— Бегите! Бегите! Бегите скорей! Если вы погибнете, я останусь один в этом ужасном месте!..
Голос его оборвался. Он заплакал.
На мгновение лев остановился, привлеченный звуком нового голоса, и бросил испытывающий взгляд на дерево. Клейтон не мог совладеть со своим волнением. Повернувшись спиной к хищнику, он закрыл лицо руками и стал ждать, что будет.
Девушка с ужасом посмотрела на своего защитника. Почему он ничего не делает? Если смерти не миновать, отчего не встретиться с ней мужественно, лицом к лицу, броситься на зверя и колотить его по свирепой морде хотя бы этой несчастной палкой, если нет другого оружия. Пусть эго бесполезно, но нельзя же сдаваться без бея! Разве ток вел бы себя Тарзан? Он бы погиб, борясь до последней капли крови!
Лев присел на задние лапы, готовясь к прыжку. Сейчас его страшные, желтые клыки вопьются в тело одного из них. Джен опустилась на колени, закрыв лицо руками, чтобы не видеть того, что должно неминуемо произойти, Тюран, ослабленный болезнью, упал в обморок.
Секунды медленно ползли, образуя минуты, минуты тянулись бесконечно… Лев медлил. Клейтон, почти потеряв сознание, едва стоял. Колени его дрожали. Вот-вот он упадет…
Джен не могла дальше выдержать и открыла глаза. Что это? Неужели она видит сон?
Клейтон, немного овладев собою, поднял голову и повернулся в ту сторону, где стоял лев. Крик изумления вырвался из его горла. Почти у ног его и Джен лежал зверь, пронзенный копьем. Оно вонзилось ему в спину, выше правой лопатки, и прошло через все тело, задев сердце.
Джен встала на ноги. Когда Клейтон снова повернулся к ней, она зашаталась от слабости. Мужчина протянул к ней руки, чтобы поддержать, затем привлек девушку к себе и хотел поцеловать, чтобы выразить охватившее его чувство благодарности, но та мягко отстранила его.
— Не надо, Уильям. Я как будто пережила за несколько мгновений тысячу лет. Перед лицом смерти я поняла, как надо жигь. Я не хочу причинять вам боль, ко поймите: я не могу больше мириться с тем невыносимым положением, в которое я поставила себя, дав вам неосторожное обещание. Эти трагические минуты показали, что с моей стороны было бы преступно продолжать обманывать себя и вас мыслью о том, что я когда-либо стану вашей женой.
— Я не понимаю вас, Джен! — вскричал Клейтон. — Каким образом наше чудесное избавление могло изменить ваши чувства ко мне? Вы сейчас слишком взвинчены. Давайте отложим разговор до завтра.
— Сейчас я разбираюсь в своих чувствах гораздо лучше, чем год назад. Событие, которое только что произошло, напомнило мне, что я когда-то пользовалась любовью самого доблестного человека в мире. Я не понимала тогда своей любви к нему, и мы расстались. Слишком поздно узнала я о своем чувстве. Он погиб, и я никогда ни с кем не пойду под венец. Если бы я вышла за человека, уступающего ему в храбрости, я бы невольно презирала своего мужа, постоянно сравнивая его с погибшим. Понимаете ли вы меня, Клейтон?
— Да, — ответил он, краснея, и опустил голову.
На следующий день случилось большое несчастье. Еще одно…
XXII
Сокровища города Опара
Было совсем темно, когда Ла, верховная жрица, вернулась в покои Мертвых с пищей и водой для Тарзана. Она шла без света, ощупывая по пути потрескавшиеся стены, пока, наконец, не вошла в комнату. Тарзан сразу узнал ее шаги.
— Они все в страшной ярости, — сказала Ла. — До сих пор у нас не было случая, чтобы человек, назначенный в жертву божеству, уходил живым. Пятьдесят жрецов ищут тебя. Они успели обыскать все помещения храма, кроме этой комнаты.
— Почему они не решаются войти сюда?
— Это — покои Мертвых. Умершие возвращаются сюда для молитвы. Ты видишь этот жертвенник? На нем мертвые приносят в жертву живых, если встречают их на своем пути. Вот почему народ боится заходить сюда. Если кто-нибудь заглянет — мертвые схватят его.
— А ты? — спросил Тарзак.
— Я — верховная жрица и не боюсь мертвецов Время от времени я доставляю им живого человека для жертвоприношения.
— А почему они не набросились на меня? — спросил Тарзан, слегка издеваясь над странным суеверием.
Жрица посмотрела на него испытующим взглядом. Потом ответила:
— Обязанности верховной жрицы — учить правилам, которые до нее установили другие, превосходящие ее мудростью. Но нет правила, которое обязывало бы ее безоговорочно верить им. Чем больше человек узнает, тем меньше он верит. А я знаю больше всех.
— Значит, помогая моему бегству, ты боишься только своих смертных собратьев?
— Только их. Мертвые — мертвы. Они не могут ни вредить, ни помогать. Поэтому мы должны надеяться исключительно на себя и, чем скорее будем действовать, тем лучше. Мне было трудно доставить тебе еду, избежав зорких взглядов жрецов. Было бы безумием повторить эту смелую попытку. Иди за мной.
Она повела Тарзана по одному из коридоров. Минут десять шли они извивающимися проходами, пока не наткнулись на запертую дверь. Спутница Тарзана повернула ключ, раздался стук железного засова. Дверь качнулась на скрипучих петлях.
— Ты можешь пробыть здесь в полной безопасности до завтрашнего вечера, — сказала жрица и заперла дверь за собой на ключ.
Тарзана окружил непроглядный мрак. Даже его глаза, привыкшие различать предметы в ночной темноте, сейчас не видели ничего. Осторожно пошел он вперед, пока не коснулся протянутой рукой одной из стен, потом медленно обошел все помещение.
Площадь комнаты была по его расчетам около двадцати квадратных футов. Стены сложены, очевидно, из небольших гранитных камней различной величины, искусно притесанных один к другому без применения цемента.
При первом обходе Тарзану показалось, что он обнаружил странное явление, которого не могло быть в комнате без окон и только с одной дверью. Он снова обошел комнату, двигаясь вдоль стен. Нет, он не ошибся! Тарзан остановился у середины стены, прямо против двери. Не могло быть никакого сомнения: в этом месте — и только здесь — чувствовался приток свежего воздуха, проникавшего через незаметные трещины в каменной кладке.
Тарзан попробовал вытащить несколько камней. Попытки увенчались успехом: один из камней легко поддался. Он был около десяти дюймов толщины, а поверхность, обращенная внутрь комнаты, — около шести дюймов длины и трех ширины. Тарзан извлек другой, третий, четвертый камень — все они оказались одинаковыми.
Стена состояла, очевидно, исключительно из таких камней почти правильной геометрической формы. В короткое время Тарзан вытащил их около дюжины, а затем хотел обследовать второй ряд кладки. Но, к его великому изумлению, рука полностью и свободно прошла в образовавшееся отверстие, не встречая на своем пути никакой преграды. Тарзану в несколько минут удалось проделать отверстие, достаточное, чтобы пролезть самому Ему показалось, что прямо перед собой он видит слабый, едва различимый свет. Осторожно, на четвереньках продвинулся он чуть вперед, как тотчас обнаружил, что пол внезапно обрывается. Тарзан протянул руку, но ничего не мог нащупать. Тогда он спустил ноги и, повиснув на руках, вытянулся во весь рост, и все же не мог достичь дна. Случайно Тарзан посмотрел вверх и там, сквозь круглое отверстие, увидел небольшой клочок звездного неба.
