— …и выразить горячую надежду на дальнейшее столь же эффективное сотрудничество, — закончил переводчик.
Зал взорвался аплодисментами. Лица всех присутствующих с лучезарными улыбками обратились в нашу сторону. Губернатор нам улыбнулся. Мэр помахал нам рукой. Откуда-то появилась огромная корзина с красными розами, и переводчик Дешеня торжественно поставил ее у моих ног. Главный редактор подавал мне многозначительные знаки. Глава местных писателей о чем-то пытался его спросить, кивая в мою сторону. Я перевела глаза на Катьку. Та чуть не хрюкала от восторга и, похоже, была готова раздавать автографы.
— Что он сказал, Кать? Я ничего не поняла.
— Соавтором тебя назвал! Пообещал, что вы с ним еще осчастливите мир не одним шедевром! Мань, вот здорово! Твой Дешень молодец, не сдал!
— Марина! Мариночка!!!
Я обернулась. К нам с тонким бокалом в бриллиантовых пальчиках пробиралась Шохина. Улыбка на ее физиономии растянулась не только от уха до уха, но и еще пару раз обмотала всю голову.
— Мариночка, поздравляю! Я никогда не сомневалась, что тебя ждет успех! Быть переводчиком и соавтором у таких людей! А все скромничала!
Дианка пожирала глазами мой прикид, лицо, волосы. (Видно, не зря мы с кредитки денежки смахиваем. Результат заметен.) Шохина явно испытывала замешательство. Но при этом она изо всех сил демонстрировала нашу «давнюю дружбу». Приобняв меня, Дианка кидала в толпу ослепительные улыбки, раскланивалась то с одним, то с другим.
Катька поначалу, не зная, кто это (такая счастливая меня зреть), скромно отодвинулась в сторону. Но Шохина как приклеилась. Все обнималась, и улыбалась, и разглядывала меня, как невидаль.
Наконец, уловив, что мне вовсе не в радость эта встреча, Катька буквально втерлась между нами, ухватила меня под руку и поволокла в другой конец зала. Шохина кисло улыбнулась нам в след и помахала ручкой.
Пошли тосты вперемежку с выступлениями звезд местной филармонии.
Наконец губернатор откланялся и уехал. Чуть позже уехал Се Де Шень, подписав кучу своих книг. Одну из них он лично всучил мне и сказал (по-китайски, само собой):
— Нам необходимо встретиться в обычной обстановке, я буду в России еще неделю, но завтра улетаю на пару дней в Москву. Я свяжусь с вами позже. Вы мне нужны.
Я ничего не успела ответить, он пожал мою руку и отбыл в сопровождении свиты.
В общем, торжественная часть была закончена, народ расслабился и активно занялся фуршетом. Многие подходили ко мне, знакомились, давали визитки, задавали какие-то вопросы, я улыбалась направо и налево и, честно говоря, быстро устала. Катька меня бросила, увлекшись группой молодых бизнесменов. Возле меня отирался главный редактор, давая всем ясно понять, что это он превратил меня из гадкого утенка в цаплю.
По ходу пьесы он нашептывал мне на ухо, кто есть кто на этом празднике жизни и свежие сплетни о присутствующих.
— Ольга Сергеевна, голубушка! — вдруг запел он сладким голосом. — Как давно я вас не видел! Прячетесь где-то. Конечно-конечно, теперь вас столица ждет! Слышал, но еще не видел.
— А еще никто не видел, роман только через месяц выйдет из типографии.
— Позвольте вас представить друг другу, — чопорно заявил главный, поворачиваясь ко мне. — Знакомьтесь, Мариночка: Ольга Сергеевна Невская, пишет удивительные новеллы и рассказы, я с удовольствием их печатал. Но теперь она еще и детективы писать начала, и ее сразу московское издательство перехватило.
— А еще она — мой любимый преподаватель, — добавила я, и мы с Ольгой Сергеевной засмеялись над редактором, очень уж глупо он смотрелся, и обнялись.
— Здравствуй, Маришка, — сказала Ольга Сергеевна. — Я очень рада за тебя. Хороший перевод, талантливый текст. Тебе надо самой пробовать писать.
— Попробую обязательно. — Очень хотелось похвастаться, что в принципе уже и пишу, но я удержалась.
Ольга Сергеевна пришла к нам уже на выпускном курсе, вести спецкурс по международной экономике, и сразу честно призналась, что она не профессиональный преподаватель. Но лекции читала так интересно, что к ней ходили даже двоечники. Ей как-то удавалось превратить сухую экономику в захватывающий бестселлер.
— Маринка из моего первого выпуска, — пояснила Невская обескураженному главному редактору. — Умница!
— А я все-все ваши рассказы читаю, — похвасталась я в ответ. — И перечитываю по пять раз. А когда книга в Москве выйдет, подпишете мне?
— Обязательно! — пообещала Ольга Сергеевна. — А ты пиши все-таки, Марина. У тебя хороший стиль.
И улыбнулась. У нее очень хорошая улыбка. И глаза красивые. Всегда ироничные. И всегда с оттенком грусти. Вот кого я действительно рада была здесь увидеть. Мы попрощались.
— Удивительная женщина, — сказал главный ей вслед. И мечтательно вздохнул.
Часам к одиннадцати гости стали отбывать, оставались самые стойкие и еще те, кто попроще. Катькины бизнесмены тоже распрощались, и подруга с пачкой визиток от новых знакомых нарисовалась возле меня. Я пыталась испепелить предательницу взглядом, но она отмахнулась:
— Не строй из себя Ивана Грозного! У меня такие новости! Поехали домой!
Мы быстренько попрощались с главным и смылись.
— Чего у тебя? — спросила я, когда мы подошли к нашему авто.
— Дома, — отрезала Катька, садясь, как ни странно, за руль. — В спокойной обстановке.
— Господи, что еще?
— Да ничего страшного, не дрейфь! Но новости есть.
Интриганка!
Дома мы первым делом включили чайник. Хотя на презентации были и чай, и кофе, но хотелось своего, из своих чашек и в своей кухне.
— Давай окно откроем и будем в кухне курить? — предложила Катка, выходя из ванной умытая и наряженная в красивую пижаму. Я согласно кивнула, велела подруге разливать чай и тоже быстренько помчалась мыться и переодеваться.
Короче, через пятнадцать минут мы устроились каждая на своем любимом месте со своей любимой чашкой в руке и открыли совет.
Первой с докладом выступила Катька:
— Значит, так! Пока я там с этими пупсиками отиралась, такого понаслушалась! Мужики еще хлеще баб сплетничать любят. Хоть в светскую хронику сдавайся! Знаешь, эта, ну известная в городе директриса свадебного салона, как ее… Ладно, не важно, ты поняла, о ком я, она везде светится. Ей уже под полтинник, а она на молодых мальчиков запала. Завела себе сразу парочку. Одному — двадцать пять, другому — двадцать два. И говорит, следующим двадцатилетнего планирую, мол, меня только молодежь любит. А сама уже не на себя похожа, а на Майкла Джексона. Бабки миллионами зарабатывает, половину на хирургов тратит. А пупсики мои знаешь, чё сказали? Мол, любимые женщины перед своими мужиками лежат в постели, а нелюбимые — на операционном столе перед пластическим хирургом. Прикольно?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
