Вторая моя поездка получилась гораздо интереснее. Тогда удалось побывать в лесах амазонской низменности в национальном парке Ману, а это 13 тысяч квадратных километров нетронутой территории – настоящий рай для зоологов. По видовому разнообразию мир пернатых в этом районе – самый богатый на континенте. Если не ошибаюсь, более пятисот разных видов на каждые пять квадратных километров, от невиннейших колибри до гарпий. Да-да, именно гарпий. Harpia harpija – это самая крупная птица в Южной Америке из семейства ястребиных и название свое полностью заслужила, потому что питается в первую очередь обезьянами и ленивцами. Думаю, и человеку на пути этой гарпии, если она голодна, лучше не попадаться.
Эта вторая поездка произвела на меня гораздо большее впечатление. Но в заповеднике нас сопровождали и защищали надежные проводники. А что будет теперь?
И куда, черт возьми, запропастился Боб? Я исколесил весь Икитос, успел пообедать у Кати, еще час тупо смотрел, уединившись в нашей комнате, на карту, снова, к радости Джерри, окатил его под душем, а индейца все не было.
8
Боб появился лишь затемно и в такой ярости, в какой я его не видел в жизни. Как оказалось, все его контакты в Икитосе, которые он с таким трудом «нарыл» в Лиме, оказались пустышкой.
– Сплошь одни проходимцы, – не вдаваясь в детали, прокомментировал он.
Затем Боб пытался поискать какие-то зацепки самостоятельно. Побывал и на здешнем нелегальном рынке, где торгуют разными запрещенными к вывозу из Амазонии экзотическими товарами: необработанными шкурами «тигрильо» – так перуанцы часто называют оцелота, – кожей анаконд, чучелами разных хищников и засушенными пираньями.
– И еще этим. – Боб не без брезгливости показал мне прокопченную, высушенную голову обезьяны, которая была главным украшением на нехитрых растительных бусах (в процессе мумифицирования по местным рецептам голова сильно уменьшается в размерах). Предполагалось, видимо, что эту «драгоценность» кто-то захочет носить на шее или повесит у себя дома в Париже или Чикаго. Голова обезьяны была обработана тем древним способом, каким дикие племена на Амазонке высушивают отрезанные головы своих врагов.
– Кошачий коготь на этом рынке не котируется, – заметил Боб, отдавая мне обезьянью голову, – другая мафия. Добрался до торговцев живым товаром – редкими животными, но и они по поводу охотников за когтем ничего не знают. Правда, кое-что слышали и даже подумывали, не заняться ли им еще и этим бизнесом, но потом от идеи отказались. У них дела и так идут неплохо, зачем новая морока?
Побывал и на пристани, поговорил с лодочниками – все пожимают плечами. Один кивает на другого, замкнутый круг. Да и вообще среди этой публики проводника не найдешь, их дело река. Доставить туда-сюда – пожалуйста, а берег они знают плохо. Да и просто побаиваются влезать в сельву. Поведали мне о всяких ядовитых пауках, змеях, пчелах. Со старых бамбуков какая-то ядовитая пыль сыплется, кожу обжигает. Куда мы с тобой приехали?
Боб залез под душ и оттуда продолжил свой рассказ:
– Наконец нашел одно шустрое молодое существо – завтра часов в десять обещал зайти, – он якобы какого-то англичанина куда-то возил за когтем, но съездили неудачно. На второй день англичанина так искусали муравьи, что он с воплями повернул назад. Да еще парню, похоже, в тот раз не заплатили, так что он настаивает – деньги вперед, иначе не поедет. Да и вообще какой-то скользкий тип, сам увидишь. Боюсь, заведет в дебри и удерет или сопрет все наши вещи и снова удерет. Либо протаскает нас недели две бессмысленно по сельве, а потом скажет: сделал все что мог – не повезло. Я ему не верю, но решать тебе.
Целый день провел впустую. Надо думать. Может, попробовать просто спуститься по Амазонке, иногда сходя на берег, и попытаться найти коготь так, на удачу? Не знаю.
Последнюю фразу Боб произнес, уже вытираясь. Потом безнадежно вздохнул и пошел ужинать.
Да, если уж не везет, то не везет. Правда, подумал я, стоит, пожалуй, еще поговорить завтра с местными врачами-инфекционистами, а Боба отправить на поиски колдунов. Шаманы наверняка коготь используют, попробовать стоит.
А на «скользкого типа» завтра посмотрим. Если он действительно ненадежен, то с таким в сельву – тут Боб абсолютно прав – лучше не соваться.
9
Следующий день принес надежду. Мы все еще торчали в Икитосе, но уже появилась ниточка.
«Скользкий тип», о котором говорил Боб, был отвергнут категорически – настолько плутовскими оказались глаза у этого щупленького, но шустренького индейца с неразборчивой речью. Он хотел денег, но толком не знал ни единого названия на великой реке, которые мы уже вызубрили в ходе беспрерывного ползания на брюхе вокруг огромной карты перуанской части Амазонии. Нам такой проводник был, конечно, не нужен. Зато к вечеру появились две реальные зацепки, из которых можно было уже всерьез выбирать.
Во-первых, Боб все-таки добрался до местного шамана (или колдуна) по имени Чоко. По словам Боба, по своему интеллектуальному уровню он и в подметки не годился нашему горному Пабло.
– Пабло – светлый человек, – заметил Боб, – а этот темен как ночь. Но свое дело знает. О когте слышал, сам его использует, а главное, утверждает, что собирал кору лично и хорошо знает местность, где лиану можно найти. Плохо, что сам идти отказывается, мы не вписываемся в его планы, а денежный вопрос, в отличие от нашего «скользкого типа», его почему-то не волнует. Предполагаю, что он вообще живет в мире без денег. Так сказать, натуральным образом. Он колдует или лечит, а ему в благодарность приносят продукты питания. Попросит – принесут и штаны. А что ему еще надо в таком-то климате?
Но это исчадие ада, – добавил Боб, – готово познакомить нас с кем-то из своих подопечных, которые постоянно снуют между городом и сельвой. То есть уже носят на голове шляпу и не едят сырую человечину. Весь вопрос в том, насколько мы готовы довериться колдуну. Лично я на себя такую ответственность не возьму. Если хочешь, завтра съездим вместе.
Даже если Боб прав, подумал я, и мы имеем дело с «исчадием ада», тем не менее это уже прорыв в нужном направлении. Да и племя, по словам колдуна, располагалось относительно недалеко. Следовательно, оно уже не было в полном смысле диким и, скорее всего, действительно не захочет употребить нас в пищу.
Уже неплохо.
10
Обнадеживающую информацию принес после дня мотаний по городу и я. Поговорив с нашей Катей, я выяснил, кто в городе главный инфекционист, а потом честно высидел почти час, чтобы попасть к нему на прием.
Инфекционист Мигель оказался толковым молодым человеком из Лимы, просто решил, что в провинции быстрее сделает карьеру. И это ему, судя по всему, удается: как он сказал, материалов собрал уже на несколько диссертаций. При его врачебном профиле это неудивительно. К тому же Мигелито, с которым мы быстро перешли на «ты», оказался сыном моего хорошего знакомого – крупнейшего в Перу нейрохирурга. Папа, конечно, мог пристроить сына и в столичной клинике или даже отправить его работать в США, но парень настоял на своем: сначала ему надо набить руку в глубинке.
По своему образованию и по семейной традиции Мигель был, конечно, убежденным аллопатом, но, поработав несколько лет в глуши, понял, насколько эффективны народные методы лечения. Поэтому мое восхищение кошачьим когтем его не удивило и не шокировало.
Более того, он и сам потихоньку использовал коготь при лечении ряда инфекционных желудочных болезней, а доставал кору лианы, как выяснилось, у того же самого колдуна Чоко, с которым общался Боб.
По словам Мигеля, к нему обращались фармацевты разных зарубежных фирм с просьбой о помощи – наладить постоянные поставки Uncaria tomentosa. Естественно, не бесплатно. Всем им доктор отказал, боясь, что в Икитосе наступит вторая «каучуковая лихорадка» – крупные компании полезут в сельву всерьез, а потому нанесут ей непоправимый ущерб. В общем, парень оказался с принципами.
Логика в словах молодого доктора, безусловно, была, поэтому я постарался объяснить, что мы заниматься бизнесом не собираемся. Мы лишь охотники за приключениями, а поиск когтя и есть одно из таких приключений.
Когда мне удалось его убедить, разговор пошел уже по делу. Наш молодой доктор рассказал, что знаком с одной немкой по имени Марта (везет же нам на немцев). Она из «зеленых» и сейчас, подружившись с каким-то племенем, живет вместе с индейцами на притоке реки Укаяли. Добраться туда не так уж сложно: день на моторке по реке, ночевка в знакомом уже мне Орельяне, а потом почти весь светлый день на каноэ по протоке. Так вот, эта «зеленая» Марта построила с помощью индейцев себе домик, привезла из Германии радиостанцию, бензиновый движок и теперь просвещает индейцев, говорящих на испанском, по радио. Как заверил меня Мигель, здесь у многих индейских семей, живущих на границе дикой сельвы и цивилизованного мира, уже есть транзисторы.
