Вскоре Иден рискнула сделать следующий шаг: она стала вести себя так, словно ее согласие заняться дизайном – большое одолжение, которое она оказывает этим людям. Такой подход, как она надеялась, в будущем позволит ей избежать ненужных споров.
И всякий раз, бросив взгляд в сторону, она видела Макбрайда, который стоял неподалеку, охраняя ее, как верный сторожевой пес. Несколько раз он говорил по телефону, и, видимо, не все разговоры были приятны: иной раз Джаред хмурился и сердито жестикулировал.
– Ты была выше всяких похвал! – в который уже раз за вечер воскликнул Гренвилл и взглянул на Минни и Джареда, требуя их подтверждения.
– Лучшая из лучших, – кивнула Минни, не отводя глаз от Макбрайда.
– Ты сумела меня удивить, – улыбнувшись, сказал Джаред, салютуя бокалом, и Иден вспыхнула от его похвалы.
– За Иден! – Гренвилл поднял бокал.
– За славный восемнадцатый век, – смеясь, возразила она.
– За королеву Анну и за все славные вещи, названные в ее честь, – добавил Джаред.
– За прибыль, и пусть она будет побольше, – внесла свою лепту Минни.
Все четверо чокнулись бокалами и выпили за исполнение всех своих перечисленных желаний.
Ужин удался на славу, думала Иден, пока машина катилась по темной дороге к Фаррингтон-Мэнору. Она покосилась на Джареда, не чувствуя сейчас неприязни даже к этому человеку, который так неожиданно ворвался в ее жизнь и с которого начались ее неприятности. Удивительно, но за весь вечер никто не сказал ни одного резкого слова, не позволил себе ни враждебного взгляда, ни намека; только смех, шутки и обычные разговоры. Словно старые друзья собрались на совместный долгожданный ужин. Они обсудили трагическую смерть принцессы Дианы; при этом Джаред почти не участвовал в разговоре, и Иден показалось, что он знает намного больше, чем они все. Пару раз Брэд пытался раскрутить Макбрайда на рассказы о его работе в полиции, но тот не поддерживал этих разговоров. Он вообще мастерски умел уходить от вопросов и менять тему. А потом Джаред будто случайно упомянул о сапфирах.
– Это старая сказка, – хмыкнул Брэддон. – Нет никаких сапфиров, потому что Минтон продал ожерелье сто лет назад!
– Как, ты об этом знаешь? – Иден была поражена. – Я-то думала, это семейная тайна! Миссис Фаррингтон говорила, что это известно только членам семьи.
– Ну да, – смущенно кивнул Гренвилл. – Только членам семьи.
– Семья! – воскликнула Минни, скорчив недовольную гримаску. – Я ненавижу это слово и все, что за ним стоит. Во всяком случае, то, что за ним стоит в Арунделе!
– Ты получила крышу над головой и работу только потому, что принадлежишь к семье, – холодно заметил Брэддон, которому явно не понравилось высказывание помощницы.
– Так бывает не всегда; жители Арундела добры не только с членами своего клана, – горячо возразила Иден. – Я получила приют, когда отчаянно нуждалась в помощи, хотя и не принадлежала ни к одной из семей Арундела.
– В некотором роде принадлежала, – покачал головой Брэд. – Видишь ли, все знали про сына миссис Фаррингтон, и люди решили, что столь нетривиальным образом Господь послал миссис Фаррингтон дочку и внучку. Ее уважали и жалели, поэтому тебя приняли в клан. Миссис Фаррингтон тоже так думала – иначе она не оставила бы тебе дом.
– И не посвятила бы в историю своего рода. И в тайну сапфиров, – подхватил Джаред. – А может, оставила и сами сапфиры.
– Они давным-давно проданы, – покачал головой Гренвилл.
– А его так и не нашли? – спросила вдруг Минни, не поднимая глаз от тарелки.
– Кого? – спросил Макбрайд.
– Ну, – Минни все же набралась смелости и посмотрела в глаза Иден, – того, кто разрушил вашу жизнь и сделал вам ребенка.
Мужчины нахмурились и, не сговариваясь, взглянули на Минни с осуждением.
– Его не нужно было искать, – отозвалась Иден. – Я с самого начала знала, кто это. Он, правда, надел чулок на голову, но я узнала голос, и шрам у него такой приметный на запястье. Он получил его во время несчастного случая на охоте. Когда он обходил церковь с блюдом для пожертвований, я всегда смотрела на его шрам.
За столом повисло напряженное молчание.
– Не поняла, – протянула Минни. – Мне говорили, что вас изнасиловали на улице и что предки – скоты – вышвырнули вас из дома… ой, простите, я не должна была так говорить о ваших родителях…
– Они были плохими родителями, – покачала головой Иден, похоже, не задетая эмоциональным высказыванием Минни. – И то, что я избавилась от их опеки, пошло мне на пользу. Иначе они выдали бы меня замуж за кого-нибудь столь же лицемерного, как они сами.
Брэд потянулся через стол и накрыл своей ладонью руку Иден.
– Давайте-ка сменим тему, – предложил он. – Расскажи, какой сад ты будешь делать первым…
Но Джаред не был готов сменить тему:
– Так ты узнала своего насильника? Но я что-то не помню, чтобы он понес наказание…
– А он и не понес никакого наказания. У него была жена и трое детей, и он был старшим дьяконом в нашей приходской церкви. Когда я рассказала о случившемся родителям, они заявили, что дьякон достойный человек и никогда не совершил бы того, в чем я его обвиняю. Они сказали, что я сама во всем виновата.
– Он должен был понести наказание, – мрачно сказал Макбрайд. – Если человек сделал такое и остался безнаказанным – он сделает это снова.
– Ты не понимаешь, – покачала головой Иден. – Ты вырос в другом мире. Если тебя обижали, ты жаловался родителям, и они защищали тебя. Меня некому было защитить.
– Даже в те годы можно было найти место, где тебя не отказались бы выслушать и скорее всего помогли бы, – заметил Макбрайд, и Иден поняла, что он говорит о своем ведомстве. Или о себе? Она улыбнулась ему и покачала головой.
Минни переводила растерянный взгляд с одного на другого и вдруг воскликнула:
– Господи, и зачем мы только заговорили об этом? Давайте выпьем за что-нибудь хорошее! Вот, я придумала: пусть каждый назовет свое самое большое желание, мы все за это выпьем, и тогда наши желания обязательно исполнятся! Я… я больше всего на свете хочу иметь свой собственный дом. И своего мужчину. – И она выразительно посмотрела на Макбрайда.
– За то, чтобы никогда не попадать в безвыходную ситуацию, – сказала Иден.
– Мечтаю поцеловать Анджелину Джоли, – хмыкнул Макбрайд.
Все выжидательно уставились на Гренвилла.
– Я мечтаю найти свою любовь, – серьезно сказал тот, глядя в глаза Иден.
И они выпили за исполнение своих желаний.
– О чем задумалась? – поинтересовался Макбрайд, когда они с Иден возвращались в поместье.
– Я подумала о том, что только после приезда в Арундел я перестала быть мамой, которая ощущает себя постоянно на страже.
