20
Однако ангел-спаситель явился не в образе невзрачного человечка, и на нем был не цилиндр, а фетровая шляпа легкомысленного французского фасона с загнутыми кверху полями. Он вошел в контору «Блэр, Хэйвард и Беннет» ровно в половине двенадцатого на следующий день.
— Мистер Роберт, к вам пришел мистер Ланге, — сказал мистер Хезелтайн, заглянув в кабинет Роберта. — Он…
Роберт был очень занят и к тому же не мог знать, что к нему явился ангел божий, а посетителей каждый день приходило немало, поэтому он сказал:
— Что ему нужно? Я занят.
— Он не сказал. Он говорит, что хотел бы с вами побеседовать, если вы не слишком заняты.
— Я страшно занят. Пожалуйста, постарайтесь узнать, что ему нужно. Если это не столь важно, пусть им займется Невиль.
— Хорошо, я узнаю, но он довольно плохо говорит, и, похоже, не хочет…
— Плохо говорит? Он что, шепелявит?
— Нет, у него плохое произношение. Он…
— Так он иностранец?
— Да. Он из Копенгагена.
— Из Копенгагена? Что же вы мне сразу не сказали!
— Не успел, мистер Роберт.
— Пригласите его, Тимми, и поскорей. Господи, неужели сказки и впрямь сбываются?
Внешне мистер Ланге был очень похож на колонну. Такой же круглый, высокий, солидный и надежный. А наверху этой круглой, прочной и прямой колонны сияло добродушием открытое лицо.
— Мистер Блэр? Меня зовут Ланге. Прошу прощения за вторжение, но это есть важно. Важно для вас, я имею в виду. По крайней мере да, я думаю.
— Садитесь, мистер Ланге.
— Спасибо, спасибо. Сегодня тепло, верно? Видимо, потому, что сегодня тот день, когда у вас лето? — И он улыбнулся. — Это такая английская идиома, такая шутка про однодневное лето. Я очень интересуюсь английскими идиомами. Из-за этого интереса я и приехал к вам.
Сердце Роберта ушло в пятки, как при спуске скоростного лифта. Вот вам и сказки, подумал он. Нет, сказки остаются сказками.
— Вот как? — любезно спросил он.
— Я держу в Копенгагене отель, мистер Блэр. Он называется отель «Красные башмаки». Конечно, не потому, что там все носят красные башмаки, а из-за сказки Андерсена, которую вы, может…
— Да-да. Мы тоже знаем эту сказку.
— Ах так! Да. Великий человек Андерсен. Такой простой человек и такой теперь международный. Можно только удивляться. Но я трачу ваше время, мистер Блэр, я трачу ваше время. Что я говорил?
— Вы говорили об английских идиомах.
— Ах да. Английский — это мое хобби.
— Хобби?! — вырвалось у Роберта.
— Хобби. Спасибо. Для хлеба с маслом я держу отель — и еще потому, что мой отец и отец моего отца до меня тоже держали отель — а для хаб… хобби, да? Благодарю вас… для хобби я изучаю разговорный английский. Поэтому мне каждый день приносят газеты, которые они оставляют.
— Кто они?
— Посетители из Англии.
— Вот как!
— Вечером, когда они уходят спать, мальчик-слуга собирает английские газеты и приносит ко мне в кабинет. Я занят, и у меня часто нет времени посмотреть на них, поэтому они идут в кучу, и когда у меня досуг, я беру одну и изучаю. Я понятно говорю, мистер Блэр?
— Абсолютно понятно, мистер Ланге. — Газеты? Кажется, опять забрезжила надежда.
— Так и идет. Несколько минут досуга, немного чтения в английской газете, новая идиома — может, две — все очень без волнения. Как это у вас говорится?
— Однообразно.
— Так. Однообразно. И потом однажды я беру эту газету из кучи, как мог взять любую другую, и забываю про все английские идиомы. — Он достал из емкого кармана сложенную вдвое «Ак-Эмму» и развернул ее на столе перед Робертом. Это был номер за пятницу, 10 мая, с фотографией Бетти Кейн на две трети страницы. — Я смотрю на фотографию. Потом я смотрю на вторую страницу и читаю рассказ. Потом я говорю себе, что это очень странно. Очень странно это. Газета говорит, что это фотография Бетти Канн. Канн?
— Кейн.
— Ах так! Бетти Кейн. Но это также фотография миссис Чэдвик, которая жила у меня в отеле с мужем.
— Что?!
Мистер Ланге сиял от удовольствия.
— Вы заинтересованы? Я так надеялся, что вы заинтересуетесь. Я очень так надеялся.
— Продолжайте, расскажите мне все.
— Они жили у меня две недели. И это было очень странно, мистер Блэр, потому что пока эту бедную девушку избивали и морили голодом на английском чердаке, миссис Чэдвик в моем отеле ела, как молодая волчица, — мистер Блэр, эта девушка могла съесть столько сливок, что даже я, датчанин, удивлялся, — и очень наслаждалась жизнью.
— Да?
— Тогда я сказал себе: это только фотография. И хотя она именно так выглядела, когда распустила волосы, чтобы идти на бал…
— Распустила волосы?
— Да. Обычно она зачесывала их наверх. Но у нее был бал с костюмом… с костюмом?
— Да, костюмированный бал. Маскарад.
— Ах так. Маскарад. А на маскараде она распускает волосы. Вот так, как там. — Он ткнул в фотографию. — Поэтому я говорю себе: это только фотография. Как часто мы видим фотографию, которая нисколько не похожа на живого человека. И какое отношение имеет эта девушка в газете к маленькой миссис Чэдвик, которая в это время здесь со своим мужем! Так я рассудителен сам с собой. Но я не выбрасываю газету. И каждый раз, как я смотрю на нее, я думаю: но ведь это миссис Чэдвик. Поэтому я все так же озадачен, и, идя спать, я думаю об атом, вместо того, чтобы думать о завтрашних делах. Я ищу у себя объяснения. Может, близнецы? Нет, Бетти — единственный ребенок. Сестры. Совпадение. Двойники. Я думаю о них всех. Ночью я успокаиваюсь, поворачиваюсь и засыпаю. А утром я смотрю на фотографию, и все опять разваливается на куски. Я думаю: конечно, без сомнения, это миссис Чэдвик. Вы видите мою дилемму?
— Разумеется.
— Поэтому, когда я еду в Англию по делу, я кладу газету с арабским названием…
— Арабским названием? Ах, да, конечно. Извините, что перебил вас.
— Я кладу ее в чемодан, и вечером, после ужина, достаю ее и показываю другу, у которого остановился. Я остановился у моего соотечественника на Бейзвотер, в Лондоне. И мой друг тут же очень возбуждается и говорит: теперь дело в суде, и эти женщины говорят, что никогда раньше эту девушку не видели. Их арестовали за избиение девушки, и скоро их будут судить. И он зовет жену: «Рита! Рита! Где у нас газета за прошлый вторник?» Это такой дом (моего друга), где всегда есть газета за прошлый вторник. И он несет газету и показывает мне репортаж судебного рассмотрения… нет, судебного…
— Судебного заседания.
— Да. Судебного заседания. И я считаю, что меньше чем через две недели в одном месте в провинции будет суд. Теперь уже через несколько дней. И мой друг говорит: «Эйнар, а ты уверен, что эта девушка и твоя миссис Чэдвик одно и то же?» И я говорю: «Я уверен очень, да». А он говорит: «Вот в газете имя поверенного этих женщин. Здесь нет адреса, но Милфорд очень маленький город, и его легко будет там найти завтра. Завтра рано утром мы выпьем кофе — то есть позавтракаем — и ты поедешь в Милфорд и скажешь этому мистеру Блэру, что ты об этом знаешь». И вот я здесь, мистер Блэр. А вам интересно, что я говорю?
Роберт откинулся на спинку стула, достал платок и вытер лоб.
— Вы верите в чудеса, мистер Ланге?
— Разумеется. Я христианин. Правда, хотя я еще не очень старый, я сам видел два чуда.
— А сейчас принимаете участие в третьем.
— Так? — засиял мистер Ланге. — Это доставляет мне большое довольство.
— Вы спасли наш бекон.
— Бекон?
— Это английская идиома. Вы не просто спасли наш бекон. Вы практически спасли нам жизнь.
— Значит, вы думаете, как я думаю, что они одно лицо — та девушка и моя гостья в отеле «Красные башмаки»?
— Я ничуть не сомневаюсь. Скажите, вы случайно не записали, когда они у вас останавливались?
— О да, разумеется. Вот. Она и ее муж прилетели в пятницу двадцать девятого марта, а улетели — или уехали, здесь я не так уверен — в понедельник, пятнадцатого апреля.
— Спасибо. А как выглядел ее «муж»?
— Молодой. Темноволосый. Симпатичный. Немного — как это говорится? Слишком яркий. Цветистый? Нет.
— Развязный?
— Ах да, вот именно развязный. Немного развязный, я думаю. Я замечаю, его не слишком одобряли другие англичане, которые уезжали и приезжали.
— Он приезжал в отпуск?
— Нет, о нет. Он был в Копенгагене по делу.
— По какому делу?
— Сожалею, этого я не знаю.
— Ну а как, по-вашему, — что бы его больше всего могло интересовать в Копенгагене?
— Трудно сказать, мистер Блэр, может, он что-то покупал или продавал.
— А какой у него адрес в Англии?
— Лондон.
— Точнее не скажешь. С вашего позволения я позвоню. Вы курите? — Роберт открыл пачку сигарет и пододвинул ее к мистеру Ланге.
— Милорд, сто девяносто пятый номер. Вы окажете мне честь и отобедаете со мной, мистер Ланге? Тетя Лин? Сразу после обеда я уезжаю в Лондон… Да, с ночевкой. Будьте так добры, соберите мне саквояж. Спасибо, тетя. А можно, я кое-кого приведу к обеду разделить нашу скромную трапезу?.. Прекрасно… Я сейчас его спрошу. — Он прикрыл трубку рукой и сказал: — Моя тетя, которая на самом деле моя двоюродная сестра, спрашивает, любите ли вы домашнее печенье?
