– Тсс, – прошептал Куизль. – Помните о моей жене. Она шуток не понимает.
Он прошел в соседнюю каморку и вскоре вернулся с бутылочкой в руках.
– Что это? – промямлил бургомистр в полуобморочном состоянии.
– Гвоздичное масло. Облегчит боли.
Палач капнул немного на тряпку и приложил ее к больному зубу. Карл Земер облегченно выдохнул.
– И действительно, боль утихает… Что за волшебное средство!
Куизль ухмыльнулся.
– Я умею причинять страдания, но при этом могу их и облегчить. Все имеет свою цену. Вот, возьмите. – Он протянул бургомистру бутылочку. – Настой обойдется вам в один гульден.
Куизль налил водки в стакан и протянул бургомистру. Тот осушил его одним махом и с благодарностью принял второй.
Некоторое время двое мужчин молча сидели друг напротив друга. Потом Земер снова с любопытством оглядел комнату. Взгляд его замер на лесенке в углу.
– Завтра мы, судя по всему, начнем разбирательство над Шеллером, – сказал бургомистр и кивнул на лесенку. Теперь, избавленный от болей, даже в доме палача он чувствовал себя необычайно легко. – Потом через три дня можешь приступать.
Внезапно Земер вскочил в ярости.
– Эта проклятая вторая шайка! – Он хлопнул ладонью по столу, так что водка выплеснулась из стакана. – Если бы не она, я давно мог бы преспокойно отправить вино в Ландсберг и дальше. Швабы уже посохли без муската, а я не могу его до них довезти!
– Как знать. – Куизль наполнил еще один стакан для себя и сделал небольшой глоток.
Карл Земер изумленно уставился на палача.
– Что ты имеешь в виду? Не говори чепухи! До тех пор пока мы не выясним, кто выведывает наши тайные маршруты, на дорогах более чем опасно. Хочешь, чтобы я повторил судьбу Хольцхофера и остальных?
Куизль ухмыльнулся:
– Есть одна дорожка, про нее ни один грабитель не знает. На санях вполне себе можно проехать. К тому же первые несколько миль я мог бы вас сопровождать. Мы так и так в эти дни будем лес прочесывать.
– Сопровождать, значит? – бургомистр наморщил лоб. – И что я тебе должен за это?
Куизль одним глотком осушил стакан, словно в нем было молоко.
– Да ничего почти, – ответил он. – Немного сведений, – палач перегнулся через стол. – Все, что я хочу, это чтобы вы по пути в Швабию кое-что для меня выяснили. Такому человеку, как вы, узнать это не составит никакого труда.
Он озвучил бургомистру свою просьбу. Тот внимательно выслушал и кивнул.
– Уж не знаю, какой тебе от этого прок… ну да ладно, если ничего больше не требуется… И выступить мы можем уже завтра?
Палач пожал плечами.
– Как только буран прекратится. Но пока… – Он указал на щеку собеседника. – Я бы, во всяком случае, с таким зубом в дальние поездки не отправлялся.
Бургомистр снова побледнел.
– Но боль ведь утихла. И у меня теперь есть гвоздичное масло…
– Это поможет лишь на время. Боль вернется, поверьте, и сильнее прежнего. И потом даже масло помогать перестанет.
– Господи, и что мне делать? – Земера вдруг охватила паника. Он схватился за щеку и чуть ли не умоляюще взглянул на палача. – Что же мне делать?
Куизль прошел к сундуку в соседней комнате и вернулся с длинными щипцами, которые обычно использовал в пытках.
– Мы его вырвем, – сказал он.
Бургомистр чуть в обморок не упал.
– Прямо сейчас?
Палач налил Земеру водки в пивную кружку.
– А почему нет? Жене все равно вставать пора.
Раздавшийся вскоре крик разбудил не только Анну Марию с близнецами, но и всю Кожевенную улицу.
Магдалена проследила, как одетый монах в черных одеяниях исчез в крестном ходе, и, перебегая от одной колонны к другой, проследовала за ним через собор Аугсбурга. Она вышла через портал, соединявший собор с атриумом, и успела заметить, как незнакомец прошагал мимо какой-то двери и скрылся за поворотом. Навстречу Магдалене шли двое служек и с любопытством разглядывали ее. Она замедлила шаг и с улыбкой прошествовала мимо них, намеренно покачивая мешочком с травами. Оба прыщавых юноши уставились на ее декольте, словно никогда прежде не видели женщину. Да ведь женщины здесь и вправду нечасто появляются, подумала Магдалена, не прекращая улыбаться. Наконец служки скрылись из виду, она снова ускорила шаг, свернула за угол…
И уставилась в пустой коридор.
Магдалена крепко выругалась. Проклятый монах опять от нее ускользнул!
Она двинулась дальше, обежала вокруг атриума и снова оказалась перед порталом, ведущим в собор. Возможно ли такое? Просто немыслимо, чтобы монах снова в него прошел. Она бы его увидела! Магдалена выглянула из крестового хода в окруженный колоннами внутренний двор, среди низких кустов дремал под снежным покровом небольшой сад с травами. Там тоже никого не было. Незнакомец, казалось, растворился в воздухе. Магдалена снова пошла вдоль коридоров. Быть может, отыщется какая-нибудь дверь, которую она не заметила? Или проход, или скрытая ниша?
Только теперь девушка улучила минутку, чтобы оглядеться внимательнее. По левой стене тянулись надгробные плиты самых разных времен. С плит на нее взирали рыцари в устаревших доспехах, скалившиеся скелеты и престарелые епископы. Но никаких дверей Магдалена не нашла.
Она упустила незнакомца.
Утомившись, девушка прислонилась к одной из плит и перевела дух. По крайней мере, она знала теперь, что убийца Коппмейера был служителем в соборе. Стражники возле ворот его поприветствовали, а сам он явно хорошо здесь ориентировался. И носил такой же крест, как у молодого епископа с рисунка на боковом нефе. Крест с двумя поперечинами.
Такой же крест… Ее посетила мысль, столь ужасная и невероятная, что сначала Магдалена не желала ее признавать.
Могло ли быть такое, что епископ и этот монах – один и тот же человек?
Но не успела она представить все значение этой чудовищной мысли, как надгробная плита за ней вдруг заговорила.
Магдалена отскочила, выронила мешочек с травами и уставилась на каменного мужчину на плите. На нее таращился пустым взором рыцарь в латах и открытом шлеме, сбоку у него висел широкий меч, а в ногах резвились две собаки.
Магдалена задержала дыхание и прислушалась. Из раскрытого в немом крике рта рыцаря приглушенно доносились едва уловимые шепот и гул.
Она снова осторожно приблизилась к каменному рельефу и прижалась ухом к холодной плите. За ней что-то гудело, непрерывно и жалостливо. Магдалена закрыла глаза и прислушалась к звуку. Из-за каменной плиты пробивался не отдельный чей-то голос, а приглушенный хор множества мужчин.
Возможно ли это?
Магдалена обеими руками уперлась в плиту, но та не шелохнулась. Она пыталась нащупать в ней скрытые механизмы или зазоры по бокам, куда смогла бы просунуть пальцы.
Но тщетно.
В конце концов взгляд ее упал на две чаши величиной с ладонь, наполненные святой водой. Они представляли собой два каменных черепа, установленных на уровне бедер по обеим сторонам от плиты. В макушке у каждого было продавлено углубление в виде чаши. Вода в них замерзла, а сами черепа казались старыми и обветренными. Магдалена присмотрелась к ним внимательнее. Правый череп стоял немного косо и, склонив голову, лукаво скалился снизу на Магдалену. Словно бедный грешник, которому отец свернул шею, подумала она. Девушка ухватилась за череп и попыталась его повернуть.
Череп поддался.
Тяжелая каменная плита со скрежетом съехала в сторону, и взору открылась крутая истоптанная лестница, спускавшаяся во тьму. Магдалена затаила дыхание и прислушалась. Глубоко внизу жалостливым хором пели мужские голоса. До нее доносились обрывки латинских фраз.
Mors stupebit et natura, cum resurget creatura… Deus lo vult… Confutatis maledictis, flammis acribus addictis… Deus lo vult…[13]
Deus lo vult. Такова воля Господа.
Снова она, эта латинская фраза, о которой рассказывал отец. Та самая фраза, которую обронили в трактире Штрассера говорившие на латыни незнакомцы. Та самая, которую пробормотал убийца в крипте Альтенштадта.
Такова воля Господа.
Настало время спуститься вниз.
Магдалена затолкала за пазуху мешочек с травами, шагнула в проход и осторожно, шаг за шагом, стала спускаться по крутой лестнице. Ступеньки вились вокруг ветхой колонны, голоса становились все ближе. На стене теперь то и дело стали попадаться высеченные рисунки, криво нарисованные рыбы и временами буквы «P» и «X». Появились ниши, в которых мерцали масляные светильники и указывали Магдалене дальнейший путь. Ее не покидало чувство, что лестница эта была много старше, чем весь собор над ней.
Наконец ступеньки закончились. В сторону, откуда доносилось пение, вел узкий сводчатый коридор, далеко впереди мерцал яркий свет. Магдалена на ощупь двинулась по темному проходу и задела рукой что-то гладкое и пыльное, на пальцах остался мучнистый слой. Она отдернула руку и огляделась. Рядом с ней с пола высилась аккуратно сложенная куча черепов. Одному из них девушка и угодила точно в глазницу. У правой стены до самого потолка были уложены кости. Пение слышалось теперь совсем рядом.
