Как Редер, так и Гальдер оставили в своих дневниках доверительные записи об этом совещании фюрера со своими командующими, состоявшемся в Берлине 14 сентября. Гросс-адмирал воспользовался случаем и до начала общего обсуждения вручил Гитлеру меморандум, в котором излагалась точка зрения флота: нынешняя авиационная обстановка не обеспечивает условий для осуществления операции («Морской лев»), поскольку риск все еще слишком велик.
В начале совещания нацистский вершитель судеб был настроен негативно, мысли его путались, противореча друг другу. Он заявил, что не отдаст приказа на вторжение, но и не станет отменять его. Как отмечал в дневнике операций флота Редер, «он, очевидно, надеялся сделать это 13 сентября».
Каковы же причины, побудившие фюрера изменить свои взгляды? Гальдер довольно подробно останавливается на некоторых из них: «Успешный десант с последующей оккупацией Англии приведет к быстрому окончанию войны. Англия умрет с голоду. Несмотря на необходимость десанта, он не может быть обусловлен определенным сроком, в который его следует во что бы то ни стало провести… Длительная война связана с обострением обстановки, в особенности в области политики… В любой момент возможны неожиданности…» Далее Гитлер сказал, что надежды Англии на Россию и Америку не оправдались. Россия не собирается проливать кровь ради англичан.
«Военный потенциал Америки в полной мере может дать о себе знать лишь в 1945 году. Длительная война для нас нежелательна…
Самым быстрым способом окончания войны явилась бы высадка десанта в Англии. Предварительные условия для этого, которые должен был создать военно-морской флот, созданы (похвала флоту!)… Действия авиации заслуживают всяческой похвалы. Необходимо четыре-пять дней хорошей погоды, чтобы перейти к решительным действиям… Шансы на то, что удастся провести тотальный разгром Англии, очень велики…»
В чем же тогда причина задержки? Что заставляет колебаться и не начинать вторжение?
«Полностью ликвидировать истребительную авиацию противника, — признал фюрер, — еще не удалось. Наши донесения о потерях, нанесенных противнику, не создают достоверной картины. Но, несомненно, противник понес тяжелые потери. Однако, несмотря на все успехи, предпосылки для операции „Морской лев“ еще не созданы».
Гитлер делает выводы из вышесказанного:
«1. Успешная высадка десанта означает победу, но это требует полного господства в воздухе.
2. Неблагоприятные условия погоды, существовавшие до сих пор, помешали достижению превосходства в воздухе.
3. Все другие факторы благоприятны.
Поэтому решение: В настоящий момент мы еще не отказываемся от проведения операции».
Придя к такому заключению, Гитлер все еще питал фантастические надежды, что люфтваффе добьются победы, которая была так дразняще близка. «Наши воздушные налеты, — говорил он, — оказали очень сильное воздействие, хотя, возможно, главным образом психологическое. К этому присоединяется также страх перед высадкой десанта. Угроза высадки десанта не должна исчезать. Даже если мы будем продолжать непрерывные воздушные налеты только в течение десяти — двенадцати дней, в Англии может возникнуть массовая паника».
Чтобы содействовать этому, начальник штаба люфтваффе Ешонек упорно просил разрешения бомбить жилые кварталы Лондона, поскольку в городе, по его утверждению, пока не наблюдалось никаких признаков «массовой паники». Адмирал Редер с энтузиазмом поддерживал идею таких бомбардировок, чтобы запугать англичан и вызвать среди них панику. Однако Гитлер считал более важным сосредоточение бомбовых ударов по военным объектам. «Массовая паника — самая последняя цель… — говорил он. — Ужасная угроза сброса бомб на массу гражданского населения должна оставаться последним козырем в наших руках».
Энтузиазм адмирала Редера в поддержку терроризирующих налетов авиации объясняется, очевидно, тем, что он относился индифферентно к идее вторжения. Теперь он снова начал подчеркивать «огромный риск», связанный с операцией «Морской лев». Он указывал, что обстановка в воздухе едва ли улучшится до назначенной даты десантирования — 24–27 сентября, поэтому высадку следует отложить до 8 октября.
Но практически это означало, по мнению Гитлера, отмену операции, и он установил, что от исполнения своего решения будет воздерживаться лишь до 17 сентября (еще трое суток). Таким образом, десантирование может быть предпринято через десять дней — 27 сентября. Если это окажется невозможным, он наметит дату вторжения в октябре. После этого по данному вопросу в войска была направлена директива верховного главнокомандования.
Берлин
14 сентября 1940 года
Совершенно секретно
…Фюрер принял следующие решения:
…Начало операции отодвигается на новый срок. Соответствующий приказ… будет отдан 17.9 1940 г. Все приготовления продолжать…
…Налеты авиации на Лондон и в дальнейшем производить главным образом на важные в военном отношении и жизненно необходимые для большого города цели (включая вокзалы), до тех пор пока еще будут сохраняться такие цели…
Массированные терроризирующие налеты исключительно на жилые кварталы должны сохраняться как последнее возможное средство давления…
Таким образом, хотя Гитлер и отложил принятие окончательного решения на трое суток, он вовсе не отказался от плана вторжения. Получи люфтваффе несколько дней хорошей летной погоды для окончательного разгрома английской авиации и деморализации Лондона, и высадка могла бы состояться. Она принесла бы окончательную победу. Таким образом, вновь все зависело от хваленой авиации Геринга. И действительно, на следующий же день она предприняла максимум усилий.
Однако мнение военно-морского флота о люфтваффе с каждым часом ухудшалось. В тот вечер, когда в Берлине состоялось решающее совещание, штаб ВМС докладывал об ожесточенных бомбовых ударах, которым английская авиация подвергла порты от Антверпена до Булони, где должны были собираться силы и средства вторжения.
«…В Антверпене… бомбардировкой нанесен серьезный урон транспортным средствам — сильно повреждены пять транспортных судов, потоплена одна баржа, повреждены два крана, взорван железнодорожный состав с боеприпасами, несколько депо охвачено огнем». Следующая ночь выдалась еще хуже. Как докладывал штаб ВМС, противник подверг «сильным воздушным налетам объекты на всем побережье между Гавром и Антверпеном». Моряки посылали сигналы SOS, прося защиты от вражеской авиации в портах, предназначенных для сосредоточения сил вторжения. 17 сентября штаб флота докладывал:
«Английская авиация все еще не разгромлена, наоборот, она проявляет все возрастающую активность, совершая налеты на порты в Ла-Манше и создавая все больше помех нашим усилиям по сосредоточению сил и средств для вторжения».[66]
В ту ночь было полнолуние, и английские ночные бомбардировщики в полной мере этим воспользовались. Штаб немецкого флота докладывал о «весьма существенных потерях» в судах, предназначенных для погрузки армии вторжения[67], которыми были забиты все порты. У Дюнкерка было потоплено или повреждено 84 баржи, а от Шербура до Ден Хелдер среди прочих потерь значилось: взорван склад, где хранилось 500 тонн боеприпасов; сгорели продовольственные склады; потоплены различные транспорты и торпедные катера; значительные потери в личном составе. Эта ожесточенная бомбардировка и обстрел из тяжелой дальнобойной артиллерии через Ла-Манш сделали необходимым, как докладывал штаб флота, рассредоточить боевые корабли и транспортные суда, уже собранные по побережью Ла-Манша, и прекратить дальнейшую переброску судов и десантно-высадочных средств в порты, предназначенные для погрузки армии вторжения. В противном случае, говорилось в докладной, энергичные действия противника со временем приведут к таким потерям, что само осуществление операции в намеченном масштабе окажется проблематичным.
Оно уже и стало таковым.
Поэтому в журнале боевых действий германского флота появляется лаконичная запись от 17 сентября о том, что фюрер принял решение отложить на неопределенное время операцию «Морской лев».
После стольких головокружительных успехов Адольфа Гитлера постигла наконец неудача. Еще в течение месяца поддерживалась видимость, будто вторжение не снято с повестки дня, будто оно может состояться той же осенью, но это был всего лишь показной оптимизм. 19 сентября фюрер официально отдал приказ прекратить дальнейшее сосредоточение средств и флота вторжения, а суда, собранные в портах погрузки армии вторжения, рассредоточить «во избежание лишних потерь от налетов вражеской авиации».
Однако невозможно было поддерживать в боевой готовности рассредоточенную армаду и все войска, орудия, танки и средства материального обеспечения, которые были собраны на французском побережье Ла-Манша для вторжения, теперь отложенного на неопределенный срок. «…Длительное неопределенное положение становится невыносимо», — негодует по поводу «Морского льва» Гальдер в дневниковой записи от 28 сентября. После встречи Чиано и Муссолини с Гитлером у Бреннера 4 октября итальянский министр иностранных дел записал в своем дневнике: «…Никаких разговоров о высадке на Британские острова больше не велось». Неудача Гитлера крайне обрадовала его партнера Муссолини. «Редко я видел дуче в столь хорошем расположении духа… как сегодня у Бреннерского перевала», — записал Чиано.
