же распахнулась, являя моего братишку обряженного в пижаму. На плече Уголек. В руке подушка. Дин с рагону забежал в мою комнату и запрыгнул в постель. Когда я зашла в комнату, то отчетливо расслышала взволнованное кудахтанье на балконе.
— Все кто линяет, спят на полу, — заявила я мокрому Гуляшу.
Дети уже расселись рядочком на моей кровати, так что пришлось отложить магичские книги и достать с книжной полки сборник рассказов о путешествиях. Детишки не любили сказки, им нравилось слушать о приключниях и путешествиях. Сказки нам заменяли географичские очерки.
— Про Соленую Пустыню, — прижимая руки к груди, шепнула Зои.
— А потом про дикарей с Острова Вулканов, — заявил Дин.
— А я просто лягу, — зевая произнесла Кира и растянулась под стенкой.
Я порадовалась, что кровать у меня оказалсь широкой, так что мы без труда уместились на ней все, исключая раве что Гуляша. Птица примостилась на спинке стула и принялась дремать. Увы, углуляться в серьеные книги, когда в доме дети — занятие сложное. Я прикрыла двери на балкон и тоже залезла в постель, готовая читать о бескрайних белых холмах Соленой Пустыни.
Я всегда любила гографические очерки за их занудство. Дети разляглись на моей кровати. Дин лег поперек постели у самого изножья, подмяв под сбя подушку. Двочки лежали по обе стороны от меня. Мы медленно и со вкусом погружались в жизнь Соленой пустыни, с ее белыми шуршащими песками, с ветрами свистящими среди холмов. Прочитали про кустарники без корней, которые путешествуют среди песков под силой ветра.
Спустя полчаса дети начали зевать. За окном продолжала громыхаь гроза. Блестели молнии, шелестел по стеклам дождь. Близость моря всегда приносила опасность бурь и штормов.
Под шлест дождя и под шуршание веток деревьев я тоже начала засыпать. Когда Кира, Зои и Дин умиротворенно засопели, я потянулась к той самой книге, которую принес мне Касо.
Из текста выходило, что обладая определенным магическим даром после перехода из мира живых в мир мертвых и обратно, можно обрести дар некротического характера. Сильнее всего слонны к перерождению дара были целители. Я отложила книгу и уставилась в стену напротив кровати. Так вот что выходило! Мой дохленький дар, который забраковали все кто только смог, все же дал о себе знать в такой извращенной форме!
Перелистнула страницу, вчитываясь в строки старомодных шрифтов. Там подробно расписывалось то, как дар исциления берет свои истоки из дара смерти, и по- своей сути работа с энергией мертвой и живой в чем-то схожи, так как работают с энергиями основными для мироздания. В книге было еще много чего написано, но основное для себя я уже поняла. Оставалось понять, как Касо проверил мой дар? Сканировал? И отшвырнув книгу на тумбочку, я тоже принялась готовиться ко сну.
Но стоило закрыть глаза, как опять виделась немного нахальная драконья улыбка и черная челка, скрывающая алые горящие глаза. В этом сне я не отталкивала мужчину и не убегала прочь, сгорая от стыда. Во сне я сама целовала Касо, зарываясь пальцами в его волосы, расплетала косу. Во сне мне не было стыдно, страшно, неловко. Во сне я хотела этих поцелуев и касаний.
И снова вскочила на постели с алеющими щеками и колотящимся срдцем. Осторожно встала с постели, чтобы не разбудить детей. Вышла на балкон. Дождь стих, вода капля за каплей стекала с листьев, с шелестом влага скатывалась в траву. Опять запели цикады. Потянуло запахом хвои и моря. Лес звал пробежаться по лужам, вздрагивая от падающей на уши воды. Бесшумно спустилась вниз и заглянула в спальню к Перкинс.
— Лиз, я в лес, — шпнула я медвдице.
— Ы? Ыгы, — ответил мне холм на кровати, накрытый одеялом, — пневмонии желаете под дождем шастая?
— Дождь стих, — шепнула я, прижимаясь виском к откосу двери, — а я заснуть не могу…
Лиза приподнялась на кровати, откинула с лица всклокоченные волосы. Вздохнула. Потом махнула рукой и снова рухнула в посель. Что же, думаю от маленькой прогулки беды не удет…
* * *
Ливень перешел в тихую капель, а раскаты грома урчали все дальше и все тише. Гроза уползала за море, унося с собой молнии и сырость. Эльг встал из- за стола и распахнул окно в кабинете, впуская напоенный свежестью воздух в свою затхлую обитель. За делами незаметно пролетел день и вечер. Уже после ужина посыльный принес письмо от стражников. Нэйр Касо половину дня потратил на решения дел бытовых, вторую половину дня разбирался со сводками. Теперь вот голова шла кругом от информации.
Хотя был проблеск в этой мирской суете. Когда нэйр земель выбирал розы для Айрис, то насладился каждой минутой. Сам лично контролировал то, какой именно цветок срежет Хуго. Слуга с улыбкой поглядывал на хозяина, но лишних вопросов не задавал. Эльг в который раз убедился в том, что слугу себе выбрал правильно.
— Записку вкладывать будете? — уточнил секретарь у нэйра.
Эльг нахмурился, с трудом понимая, что в этой записке писать. Ну о чем он может писать Айрис? Все что хотел, он сказал ей вчера в кабинете. Поэтому взял, да и черкнул хулиганский вопрос, признавшись в который раз в своих чувствах. Очевидно? Возможно. Потом Хуго отнес Айрис книги и букет, а вернулся с пакетом от стражников.
Это было досье на того самого паренька из колодца. Патрика Нэйма. Но ничего особенного там не было. Человек. Столичный студент. Историк. Совершенно серая биография никак не связанная с местами возле Мироквоса. Отличник, играл в театральном кружке, в противозаконных делах не замечен. Но что делал отличнок- историк из столицы в такой глуши?
Эльг перелистнул страницу досье. Отчислен? Нэйр Касо пробежался взглядом по записям из унивеситета. Этой зимой Патрик закончил свое обучение в университете. Причина… Эльг горько усмехнулся и отложил досье. У парня закончились деньги. Платить за обучение было нечем. Парнишка подал прошение об академическом отпуске и исчез с поля зрения преподавателей. Опять дыра. Эльг выругался и снова подошел к окну. Растер ладонями лицо, окидывая волосы с глаз. Азмял затекшую шею. А потом резко развернулся, сдергивая со спинки стула сюртук и направился к двери. Психика требовала прогулки. Срочно. Тишина и лужи под ногами очень помогают сруктурировать мысли.
Эльг пошагал прочь из замка в темные объятия леса, где пели жабы на заросшем пурду, и с шелестом дождевые капли скатывались с листьев деревьев. Тишина всегда была Эльгу другом. И высший все дальше и дальше уходил во тьму, подираясь сквозь папоротники, перепрыгивая стволы поваленных сосен. Где-то зашелестела мышка, прячась в прошлогодней листве. Заухал филин,
