? Ее и не заметил никто, так тихо вошла.
— Ляль, что с ними разговаривать, толку-то, пошли лучше врача найдем, — тянет она матушку за руку, — Вань, все хорошо? Угу, давай, так и надо. Идем, что ты уперлась? Позже вернемся.
Все, тишина. Остаемся мужиками и дышать становится свободнее, нет не то, чтобы напрягали, просто хоть никто больше жизни не учит. Каждый из нас выдыхает с облегчением.
— Ладно, давайте поговорим. Рус, твой сын обеспечил моей Злате кучу проблем, садись, решать будем, — рычит Шахов.
Батя настороженно кивает мне, приглашает подойти. Мы садимся рядом и начинаем разговор. Я вываливаю все, что знаю, объясняю ситуацию еще раз. Не тот случай, когда что-то надо скрывать, тут необходимо делиться. Проблема серьезная и ее надо грамотно разрулить. Ник и батя имеют свой вес в нашем городе, поэтому возможности есть, только
