Казахстан может служить последней надеждой России в Евразии. Это бурно развивающееся государство размером с Западную Европу имеет средний уровень доходов на душу населения и размер ВВП, превышающие суммарный показатель всех остальных стран Центральной Азии. Новая столица Казахстана, Астана, находится на севере страны, в регионе, где в составе населения преобладают русские. (На тот момент вдоль 5500-километровой границы с Россией в 8 из 9 областей на севере Казахстана 90 % населения не были этническими казахами.[288]) Церемониальные здания Астаны, построенные по проекту сэра Нормана Фостера, служат казахским упреком российским амбициям относительно этой страны. Возведение новой столицы обошлось Казахстану в 10 млрд долл. С южными областями она соединена сверхскоростной железной дорогой.[289] Казахстан действительно становится полноценным независимым государством. Казахстан с привлечением крупных инвестиций западных мультинациональных корпораций разрабатывает три гигантских нефтегазовых месторождения, два из которых — на Каспийском море. В скором времени будет закончено строительство нового нефтепровода от Каспия в Китай. Казахстан вот-вот станет мировым лидером по добыче урановой руды. По запасам хрома, свинца и цинка эта страна находится на 2-м месте в мире, по запасам марганцевой руды — на 3-м, по запасам медной руды — на 5-м, а по запасам угля, железной руды и золота — среди первых 10 стран.
Казахстан и есть тот самый маккиндеровский «Хартленд»! Государство изобилует стратегическими ресурсами и занимает центральное положение в Евразии. Оно частично захватывает Западную Сибирь и Центральную Азию, простираясь на 3500 км от Каспия на западе до Монголии на востоке, от южных оконечностей Уральских гор на севере до Тянь-Шаньской горной системы на юго-востоке. Климат в Казахстане резко континентальный: после захода солнца зимой в Астане температура может опускаться до –40 °C.
Маккиндер верил, что «Хартленд» будет контролировать некая сверхдержава. Но в наше время «Хартленд» находится в руках его коренных жителей, а великие державы — Россия и Китай — ведут борьбу за пользование его ресурсами. Россия может влиять на Казахстан и даже оказывать определенное давление. Еще одним сдерживающим фактором для России в Центральной Азии является Китай, чье влияние в регионе растет и с которым у России протяженная граница на Дальнем Востоке. А достаточно хорошие отношения между Российской Федерацией и Китаем будут способствовать укреплению Шанхайской организации сотрудничества (ШОС), региональной международной организации, членом которой является Казахстан. Эта организация призвана объединить евразийские страны, в основном с автократическим строем, чтобы снизить влияние США. Платой же за российско-китайскую вражду может стать усиление влияния США и Европы в Евразии. Таким образом, Российская Федерация будет дисциплинированно следовать избранному курсу на толерантное поведение в Центральной Азии и откажется от любых попыток силового захвата маккиндеровского «Хартленда».
Дмитрий Тренин из Московского центра Карнеги может вполне оказаться прав: Россия должна пойти по пути либерализации своей экономики и политики, чтобы стать привлекательной для Казахстана и остальных бывших советских республик Центральной Азии. Ибо в эпоху глобализма, после развала советской империи, «Хартленд» стал самодостаточной силой, и Казахстан, который по размеру вдвое превосходит все остальные государства Центральной Азии вместе взятые, это демонстрирует. Маккиндер, опасаясь горизонтального деления мира на классы и идеологии, верил, что наряду с равновесием сил именно провинциализм — вертикальное деление мира на маленькие группы и государства — гарантирует свободу.[290]
Глава 11
География китайской мощи
В конце своей знаменитой статьи «Географическая ось истории» Маккиндер выражает особое беспокойство по поводу Китая. Пояснив, почему внутренняя часть Евразии образует силовой геостратегический центр мира, он утверждает, что китайцы «могут стать желтой угрозой для мировой свободы хотя бы потому, что, помимо ресурсов огромного континента, у них в распоряжении еще и протяженная океанская граница, и это преимущество, которого лишена Россия в данном осевом регионе».[291] Вынесем за скобки свойственный той эпохе налет расизма, а также истерическую реакцию, которую всегда вызывает на Западе появление могучей внешней силы, и сконцентрируемся на анализе, который проводит Маккиндер. Согласно этому анализу, в то время как Россия — это сухопутная держава, чей единственный океанический берег в основном заблокирован арктическими льдами, Китай — это также держава континентальных размеров, но сочетающая в себе признаки державы и сухопутной, и морской. Фактически зона влияния Китая распространяется не только на важнейшие центральные регионы Средней Азии, бывшие ранее в составе Советского Союза и богатые запасами полезных ископаемых и углеводородного сырья, но и на основные морские пути Тихого океана почти в 5000 км от них. Ведь береговая линия Китая протянулась на 14500 км, изобилует удобными естественными гаванями и пролегает в зоне умеренного климата. (Маккиндер даже предупреждал, что Китай однажды завоюет Россию.) Более того, как писал Маккиндер в 1919 г. в книге «Democratic Ideals and Reality» («Демократические идеалы и реальность»), если Евразия вместе с Африкой когда-либо образуют «мировой остров», ведь они являются самым сердцем суши нашей планеты размеры которой в 4 раза больше Северной Америки, а население больше в 8 раз, то Китай, наибольшее континентальное государство Евразии с береговой линией, будет обладать наиболее выгодным географическим положением на Земле как в тропической, так и умеренной зоне. В заключение труда «Демократические идеалы и реальность» Маккиндер предсказывает, что наряду с США и Великобританией Китай в конечном итоге будет определять направление развития для всего мира, «построив для четверти всего человечества новую цивилизацию, которую нельзя будет назвать ни полностью восточной, ни полностью западной».[292] Оставаясь патриотом-империалистом до мозга костей, Маккиндер, конечно, включил Великобританию в число избранных. Тем не менее, основываясь всего лишь на географических и демографических критериях, он сумел сделать насчет Китая такое предсказание, которое до сих пор оказывалось довольно точным.
Выгодное географическое положение Китая до такой степени самоочевидно, что, говоря о стремительном экономическом развитии страны и уверенности китайцев в своих силах, о нем нередко не упоминают. Так что логичным шагом представляется взглянуть на карту через призму китайской истории.
В то время как Россия расположена к северу от отметки в 50° северной широты, Китай расположен к югу от нее, приблизительно в тех же умеренных широтах, что и США, со всем разнообразием климатических условий и преимуществами, с которыми это связано[293].[294] Харбин, главный город Маньчжурии, расположен на отметке 45° северной широты, как и штат Мэн. Пекин находится примерно в 40° северной широты — там же, где и Нью-Йорк. Шанхай в устье реки Янцзы расположен в 30° северной широты — как и Новый Орлеан. Тропик Рака пересекает крайнюю южную часть Китая и проходит лишь немного южнее архипелага Флорида-Кис.
Китай лишь немногим уступает США в праве претендовать на то, чтобы сравниться по своему статусу с континентом. Америке, омываемой двумя океанами и граничащей с Канадской Арктикой, может угрожать только такой демографический гигант, как Мексика, которая расположена к югу от Соединенных Штатов. Опасность для Китая на протяжении тысячелетий в основном исходила из евразийских степей на севере и северо-западе страны — тех самых степей, которые таили угрозу и для России, только эта угроза исходила с противоположного направления. Так что взаимодействие между коренными китайцами и маньчжурами, монголами и тюркскими народами с пустынных возвышенностей стало одним из центральных мотивов китайской истории. Вот поэтому города-столицы ранних китайских династий часто строились на реке Вэйхэ, выше по течению от места, где она впадает в Хуанхэ. Там выпадало достаточно дождей для оседлого земледелия, и эти места были защищены от кочевых племен плоскогорья Внутренней Монголии на севере.
Соединенным Штатам досталась удобная география, которую характеризует «аккуратное» чередование лесов, прерий, пустыни, гор и побережья океана, с реками Миссисипи и Миссури, текущими с севера на юг и расположенными посередине. В Китае же география не такая удобная. Великие реки — Вэйхэ, Ханьшуй, Хуанхэ и Янцзы — текут с запада на восток, с высоких и засушливых возвышенностей внутренней части Евразии к более влажным сельскохозяйственным землям вблизи Тихого океана.[295] Эти земли, в свою очередь, поделены между относительно сухой частью Северного Китая, где выращивают пшеницу и просо, а сам посевной сезон достаточно короткий (что очень схоже с условиями северной части американского Среднего Запада), и плодородными южными регионами с влажным климатом, где дважды в год собирают урожай риса. В 605–611 гг. н. э. в Китае построили Великий канал, который соединил реки Янцзы и Хуанхэ. Таким образом удалось соединить север страны с его бедными урожаями и благополучный юг, часто имеющий избыток риса. По словам британского историка Джона Кея, для Китая это событие «имело примерно такое же огромное значение, как строительство первых трансконтинентальных железных дорог для США».[296] Великий канал стал ключом к единению страны. Он облегчил северу завоевание юга во времена средневековых династий Тан и Сун, что в свою очередь помогло укрепить географическую основу аграрного Китая. И вновь на этом примере мы видим, как отдельные действия людей — в данном случае строительство канала — оказываются более важными для истории, чем география. А ведь учитывая резкие различия между Северным и Южным Китаем, разделение этих двух частей страны в эпоху раннего Средневековья, длившееся свыше 200 лет, могло приобрести постоянный характер, как это случилось с восточной и западной частями Римской империи.[297]
