– Ну, как знаешь, Алекс, дело твое… Как говорится, было бы предложено!
Потом она еще раз обвела нас всех тяжелым, действительно пьяным взглядом, погрозила пальцем и сказала:
– Чтобы завтра в 24.00 вас здесь уже не было! На следующий день утром я буду ввозить сюда свои вещи. А это… – она взяла в руки пресловутую бутылку водки, – это я, пожалуй, возьму с собой…
Она опять отвинтила крышку, бросила ее на стол и пошла к выходу, ежеминутно прикладываясь к горлышку плоской бутылки «Флагмана». Когда за ней закрылась дверь, мы еще долго стояли, изображая собой немую сцену в лучших традициях русской классики. Потом Пашка убрал руки от Шаманаева, и тот рухнул на предусмотрительно подставленный Анжелкой стул.
– Так! Будем есть! С утра ни у кого маковой росинки во рту не было! – засуетилась я, как будто мы все только что вернулись из угольного забоя, перевыполнив дневную норму в два раза, и никакой Шаманаихи и в глаза не видели. – Вот тут у меня молоко, сок. Тут в контейнере салат из капусты. Он хорошо с курицей пойдет. А кто курицу не любит, – пожалуйста, есть сосиски, молочные. Я всегда их покупаю в этом гастрономе. Они хорошие…
– Надежда, замолчи, – попросил меня Лешка, – а то у меня сейчас голова лопнет.
Я послушно замолчала, положила перед боссом на стол пачку анальгина и смирно села на соседний стул, сложив руки на коленях, как первоклассница из старого фильма.
– Давайте и правда поедим, а то уж совсем живот подвело, – сказал Пашка, просительно заглядывая в глаза боссу.
– Придется, – согласился Лешка, но всю нашу трапезу ему явно кусок в горло не лез. Вместо курицы с салатом и колбасы он проглотил целых три таблетки анальгина и в один присест выпил целый пакет молока.
На следующий день уже почти совершенно пришедший в себя Шаманаев повез нас в новое помещение, где намеревался заново устроить свою фирму. Скажу сразу, что лестница в бункер Центра психофизиологических исследований, где почивал на лаврах неуязвимый полиграф, выглядела в сто раз лучше и ухоженней. За рассохшейся дверью в подвал нас не ждал секьюрити, и нам не надо было подписывать бумагу, что мы явились сюда по доброй воле и ни к кому не станем предъявлять никаких претензий. Претензии предъявлять действительно было некому.
– А ничего подвальчик! – бодрым голосом похвалил помещение Глеб Сергеич. – Сухой. Это хорошо.
– И хлама мало, – подхватил Борис Иваныч.
– И вообще – просторно! – не остался равнодушным Дроздецкий.
– И я теперь буду с вами сидеть в одной комнате, – тоненько обрадовалась Анжелка.
Меньше всего этот подвал походил на комнату. По пыльным темно-зеленым стенам тянулись трубы непонятного назначения, а крохотное тусклое окошко было всего одно и под самым потолком. Я чуть не всплакнула по почти уже забытому керамическому заводу. В его цехе я, как королева, сидела в конторке, выложенной по стенам блеклой, но чистой продукцией нашего предприятия, а широкое окно выходило прямо в лесопарковую зону. В окне нашего фирменного подвала мелькали только ноги спешащих по своим делам петербуржцев и виднелись полосатые бока двух привалившихся к нему грязных кошек.
Помещение было абсолютно пустым, что являлось его достоинством: ничего не надо выносить, бегать к помойкам и сжигать на кострах. Бетонный пол, конечно, грязноват, но не до такой степени, чтобы от ужаса опустились руки. Освещалась «комната» жалким фонарем аварийной сигнализации.
– В общем, так! – опять взялся руководить нами неутомимый Лешка Шаман. – Часам к шести вы должны выдраить это помещение до блеска. К семи здесь уже будут компьютеры и кое-какая мебель. Через час придет электрик: навесит какой-нибудь временный светильник. Вон за той дверью – туалет. Один. И грязный. Без всякого кафеля. Унитаз – кошмарный. Вода в кране только холодная. Раковина разбита, поэтому внизу подставлено ведро. К сожалению, я только это и могу вам предложить. Вы все еще вправе подать заявление… то есть… просто уйти. Я даже могу развезти вас по домам, поскольку на машине.
Никто не тронулся с места.
– Ну… я тогда пошел? – смущенно спросил нас Шаман.
– Ступай, – махнул рукой Глеб Сергеич и аккуратно положил свою куртку в угол на предварительно расстеленную на бетонном полу газетку.
Когда мы с Анжелкой драили полы и стены в жалком подвале, который теперь на весьма неопределенное время станет прибежищем веб-консалтинговой фирмы «Ирма», я сказала ей:
– И все-таки не понимаю, почему муниципалитет так быстро передал наше помещение другому лицу? Шаманаевская фирма в городе хорошо известна, офис отделан на его же средства по самому последнему слову современного дизайнерского искусства. В чем дело? Неужели только в том, что Лидия предложила больше денег?
– Ну, ты, Надя, такая наивная, прямо не могу! Что есть какой-то там Шаманаев по сравнению с Александром Неверовым?
– Неверовым? Неверов… Неверов… Очень знакомая фамилия…
– Еще бы не знакомая, если половина города увешана рекламой империи «Neveroff»! У-у-у-у, ненавижу этот закос под иностранщину! Особенно два «ff» на конце! – И Анжелка смачно шлепнула мокрую тряпку на пол.
– Погоди-погоди… «Neveroff»! Это же торговля газированными напитками, соками… Так что же, Неверов – родственник Лидии?
– Вот именно! – кивнула Анжелка. – И самый кровный из кровных – родной папаша.
И я сразу же вспомнила, как Лидия, когда я ее в первый раз увидела в «Шамаиле», говорила, что «Вкуснодар» – часть фирмы ее отца.
– У этого ее папашки еще и производство безалкогольных коктейлей! Он у нас передовой борец за нравственность и здоровье нации! – все так же презрительно проговорила Анжелка, уже выжимая над ведром грязную воду из тряпки. – Ты разве не видела его выступление по телику против продажи пива лицам до двадцати одного года?
– Нет.
– Тебе повезло. Лицемер! Конечно, лица до двадцати одного года должны покупать не пиво, а его поганые безалкогольные коктейли!
Я сразу вспомнила своего Димку, который без моего присмотра в Москве мог до двадцати одного года и далее покупать себе сколько хочешь пива, и сказала:
– Анжел! Ну, чего уж сразу и поганые? Шаманаева, конечно, жалко, но безалкогольные коктейли все же получше, чем пиво и все остальное… водка «Флагман», к примеру…
– Да?! – Анжелка уперла руки в боки и смерила меня таким уничтожающим взглядом, с каким наверняка смотрела на ненавистные коктейли фирмы «Neveroff». – Они еще хуже водки, потому что сплошная химия!
– Ты-то откуда знаешь?
– Как говорится, из первоисточника. Когда Алекс с Лидией только поженились, наша фирма как раз занималась рекламой этих отравляющих веществ, то есть безалкогольных напитков. То есть мы, конечно, не знали сначала, что они собой представляют, поэтому для тестя босса расстарались вовсю. Глеб Сергеич и Борис Иваныч, как всегда, придумали потрясающую упаковку. Да ты знаешь! Эти «Карандашики» и сейчас везде продают.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
