ее фотографии среди гостей на яхте Хоффмана, — сымпровизировал Аллейн.
— Понятно. Это были нежелательные отношения. Я их разорвал.
— Он ведь плохо кончил?
— И вполне заслужил такой конец, — сказал мистер Реес и неодобрительно поджал губы, словно строгая гувернантка. Возможно, он почувствовал, что не может этим ограничиться, и сердито добавил, словно отвечая на расспросы любопытного ребенка:
— Хоффман обратился ко мне, рассчитывая меня заинтересовать предприятием, которое он надеялся поддержать. Вообще-то он пригласил меня в круиз, о котором вы упомянули. Я согласился, и во время круиза укрепился в своем мнении касательно его деятельности. — Мистер Реес помолчал. — Собственно говоря, — продолжил он, — именно тогда я познакомился с одним из его администраторов — с молодым Недом Хэнли. Я счел, что в этой компании его не ждет ничего хорошего, а поскольку мне был нужен личный секретарь, я предложил ему это место. — Он посмотрел на Аллейна гораздо более пристально. — Он вам наболтал чего-то? — спросил он, и Аллейн подумал: а он все-таки опасный человек.
— Нет-нет, — ответил он. — Он не проявил никакой нескромности, уверяю вас. Я спросил его, как долго он у вас работает, и он просто пришел к ответу, вспомнив даты круиза.
— Он слишком много болтает, — сказал мистер Реес, отмахнувшись от Аллейна с таким видом, словно проявил… снисходительность? Терпимость? Право собственности? Он повернулся к доктору Кармайклу. — Я хотел поговорить с вами, доктор, — сказал он. — Я хочу услышать от вас, как именно убили мою подругу. Если можно избавить меня от этой необходимости, то я не хотел бы снова увидеть ее такой, какой увидел вчера вечером, и какой она, я полагаю, остается и сейчас. Но я должен знать, как это сделали. Я должен знать.
Доктор Аллейн бросил быстрый взгляд на Аллейна, и тот незаметно кивнул.
— Мадам Соммиту, — сказал доктор Кармайкл, — почти наверняка подвергли действию наркоза; после того, как она потеряла сознание, ее, возможно, задушили, и уже после смерти ударили кинжалом. Конечно, предстоящее вскрытие даст нам больше информации.
— Она мучилась?
— Думаю, это очень маловероятно.
— Подвергли действию наркоза? Чем? Как?
— Подозреваю, хлороформом.
— Но… Хлороформом? Вы хотите сказать, что кто-то приехал сюда, готовясь совершить это преступление? Запасшись необходимыми для этого средствами?
— Похоже на то. Если только хлороформа не было где-нибудь в доме.
— Мне об этом ничего не известно. Ума не приложу.
Аллейн внезапно вспомнил рассказ шофера Берта.
— А к вам, случайно, не приезжал ветеринар? — спросил он.
— А! Да. Да, приезжал. Осмотреть афганскую борзую Изабеллы. Она была очень… расстроена. Ветеринар осмотрел собаку под наркозом и обнаружил у нее злокачественную опухоль. Он посоветовал немедленно ее усыпить, и мы согласились.
— Вам, конечно, неизвестно, не забыл ли случайно ветеринар забрать с собой хлороформ?
— Нет. Возможно, Нед знает. Он всем этим руководил.
— Я спрошу его, — сказал Аллейн.
— Или, может быть, Марко, — размышлял мистер Реес. — Мне кажется, он тоже принимал в этом участие.
— Ах да, Марко, — сказал Аллейн. — Вы ведь говорили мне, что он очень надежный человек.
— Разумеется. У меня нет причин считать иначе.
— При нынешних обстоятельствах и в ходе развития событий, по мере того, как мы о них узнаем, мы все, должно быть, задавали себе тревожные вопросы друг о друге, не так ли? Разве вы не задавали себе тревожных вопросов о Марко?
— Ну конечно задавал, — сразу ответил мистер Реес. — И о нем, и, как вы сказали, обо всех прочих. Но не существует ни малейшей причины, ни одного мыслимого мотива, почему Марко сделал бы что-то… плохое.
— Даже если бы оказалось, что Марко — Филин? — спросил Аллейн.
Глава 7. Филин
Когда Аллейн и доктор Кармайкл присоединились к Трой в студии, в бастионах туч стали появляться бреши, и лучи солнца то и дело скользили по озеру Уэйхоу и выхватывали куски мрачной зелени на склонах гор, которые постепенно появлялись из тумана.
Посадочная площадка все еще была залита водами штормового озера. Воспользоваться ею никто не мог. Рулевого Леса на том берегу видно не было.
— Вы хорошенько встряхнули мистера Рееса, — сказал доктор Кармайкл. — Думаете, он говорил правду, когда сказал, что эта мысль никогда не приходила ему в голову?
— Какая? Что Марко был Филином? Кто знает. Полагаю, Марко проявил очевидное рвение в деле борьбы против Филина. Его сообщение о проникшем на остров человеке и то, что вдобавок к нему он предоставил крышку от объектива, выглядело крайне убедительно. Помните, как вы все рыскали в лесу? Вы ведь тоже помогали искать пустое место?
— Черт! — выругался доктор Кармайкл.
— В данном случае крышка оказалось ошибкой, это уже был перебор. Она от фотоаппарата массового производства, возможно, от его собственной официальной игрушки, так сказать, а вовсе не от фотоаппарата того типа, который Филин должен использовать, чтобы получать подобные результаты. Возможно, он не захотел расстаться с крышкой от камеры Филина, а показать ее у него не хватило духу; либо у нее вовсе нет крышки на объективе.
— Зачем же он принялся выдумывать всю эту чушь про незваного гостя? — спросила Трой.
— Ну, дорогая, потому, что он намеревался сделать фотографию Соммиты в духе Филина — свой bonne bouche[56], — и ему показалось правильным заронить мысль о том, что прибывший на остров Филин мелькает где-то в лесу. Но вся эта история про чужака на острове внушала сомнения. Все эти поиски были просто чудовищной суетой, но в них принимало участие столько людей, что кто-нибудь обязательно наткнулся бы на чужака, если бы он здесь был.
— И вы уверены, что он не убийца? — спросил доктор Кармайкл.
— Он не может им быть. Он прислуживал в столовой и был занят в холле, пока не уехали гости, а пока они уезжали, бегал до катера и обратно с зонтом.
— И кстати, он стоял со мной на крыльце, наблюдая за катером после их отъезда. Да. Все правильно, — согласился доктор Кармайкл.
— Мистер Реес собирается взяться за него в связи с проделками Филина?
— Пока нет. Он говорит, что не убежден в этом до конца. Он предпочел предоставить это мне.
— А ты?
— Пытаюсь принять решение. В целом я думаю, что с Филином лучше разобраться до прибытия полиции.
— Сейчас?
— Почему бы и нет?
— Он, конечно, знает, что ты его раскусил. После твоих замечаний, отпущенных за завтраком, — заметила Трой.
— По крайней мере, он получил об этом довольно ясное представление, — сказал Аллейн и нажал на кнопку звонка.
— Может быть, он не придет.
— Думаю, придет. Какой у него выбор? Броситься во вздымающиеся волны и изображать Леандра
