— О’кей, я просто хотел пообщаться, — признался он, пожимая плечами. — Наверное, я слишком самонадеянный.
Он изобразил самый несчастный вид, подглядывая из-под ресниц за ее реакцией.
Она боролась с собой, чтобы не улыбнуться.
— Я могу спеть, — предложил он и быстренько исполнил непристойные куплеты, которые рассмешили ее.
— Ты бы лучше вошел, пока не появились люди в белых халатах. — Она повернулась к двери и вошла.
Вернувшись в кресло, в котором она только что сидела, Сэнди поджала ноги и взглянула на гостя.
— У тебя отличный номер, — произнес он, осматриваясь.
— Он, конечно, получше моей первой комнаты в Лондоне. — Она вспомнила о грязной спальне, служившей одновременно гостиной, которую она тогда снимала. — Но куда мне до твоего номера, — добавила она.
— Но я живу здесь, а ты просто остановилась, — словно оправдываясь, проговорил он. — Так ты поможешь мне с этим?
Сэнди посмотрела на шампанское, перевела взгляд на него и кивнула.
Он подал ей бокал и собирался произнести тост, как снаружи раздался шум. По-видимому, настал момент отъезда Эллен и Майкла.
Подойдя к окну, Том раздвинул портьеры и посмотрел вниз, на безумный праздничный хоровод. Сэнди встала рядом, и они вместе наблюдали за роем гостей, окруживших украшенный лимузин. Снова осыпали молодых рисом, конфетти, кто-то из толпы звал Эллен, чтобы отдать ей великолепный букет белых цветов. Она бросила его высоко в воздух, настолько высоко, что в какой-то момент он оказался ближе к Сэнди и Тому, чем к земле. Потом он стал падать, и десятки рук потянулись ловить его. Эллен и Майкл тем временем быстро сели в автомобиль.
Букет поймала молоденькая девушка, ни Том, ни Сэнди не знали, кто она такая, но оба видели ее сияющее лицо. Потом общее внимание снова переключилось на белый лимузин, с него начали стаскивать украшения, ленты и игрушки. Затем машина отъехала, и Сэнди с Томом, точно так же как остальные, смотрели, как она выехала на дорогу в сторону Дохени. Затем лимузин устремился на юг по ярко освещенной, обсаженной пальмами улице к международному аэропорту.
Том обернулся к Сэнди. Ее глаза скрывала тень, мешавшая прочесть их выражение. Поднимая свой бокал, Том произнес:
— Давай выпьем за меня.
Сэнди моргнула.
— За тебя? — удивилась она.
Он пожал плечами:
— А почему бы нет? У тебя есть идея получше?
Она кивнула:
— Да. Давай сначала выпьем за меня.
— За тебя? — повторил он, словно пораженный догадкой.
Она усмехнулась.
— О’кей, тогда за тебя, — уступила она и подняла бокал.
— За тебя. — Он изобразил на лице гримасу и комично поиграл бровями.
Сэнди отпила глоток и снова уселась в кресло, Том удобно устроился на кровати. Он оставил пиджак у себя в комнате, а ботинки сбросил, перед тем как усесться. Было слишком темно, чтобы видеть его отчетливо, но Сэнди и так знала, насколько он красив. Образ Теда Форгона внезапно вспыхнул в ее сознании, она почувствовала, как все в ней перевернулось, стоило ей вспомнить, что произошло на этой же кровати всего час назад. Что подумал бы Том, узнай он? Что ужаснуло бы его больше: ее поступок или его причины?
— Итак, о чем мы будем говорить? — спросил он.
Она пожала плечами:
— Все равно. Выбирай.
— Назови мне три наиболее важные для Сэнди вещи, — попросил он.
Она подняла голову.
Он улыбнулся и приветственно поднял бокал.
— Ты всерьез? — удивилась она. — Ты хочешь узнать три самые важные для меня вещи?
— Поэтому я и спросил.
Он видел, что она удивлена, но видел и то, что ей понравился вопрос. Он ждал, а она склонила голову набок и думала.
— Хорошо, — начала она. — Моя работа. Это важно.
Он кивнул.
— Потом еще… Дай-ка мне подумать, ну, я полагаю, это… — она прикусила губу, — это деньги, которые я делаю. — Сэнди испытующе посмотрела на него.
Он снова кивнул.
Еще несколько минут прошло, и стало ясно, что Сэнди больше ничего не может придумать.
Он улыбнулся.
— Многие люди не называют даже одного пункта, — заметил он.
Сэнди отпила большой глоток шампанского и почувствовала, как по подбородку потекла струйка. Она вытерла ее пальцами и выжидательно посмотрела на Тома.
— Ты влюблена в Майкла, не так ли? — спросил Том. — По крайней мере думаешь, что влюблена.
— Почему ты не веришь?
Он пожал плечами:
— Ты не пыталась бы заставить его страдать, если бы он был тебе безразличен.
— Страдать? — переспросила она, совесть виновато шевельнулась, и на какой-то ужасный миг ей показалось, что он успел пообщаться с Форгоном.
Том, казалось, удивился.
— Ты пытаешься разлучить его с Эллен, расстроить их отношения, когда любому дураку видно, как сильно он ее любит.
Он заметил, как ужалили ее сказанные им слова.
— Она изменила Майклу, — внезапно выпалила она, — и должна понести наказание.
— И ты в самом деле думаешь, что в результате ты получишь желаемое?
Лицо ее дрогнуло — он все-таки достал ее.
— Мы не всегда понимаем, чего хотим, — произнесла она наконец.
— Лотерея! — Он усмехнулся.
Ее глаза вспыхнули.
— Я имею в виду Майкла, а не себя, — заявила она.
— Почему же Майкла, а не тебя? — эхом отозвался он. — Но ты права, мы не всегда понимаем, чего хотим, и часто добиваемся того, что вообще не в наших интересах. Есть старинная заповедь: будь осторожнее в желаниях, потому что они могут сбыться. Поверь мне, желая зла Эллен, ты не получишь для себя добра, независимо от того, чем все закончится. И потом, тебе ведь на нее наплевать. Ты просто надеешься остаться с прибылью, если ее жизнь развалится.
— Похоже на лекцию, — пробормотала Сэнди.
Том пожал плечами.
— Возможно, — согласился он. — Но я всего-навсего пробовал заставить тебя понять, какая ты замечательная женщина на самом-то деле. Конечно, ты так не думаешь, но я-то вижу.
Она наслаждалась его словами, хотя не была уверена в их искренности.
— Я спала с мужчинами за деньги или из-за какой-то другой корысти. Как тебе это нравится? — внезапно произнесла она.
Его брови поднялись.
— Не важно, что ты делаешь, важно, какая ты на самом деле, — ответил он.
— А разве мы не то, что мы делаем?
— До тех пор, пока мы не лжем. Ты спишь с мужчинами ради выгоды, а не ради себя.
— Откуда ты знаешь? Может, мне это нравилось.
— В самом деле?
Она собиралась солгать, но передумала.
— Нет, — призналась она спокойно.
— Скажи мне, — попросил он, — как ты себе нравишься? Немного, много или нисколько?
