покинула это тело за секунду до гибели, отняв у смерти радость от вкушения его предсмертного ужаса.
Рука, согнутая в локте, наверное, сжимала сигарету. Глаза и рот были открыты, взгляд направлен в небо, и если бы не цвет кожи, то его можно было принять за живого. Он был совершенно закопчён, лицо было покрыто сажей. Одежда его была распущена на тонкие полоски и трепетала на ветру, её обрывки валялись на земле. Сквозь прорехи в одежде от тела отделялся не то дым, не то пар. Сам крепкий как дуб мужчина будто врос в землю.
Кай поравнялся с деревом. Развороченный ствол дерева с какой-то безысходностью вспыхивал багровыми угольными бликами, ветви теперь касались земли и обиженно хлестали их по одежде. Ветер сорвал с его головы капюшон, дед Егор боролся со складками армейского плаща. Земля под ногами парила и дымилась, будто тяжело вздыхала.
Кай в последний раз взглянул в обожжённое лицо мужчины, пора было уходить. Он сомневался… Он хотел спросить у деда, может в таких случаях ещё не поздно провести искусственное дыхание и запустить остановившееся сердце. Что если человек просто парализован? В ответ на его вопрос мужчина словно пошевелил рукой, и через пару мгновений она рассыпалась. Вслед за ней по лицу мертвеца поползла улыбка, обнажая зубы. Но это была вовсе не улыбка, а лишь игра ветра, который выдувал из ещё дымящейся плоти куски кожи, превратившиеся в невесомый пепел.
Дед развернулся и пошёл к машине, смахивая тыльной стороной ладони воду с лица и волос.
— Идём, надо вызвать милицию и скорую. Тут уже не поможешь.
Кай уже развернулся вслед за дедом и вдруг увидел нечто необычное. Ещё более необычное чем всё остальное…
…
Над головой Кая на кончике мокрой багряной ветви висел жёлудь. Необычный жёлудь, белый. Он был слишком инороден для этого места, звал и просился в руку. То ли от удара молнии в нём ожили внутренние соки, а может это ветер, дождь и пар, поднимающийся от развороченной плоти дерева, играли в свою игру, но этот жёлудь пульсировал опаловым белым. Будто дышал.
Кай потянулся и сорвал его. Понятно, жёлудя здесь быть не могло, потому что дерево, убитое молнией, было липой.
По форме плод напоминал мутный белый кристалл, он имел гладкую шапочку, по виду каменную, никак не древесную. И весь жёлудь с его кубическими гранями полыхал изнутри белым огоньком.
Дед окликнул его. Кай стиснул жёлудь в руке и побежал к машине.
…
На обочине они счистили грязь с обуви и как смогли обтёрли подошвы о мокрую траву.
Рядом, он только сейчас это заметил, и сердце его неприятно кувыркнулось, лежало тело мёртвой собаки, похожей на овчарку. Огромная пасть оскалена, морда сильно обожжена. Длинная чёрно-рыжая шерсть, облепив впавший живот и тонкие лапы, свалялась под струями дождя. Полуприкрытое веко оставляло тонкую полоску глазного яблока, казалось, что собака прищурилась и зорко вглядывается в даль. Как и человек под деревом, это существо встретилось со Смертью совсем недавно. В отличие от парящей в небе птицы, у них была крепчайшая связь с землёй и удары молнии они принимали в полную мощь.
Кай машинально взял тряпку, которой дед стряхивал воду с плаща и, обернув ею скользкую мохнатую голову животного, оттащил тело с обочины под куст калины. Так было нужно в этот страшный день.
…
Остаток пути они проделали в полной тишине. Гроза уходила, по радио сообщали о проделках стихии. О жертвах пока не упоминалось, лишь в Древнеграде на Бессарабских Холмах снова чрезвычайное происшествие. В грунте образовался провал — с десяток машин, стоявших в пробке под дождём, за считанные секунды ушло под землю. Судьба водителей пока неизвестна.
— Когда же он наиграется и подавится?!! — воскликнула Тори. — Убивать людей молнией забава даже повеселей, чем утягивать их под землю!
Всем и без имени стало ясно, о ком идёт речь. Ехали молча, Кай не мог избавиться от воспоминания о ползущем по лицу мужчины оскале. Он ещё никогда не видел мёртвых людей так близко. Наверное, мужчина не успел даже испугаться, просто смотрел в небо, тихо затягивался дымом и надеялся, что дождь вот-вот пройдёт.
— Это не Велес, — тихо сказала Карна. — Молнии — это не он.
— А кто тогда? — Кай повернулся к ней.
— Не знаю. Есть Закон. Свет отделён от Тьмы. У каждой Стороны своё оружие.
— Стороны воюют? — будто очнувшись, проговорила Муза Павловна.
— Нет. Просто так назначено с самого начала.
— Что ж там было… в этом начале?.. — автоматически спросил Кай.
— В начале было Слово, — автоматически ответила Муза.
Через пару секунд его озарило понимание.
— Стойте! Каргер же сказал мне начать с начала… «Начни с начала… сила в слове…» — Кай даже удивился, почему он сразу не обратил внимание на эти слова. — Ещё раз, что было в начале, откуда это?
— «В начале было Слово», это всем известно, — снова процитировала Муза. Молодые смотрели на неё подбадривающим взглядом. — О, Господи, ну нельзя же быть такими дремучими! Не желаете веровать, ну хоть поинтересуйтесь для общего развития. Это же культурное наследие человечества.
История, Карна и Кай пожали плечами.
— Библия это. Евангелие от Иоанна. И если уж говорить более точно, то в начале было не Слово, а Логос. Греки этому Логосу поклонялись ещё в пятом веке до нашей эры. Хоть это название слышали? — лицо Музы выражало крайнюю степень разочарования.
— А причём тут греки? — уставился на неё Кай.
— Молодой человек, вы же не могли забыть, что христианство мы приняли под опекой Византии, то бишь греков?
— Мог, — проворчал он, не поворачивая головы.
Из интересного на уроках истории Кай запомнил только рассказ об «их Софии» из «Повести временных лет», летописи времён Нестора Летописца. Несколько строк позволили Каю оценить степень романтизации убийств и грабежей, творимых пращурами на захваченных землях. Потомкам эти благородные воители достались уже «героями». Князья, воеводы, ханы, попы… Да жили ли эти люди вообще?
Голос Музы прорвался в его внутреннее бормотание.
— Кай, у тебя через неделю пересдача по Истории…
— Так История КПСС же…
Муза отмахнулась.
— Христианское учение пришло к нам в десятом веке с княгиней Ольгой и укоренилось при князе Владимире. Писарей и чтецов в те века было по пальцам перечесть, и верующие переводили греческую литературу из Константинопольской Патриархии. Каргер бы вам об этом лучше расска… — Муза Павловна осеклась и отвернулась.
— Каргер много чего бы лучше рассказал, — буркнул дед Егор и открыл боковое окно, — мы на месте. Я в милицию, а вы уж без
