Маг остановился, чтобы вновь осмотреться. Стало как будто темнее. Хотя еловые заросли заметно поредели – по крайней мере теперь он мог идти лицом вперед, – сумрак вместо того, чтобы развеяться, сгустился, словно бы утро, передумав, уступило место ночи. Возможно, стемнело из-за тумана, который начал выползать с озера на берег.
Внезапно лесную тишину прорезал короткий и необычайно скрипучий вскрик. И сразу вслед за ним скрытая туманом чаща разразилась целой какофонией воплей, визгов и рычания. Едва различимые в туманном мареве, замелькали тени каких-то тварей.
Амин рванулся вперед, спеша выбраться из ельника на открытое пространство. Сейчас ему нужно было хорошее дерево со стволом покрепче, чтобы прикрыть спину. И он быстро нашел подходящее место – огромный кряжистый дуб, неведомо как оказавшийся в этих местах. Прижавшись спиной к его шершавой коре, маг перевел дыхание. Теперь было совершенно ясно, что его окружает не просто обычный предрассветный туман, а наведенный кем-то морок.
«Лесовики», – усмехнулся про себя Амин. Кроме лесных дикарей, все чаще тревоживших мирных обитателей Ольме и его окрестностей, сотворить такое было некому, да и незачем. Волшебник успокоился – против мага с его опытом нехитрое колдовство обитателей леса было бессильно. Обычно все, на что было способно большинство обряженных в шкуры шаманов, так это завести путника в болотную топь или наслать внезапную дремоту. С безмятежно заснувшим чужаком эти мастера Иллюзии расправлялись просто и бесхитростно – проламывали дубиной голову.
Однако несколько раз Амину довелось столкнуться с неведомым лесным колдуном, магические способности которого намного превосходили других – тот мог управлять дикими животными и, пусть и немного, Стихиями Огня и Воды. Правда, в лицо этого шамана волшебнику до сих пор ни разу увидеть не удалось – Амин лишь ощущал его присутствие и исходившую от него сильную магическую ауру.
Сейчас Амин не чувствовал близости этого одаренного колдуна, да и магическая татуировка на груди – вставший на дыбы конь – не оживала, как это неоднократно бывало в минуты грозящей опасности. Значит, перед ним обычный морок, насланный, чтобы испугать чужака и заставить его повернуть обратно.
Амин вновь усмехнулся, вспомнив, как почти два года назад у городских ворот Далла он развеял сотворенную чьей-то злой волей иллюзию. Тогда он использовал заклинание Узора – пожалуй, подойдет оно и на этот раз.
Но серебристое пламя, сорвавшись с протянутых рук волшебника, тут же погасло, не найдя того, что могло бы его питать – иллюзорной ткани Астрала. Наоборот, мгла сгустилась еще больше, а визги и вой, казалось, приблизились вплотную к магу. Еще чаще замелькали скрытые в сером мареве тени.
Маг растерянно опустил руки. Испытанное не раз колдовство не подействовало – значит, лесовики применили сейчас не Иллюзию, а нечто другое. Но что?
Снова раздался хруст ломаемых ветвей, и одновременно с ним – приглушенное ворчание. Постепенно обретая черты, с той стороны, куда уходила ведущая к дому отшельника тропа, из сумрака появился огромный силуэт лесного зверя. Казалось, серый туман на глазах обретал плотную форму, превращаясь в поднявшегося на задние лапы гигантского медведя.
Хозяин леса шел враскачку, раскинув в стороны когтистые передние лапы и сверкая маленькими, налитыми кровью глазами. Подойдя ближе, он пригнул косматую голову так, что стала видна вздыбившаяся на загривке шерсть. Вытянутая пасть была грозно оскалена, с клыков на землю капала тягучая слюна.
Тот самый дуб, что прежде прикрывал магу спину, служил теперь преградой на пути к отступлению. Впрочем, бежать было бессмысленно – Амин прекрасно понимал, что при всей своей кажущейся неуклюжести медведь нагонит его в несколько прыжков. А затем сдавит в смертельных объятиях или же одним ударом лапы размозжит череп. Значит, остается одно – сражаться. Опыт, который Амин получил за время приграничной службы, был сейчас кстати – волшебнику достаточно было пары секунд, чтобы сотворить Огненный Шар. Мгновение, и магическое пламя охватит свирепого хищника, заживо пожирая его плоть.
И все-таки Амин медлил. Он чувствовал, что перед ним не простой зверь. Нет, косолапый не был порождением Иллюзии – но все равно волшебник ощущал присутствие какой-то магии. Возможно, на него надвигался шаман-оборотень, или же зверь, на которого лесовиками были наложены чары, защищающие его от магического удара.
Кроме того, была еще одна вещь, которая смущала мага. Ни разу до сих пор на тропе, ведущей к хижине Ирра, его не поджидали настоящие опасности. Заполненные жидкой грязью ямы, скрытые сверху пологом зеленой травы, или же трухлявые сучья, разлетавшиеся от удара по голове, были не в счет. Да и степной тотем Амина пока еще не подводил ни разу.
Медведь был уже на расстоянии нескольких шагов. Теперь он задрал лапы вверх, отчего стал казаться еще больше. Амин поморщился от запаха, исходившего из разинутой пасти хищника. Далее медлить было нельзя.
Итак, Огненный Шар… И от зверя останется горстка пепла – если, конечно, он не находится под магической защитой. Волшебник смело взглянул медведю в глаза – юноша вспомнил наставления отшельника. Ирр предупреждал, что прямой взгляд хищник воспринимает как вызов. Или же как утверждение силы – так что отворачиваться было бессмысленно. Амин, как и приближающийся медведь, вскинул руки – однако произнес слова не боевого заклинания, а Орлиного Взора.
Чутье не подвело мага – когда после секундной ряби в глазах окружающий мир обрел необычайную резкость, вокруг косматого силуэта лесного хозяина совершенно четко обрисовался переливающийся золотом контур ауры зверя. На медведя были наложены защитные чары – а значит, перед Амином возвышался чей-то слуга.
И все-таки магческий щит пробить было можно – теперь, когда Амин знал о нем, достаточно было вплести в заклинание Огненного Шара еще несколько слов.
«Прежде чем сотворить колдовство, – внезапно вспомнил юноша негромкий говор лесного отшельника, – подумай, а сможешь ли ты исправить содеянное, если вдруг окажешься неправ?»
Огромная туша буквально нависала над Амином. Лишь один шаг оставался медведю, чтобы обрушиться на смельчака, дробя его кости и раздирая когтями плоть. Маг вытянул воздетые руки и коснулся клочковатой шерсти. Но не смертельное пламя сорвалось с его рук. Вместо того, чтобы бросить слова сокрушительного заклинания боевой стихийной магии, Амин запел.
Это было заклятие Лесной Тишины, которое Ирр открыл юноше совсем недавно. Походило оно на тихую печальную песню и предназначалось, как поведал лесной отшельник, для того, чтобы усмирять гнев – будь то живые твари или же вышедший из берегов поток. «Я неважный певец», – попытался тогда отшутиться Амин, однако старый колдун, сурово нахмурив густые седые брови, ответил, что талант песнопевца совсем не главное – важно, чтобы при напеве были спокойны разум и чувства самого мага.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
