— ЭЭЭЭ!!! — сказала я. — Я не уверена, что хочу это видеть, Полынь!
— Нет, давай ты будешь знать все детали дела, — куратор не дал мне вырвать руку и тем самым обрубить Видение.
А мне очень хотелось это сделать: ибо Ее Величество Аутурни, бледная и взбудораженная, как русалка, не обращая внимания на негативную реакцию зрителя в моем лице, тихонько выдохнула, облизнула губы и крепко поцеловала Полынь.
Этот гад и не пробовал увернуться.
Только, скромняга прахов, будто прикрылся от нас с Полынью-Нынешним: поднял руку, мягко оглаживая королевский висок, шелковый от пушка золотистых волос…
Пока я думала, куда же отвести взгляд (он кстати, сопротивлялся; видно, заклинило какую-то шестеренку в глазных яблоках), всё уже кончилось, хвала небу.
— Кхм, — сказал Полынь-Из-Прошлого, осторожно отодвигая королеву на дальний от себя угол дивана. — Кхм-кхм. Я уволен?
— Конечно, нет… — выдохнула она, расширив глаза, и без того круглые — как у лунатика.
— Тогда мне нужно идти.
— Я бы ответил так в любом случае, — поспешил уверить меня Полынь-Нынешний. Я только шипела и ворчала, как грозовая туча.
— А что… Что будет теперь? — спросила королева, поправляя выбившиеся — теперь по-настоящему — пряди из прически.
— Я разберусь в деле госпожи Марцелы и газетчика. Но, Ваше Величество, я должен предупредить вас.
— О чем?
— Я буду действовать исходя из того, что я сказал про безопасность. И про стратегию, — подчеркнул Полынь, который уже снова был у двери в свою каморку и теперь стоял, вцепившись в дверную ручку, как в спасательный круг. — Если окажется, что мы обладаем не всей информацией, или что убить негодяя будет не оптимальным решением, я выберу другой путь. Вы разрешаете мне поступить, как должно?
— Ради тех, кого вы любите? — вспыхнула королева.
Полынь дёрнулся, как от пощёчины.
— Да, — выдавил он.
— Разрешаю. Сделайте все оптимально, — Ее Величество кокетливо повела плечом и вдруг, схватив со столика у дивана поднос с эклерами, преподнесла куратору: — В честь нашего полного взаимопонимания. «Делай, что должен, а не то, что хочешь». Как бы грустно это ни было, это — правильно. Глядя на табуретку, мы с вами знаем, на какую идем жертву. Эта жертва даже возвеличивает нас… По-своему, не правда ли?
— Правда, — согласился Полынь, подцепил двумя пальцами лавандовый эклер и наконец-то вышел.
* * *
Реальный Полынь отпустил мое запястье.
Мы вынырнули в настоящем, и Ловчий выжидательно на меня уставился.
— Знаешь, — сказала я. — В дальнейшем, думаю, мне совсем не обязательно знать все детали каждого дела. Тратить время на объяснения, силы на Просмотр… Кратких сведений вполне хватит. Как в ведомственных папках, ага.
— Думаешь? — куратор вздёрнул брови.
— Абсолютно совершенно безусловно точно и однозначно, — я широко улыбнулась.
Полынь сощурился, но промолчал. Мы вышли из спальни.
— Ну, и что теперь? — намеренно боевито спросила я, когда молчание затянулось. — Как мне помочь с Марцелой? Для этого ты меня позвал — так ведь?
Ловчий хмыкнул, столкнувшись с моим подозрительным взглядом искоса:
— Вообще, я позвал тебя потому, что однажды уже была ситуация, где Дахху грозила опасность, а я тебя не предупредил. Ты меня тогда чуть не придушила на глазах всего департамента. Недопонимание, вредное для репутации, знаешь ли. Вот я и решил поостеречься. На всякий случай.
— Только для этого? — я посмотрела на него так свирепо, что он споткнулся.
— Ну это не единственная моя мотивация, конечно… Да, помоги мне договориться с Дахху, пожалуйста. Нам надо действовать сообща, но в господине Смеющемся есть некое странное упрямство, которое мешает ему воспринимать мои советы.
— Это не упрямство, а аллергия. На прохиндеев, — бросила я.
— Ну видишь. Без твоего посредничества мы не справимся.
— Хорошо, — я пожевала губами. — Но ты мне должен кое-что пообещать взамен за испытанный стресс.
— Что же это?
— Повторяй за мной. «Мне никогда больше в голову не придёт скармливать эклер, полученный в оплату поцелуя, рыбам. Если такое повторится, я отдам этот эклер Тинави, и она взорвет его посреди моего кабинета, чтобы все было в эклере, пол, потолок, моя обожаемая одежда, мои документы и мое апельсиновое дерево, чтобы я думал об этом эклере и раскаивался еще неделю подряд — до тех пор, пока не придет уборщица и не скажет, что теперь отмыть эклер невозможно, и груз эклера навеки останется на моих плечах, и никакие рыбы не похоронят мою вину на дне».
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Лыдровые кущи, Тинави! Да я лучше вообще ни с кем целоваться не буду, чем такое потом переживать!
— Правда?
— Ну как бы да.
— Запомни свои слова, Полынь.
Мы кратко обсудили план действий — пока размытый за недостатком данных — и разошлись. Меня ждал Мшистый квартал: надо было свить гнездышко беглянке-Кадии и выспаться, в кои-то веки.
Представляю, что за сны будут после такого-то дня: от мессы, через Хейлонд, и до королевы…
ГЛАВА 16. Пропавшая диссертация
В чем-то одном сказки всегда лгут. Зачастую в том, что называются сказками.
Мастер Триждыправый, Курс «Мифы и легенды Лайонассы: система выживания»
— Нет. Без живительной дозы чая это невыносимо! — Дахху потёр нос пальцем, испачканным в чернилах, и, кряхтя, поднялся с пола.
Он пошел на кухню, а длинный полосатый шарф волочился следом, по-осеннему шурша бумагами, которые устилали пол пещеры — вместо ковра. Мы ползали по ним, как груднички, туда и сюда, всё утро.
Это были документы по делу о Марцеле. «Шептунья-шалунья» — как нежно прозвала ее Кадия, преуменьшив тем самым уровень опасности, исходившей от дамы.
— Давайте обсудим, кто что нашел, — Полынь, наш четвертый горе-биограф, сладко потянулся, хрустя костями. Своими или на бусах — неясно. Куратор сидел, завалившись свитками, как цыпленок — мягкими опилками, и выглядел таким довольным, что я только диву давалась. Кажется, ночь вне дворца пошла ему на пользу.
Ночь вообще всем пошла на пользу.
Мы с Кадией проговорили до рассвета, придя к выводу, что ей не стоит немедленно уезжать из города — придумаем что-то вместе, а потом уснули «валетом», и ее нога, периодически стучавшая меня по плечу и по уху, вызывала чудные сны: то меня посвящали в рыцари; то надевали корону…
Архиепископ саусберийский очухался в Лазарете, и, получив от меня букет цветов, ответил «Не извиняйтесь, ваша работа выполнена нормально. Но то, что преступник на свободе — грешно».
Мелисандр пребывал в восторге оттого, что я «повесила» на них с Бланкет-Кес дело Тернового замка. Каждые пару часов он слал голубей: «Слежу за училкой-тушканчиком! Как думаешь, в Мудре грызуны водятся?». Или: «Ходил за детьми и чуть не угодил к феям под холм. Музыка у крылатых — мрак, как хороша! Решил: возьму лютню в путешествие; буду петь нам под южными звездами».
Ну а Дахху провёл последнюю мирную ночь перед тем, как с утра пораньше мы огорошили его новостями: тебя, кролик, просят освежевать.
Удачно совпало, что сегодня и у меня, и у Полыни был выходной: можно спасать друга, не отвлекаясь на рутину.
Кадия критически осмотрела свои заметки — все в кляксах:
— Ну, народ, у меня не густо! Еще пара фактов в пользу того, что Марцела до и после Иджикаяна выглядит по-разному. То родинка не там замечена; то прикус смещен в другую сторону. А, да, и я нашла интервью с ней в газете «Колдовской хроматоскоп»…
— Нет такой газеты! — ревниво забухтел Дахху с кухни.
— Есть! Это студенческий самопал в Башне магов. Короче, там Марцелу спрашивают, как ей удалось поменять профиль: из мастера трансформаций стать Шептуньей.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— И как же? — Полынь с интересом сощурился.
Кадия развела руками:
— Марцела выбрала неудачную тему магистерской диссертации — и облажалась с исследованием. Провал ее взбесил; она захотела перевестись на Кафедру Лесных Наук. Башня послала Марцелу в пень — не положено — но та упёрлась рогом. На экзамене она выдала такой блестящий результат, что все покорно заткнулись и в виде исключения разрешили ей переучиться.
