И во Дворце тоже довольно прохладно приняли ходоков парсов; сейчас без них хлопот был полон рот. На сей раз даже отказались от введения войск в те части квартала парсов, которые переходили в Верхний город; нажим демоса был слишком велик. Зато Проконсул взял под охрану районы вокруг Дворца, военные склады и хранилища, энергион и другие опорные пункты. Он приказал ввести в город танки и держал воздушное пространство свободным. Когда ближе к полудню Ландфогт призвал народное ополчение, над Дворцом подняли флаг, что означало введение осадного положения. Однако ощущалось, что народные массы настроены враждебно по отношению к Проконсулу. Войска же, напротив, были на его стороне. Общественные службы угрожали остановить работу, но все это не имело значения до тех пор, пока энергион был в надежных руках. Личный состав Военной школы и технические войска крепко охраняли его. В два часа Патрон приказал отключить подачу энергии на тридцать секунд. Можно было наблюдать, как летательные аппараты, словно воздушные змеи на веревочке, перешли на планирующий полет. Тонкое гудение, наполнявшее город, умолкло, потом раздался анахроничный грохот и шум вспомогательных механизмов. Газета "Друг народа" перечислила в специальном выпуске весь урон, причиненный этой интермедией, - столкновения, неудачные операции в больницах, крушения и тому подобное. Оба правителя затаились, как звери, в своих логовах и прощупывали друг друга. Не было никакого сомнения, что один обладает превосходством в политическом и моральном плане, другой - в военном и техническом. В этой борьбе за власть парсы были словно кость, брошенная взбешенной толпе. Не нашлось никого, кто бы защитил их. Переговоры еще не закончились; между Центральным ведомством и Дворцом царил усиленный обмен посланниками. Посредники встречались также и у мавретанцев на Allee des Flamboyants. Вскоре после десяти часов была объявлена повышенная боевая готовность, приемная была переполнена. Патрон раздавал приказы частично через устные поручения, частично по телефону. Проконсул же объявил о своем прибытии лишь пополудни. Он ждал вместе с Ортнером, когда распустится victoria devonica, выросшая на его крытых прудах, о чем разговор за его столом шел уже несколько недель. Разработанная Таубенхаймером теория генетической нуллисомии позволяла ускорять выведение новых видов растений. Луций, следя за поступлением сообщений, находился в ожидании в своем кабинете. Возбуждение, которое охватывало в такие дни весь дворец, чувствовалось даже сквозь стены. В двенадцать часов Тереза открыла к нему дверь и пригласила со словами: - Патрон просит вас к себе. Луций пошел за ней. Он поприветствовал генерала, говорившего по телефону, тот кивнул ему в ответ. Как обычно, на почти пустом столе стоял свежий букет цветов из садов Пагоса. - Хорошо, Тресков, пришлите мне копию этой писанины по световому каналу. Она должна быть использована в учебных целях. Что делать с агентами? Расстрелять в течение получаса - я ввел военно-полевые суды не для игры в бридж. Он положил трубку. - Демонстранты забрасывают казармы листовками. Не следует недооценивать их; такие вещи имеют замедленное действие, и оно проявится при ответном ударе. Солдаты не становятся лучше, если их держать в резерве. Они прежде всего не должны скучать. Нам необходимо нанести серию ударов. - Вы обещали не забыть при этом меня. Генерал кивнул. - Будьте готовы нанести визит Токсикологическому институту на Кастельмарино. Я предоставляю вам полную свободу действий. Мы пока еще немного обождем с сенсационным налетом, но произведем его непременно и устроим тогда подлинный фейерверк. Сивере должен за это время подобрать вам соответствующую экипировку. Я это сейчас сразу и улажу. Он взял фонофор. В аппарате послышался резкий отрывистый голос: - Главный пиротехник Сивере слушает, к исполнению приказа готов. - Сивере, на днях к вам в арсенал зайдет командор де Геер, чтобы подобрать подходящее снаряжение для команды. Покажите ему ваши милые игрушки. Нет, квитанции не надо, ничего письменного. Пусть действует по собственному усмотрению. Запишите в книге расходов как изъятие инвентаря "с целью проведения эксперимента". Он поставил фонофор на предохранитель. - Кстати, мое почтение, отдаю должное донесению - я как раз видел, как эта штуковина летела над городом. Он показал при этом на экран напротив стола, где мелькали кадры открытия выставки трофеев в клубе Ориона. - Они подстреливают такую дичь, у которой не разберешь, где зад, а где перед. Я лично предпочитаю солидную охоту на лисиц. Он засмеялся. Потом, став серьезным, сказал: - Я припас для вас малоприятное задание. Вы выразите Ландфогту соболезнование от имени Ккязя - мундир адъютанта, посла для особых поручений. Возможно, вы отделаетесь занесением в список соболезнующих. На случай, если вам предоставят личную аудиенцию, не давайте втянуть себя в разговоры, выходящие за пределы данного вам поручения. Управление кадрами заготовит для вас верительную грамоту. Пожалуйста, два экземпляра документа - один для меня лично, на самовозгорающейся бумаге. Еще вопросы? Прекрасно.
Машина стояла во внутреннем дворе, на ней развевался проконсульский флажок, дававший право беспрепятственного проезда. Машину вел Марио, Костар сидел рядом с ним. Они выехали через главные ворота, где был открыт центральный проезд. В Верхнем городе все было тихо-мирно, почти безлюдно. Потом они пересекли Корсо, запруженный народом. Танк на воздушной подушке неуклюже патрулировал улицы, паря, как сине-стальной жук, между Соборной площадью и внутренней гаванью. Он летел так низко, что подрезал высокие струи фонтанов и грозил зацепить верхушки обелисков. Их машину то и дело приветствовали. В Новом городе на улицах тоже было многолюдно. Видны были группы людей, нагруженные мешками и домашним скарбом, они возвращались с погромов. Неподалеку от площади Гербера проезд для любого транспорта был закрыт. Войска Ландфогта не пропускали ни одной машины. Луций заявил офицеру, командовавшему патрульными отрядами, что вынужден настаивать на проезде, и указал при этом на флажок с орлом. В ответ был послан связной с его верительной грамотой к военному коменданту Центрального ведомства. Пришлось задержаться. Хорошо, что поблизости стояла охрана. Массы, затопившие улицы, были сильно возбуждены. Попадались пьяные и чем попало вооруженные люди. Луций разглядывал те зачастую странные предметы, которые тащили с собой погромщики. Даже дети волочили за собой захваченную добычу. Патрульные смеялись, не скупясь на шутки. Машина стояла совсем с краю, вплотную к проволочному заграждению, отделявшему пустырь с западной стороны от Центрального ведомства. Когда Луций повернулся туда лицом, чтобы не смотреть больше на дикую суету толпы, его напугала картина, которая могла привидеться только в страшном сне. Площадка была битком набита серой массой людей. Впечатление было такое, будто пыль, превратив людей в привидения, до неузнаваемости изменила их одежду и выражение лиц. Над ними стояло облако пыли, как над загоном для скота. От площадки тянуло дурным запахом; тучами летали слепни. Светлые одежды, которые обычно носили парсы, невозможно было узнать, и только белели кошти. Большинство людей стояло, но были и такие, кто, хватая ртом воздух, лежал на земле. Воды не было, люди изнемогали от жажды, среди них были раненые и женщины на сносях. А охранники из вспомогательной полиции зверствовали как бешеные. Флюиды жгучего страдания исходили от людей. Больше всего Луция потрясло, что другая толпа, по эту сторону колючей проволоки, смеялась и буйствовала так, что просто не укладывалось в голове. Тоненькая, почти невидимая сетка разделяла веселье и страдания, разграничивая их, как свет и тень. Как неуслышанными остаются на безлюдном морском берегу крики, раздающиеся с тонущих кораблей. Луций стал разглядывать группу, стоявшую непосредственно рядом с машиной, почти касавшуюся ее. Вид у них был угрожающий. На запыленных лицах сверкали белые белки. Глаза словно выжгло огнем. Ему показалось, что кто-то окликнул его; он услышал произнесенным свое имя - тихо, однако настойчиво, оно все время повторялось, как позывной сигнал. Голос шептал, но звучал очень отчетливо, как заклинание прошлым. И голос был знаком ему. Он исходил от женщины, обеими руками вцепившейся в проволочную сетку и стоявшей в позе, которую можно было назвать как великий крик о помощи. Ему бросилось в глаза, что она среди всеобщего хаоса сохранила некоторое подобие опрятности; высоко зачесанные на висках волосы еще хранили форму прически. А юбка и блузка еще подчеркивали изящную фигурку. Но не трудно было предвидеть, что через несколько часов она будет выглядеть так же, как и остальные. Эта мысль нагоняла еще большую тоску. Луций узнал ее и поднял руку в знак того, что услышал ее. - Назад, иначе всем станет жарко, проклятое отродье! Громила-охранник появился у проволоки. Толпу смело, как ветром. В этот самый момент вернулся связной с разрешением на проезд. Марио тронул машину. Луций наклонился вперед и спросил: - Костар, вы видели женщину, которая только что стояла у заграждения? - Я видел ее, командор. Это была фройляйн Пери, у которой я забирал книги. - Так, Костар. Запомните, что, где и как все было. У вас есть при себе деньги? - Должно быть триста фунтов золотых. Мы еще не делали никаких расходов. Машина остановилась, и Луций стал подниматься по задернутой траурным крепом лестнице в цитадель Ландфогта.
