– Будет очень великодушно с вашей стороны, мисс Хьюм. Иногда и мне не помешает небольшая передышка, – говорил Кервуд. Однако когда мы удалились несколько выше, он добавил:
– И небольшая компания. Мне бывает очень одиноко на этой галерее, совсем под облаками. Даже не знаю, чье еще общество доставило бы мне большее удовольствие.
– Мы вам пришлем еще помощников, сколько вы скажете, одним конюхом можно легко пожертвовать.
– Я имел в виду не конюха, плутовка, – засмеялся он, ущипнув меня за руку.
Мы, наконец, пришли, он пропустил меня вперед, галантно придерживая дверь.
– Наконец-то мы одни! – вздохнул он. Закрыв дверь, он заключил меня в объятия.
– Мне казалось, Каселри никогда не уедет. Его губы слились с моими, мы крепко обнялись там под облаками, а вокруг одобрительно ворковали голуби. Я боялась, что теперь, когда Сноуд стал Мейтландом и абсолютно респектабельной партией, и когда страх запретного греха больше не сковывал нас, может исчезнуть и острота переживаний. Действительно, тот особый ореол опасного приключения, который я испытала раньше, больше не появился, но сознание, что меня страстно целует мой будущий муж, было достаточной компенсацией. Опасности и волнения нам еще предстояли в изобилии.
– Давайте подойдем к южному карнизу, – предложила я. Это было более романтичное место.
Вдали черненным серебром поблескивал океан, легкий ветерок доносил рокот морских волн. Мы немного полюбовались морем и обнялись снова. То, что мы были вместе, казалось одновременно и естественным, и необычайным.
– Как все же вас зовут? – спросила я и засмеялась абсурдности вопроса.
– Кервуд. Я знал, что Фарфилд все равно проболтается, поэтому не скрыл своего настоящего имени, тем более что здесь по первому имени меня никогда не называли. Фарфилд бывал в Брэнксэмхолле несколько раз. Он знал, что я работаю здесь, но не знал, что у меня другое имя. Я не хотел, чтобы он знал правду.
– Вот почему вы придумали версию, что работали слугой в Брэнксэм Холл. Ваше имя Кервуд Сноуд?
– Милвертон, моя фамилия.
– Кервуд Милвертон. Зачем вы выбрали такое неприятное имя – Сноуд?
Он посмотрел на мои исцарапанные руки и поцеловал каждую царапину.
– Надо чем-нибудь смазать, – сказал он, прежде чем ответить на мой вопрос.
– Почему назвался Сноудом? Мне казалось, что имя подходит для той должности, которую я занимал. Когда я увидел вас, то пожалел, что выбрал такое незавидное положение. Я мог бы назваться ученым – исследователем, вполне джентльменское занятие, да, оно бы мне лучше соответствовало. Мне хотелось переписываться с матерью, положение ученого давало для этого беспрепятственную возможность, поэтому я сделал вид, что продолжаю оставаться у нее в услужении.
– Почему было не остаться самим собой.
– Власти боялись, что мое долгое присутствие в доме вызовет ненужное любопытство и сплетни. Многие знают, что мы с мамой выращиваем домашних голубей. Поэтому Брэнксэм Холл был отвергнут как передаточный пункт. Умелый стрелок мог перехватить голубя по пути домой. Ваш отец выращивал спортивную породу птиц, которых можно легко обратить в почтовых, никто бы об этом не догадался. Поэтому мы специально держали нескольких птиц для кроссов и выставляли их на соревнования. Если бы лорд Мейтланд внезапно поселился в доме, правда вскоре обнаружилась бы.
– Боюсь, что пойдут пересуды по поводу визита лорда Каселри, – сказала я.
Вести серьезный разговор было почти невозможно, так как Кервуд не переставал меня целовать, не выпуская из объятий.
– Это не секрет. Собираюсь даже дать информацию в местной газете.
Я подумала, что он подшучивает надо мной и шлепнула его легонько по руке.
– Но это уже слишком!
Он схватил мою руку и крепко прижал к себе.
– Совсем нет. Он приезжал, чтобы познакомиться с невестой лорда Мейтланда. А, я, кажется, забыл сделать предложение, мисс Хьюм? Вспоминаю ваши обидные слова, что вы выйдете замуж только за джентльмена. Это было единственное препятствие к нашей помолвке?
Мне не понравилась такая заносчивость.
– Разумеется, нет. Еще мне нужен был титул, но полагаю, что потенциальное звание герцога мне подойдет, – осадила я.
– Жаль, что не смогу предложить королевства. Но, по крайней мере, постараюсь завоевать ваше расположение и покорить сердце.
Герцог – сердцеед. Он отвесил игривый поклон.
– Но никто не знает вас как лорда Мейтланда.
– Теперь узнают. Если вы принимаете меня как официального претендента на вашу руку и сердце, это дает мне право находиться в доме под моим настоящим именем. Надеюсь, вы, не будете медлить со свадьбой. Вы должны знать, что тот, кто любит, вызывает всеобщую симпатию. Никто не заподозрит меня в чем-то незаконном.
– Как мы объясним наше знакомство?
– Ну, как же, год тому назад, когда вы сопровождали вашего отца на состязания голубей. Ваша красота поразила меня, я влюбился с первого взгляда и с тех пор сочиняю сонеты в вашу честь, о чем, подозреваю, вам хорошо известно.
– Сонеты? Я приняла их за шифровки.
– Неужели? – оскорбился он. – Я вам их почитаю, они просто великолепны.
– Они ужасны. У меня глаза не серые, а зеленые.
– Память подвела. У меня не было больших возможностей любоваться вашей красотой.
Он заглянул мне в глаза.
– Все же они немного серые – это небо в них отражается, наверное.
– Я думала, это вид кодирования. Даже не заметила рифмы. И еще – в тот раз я не ездила с папой на состязания голубей.
– Я тоже там не был. Неважно, никто не вспомнит. Думаю, что вне дома никто не признает во мне Сноуда, когда я подобающим образом оденусь. Я редко выходил и мало с кем встречался. В любом случае, потерпеть осталось немного, война скоро закончится. Веллингтон гонит французов через Альпы. Еще не больше года. Но, разумеется, лорд Мейтланд не может все это время провести на голубятне, Вам ведь захочется похвастаться трофеем перед друзьями. Узкому кругу, конечно, без лишнего шума, учитывая наш траур.
Мне было приятно, что он сказал «наш», это свидетельствовало, что он был искренне привязан к папе.
– Попрошу маму прислать несколько опытных слуг, они займутся повседневной работой, – добавил он.
– Мне останется корреспонденция. – Где вы скрываете шифр, Кервуд?
– Здесь, – он вынул крохотную книжечку из внутреннего кармана сюртука. Два на три дюйма, как и говорил Депью, достаточно тонкую, чтобы карман не оттягивался. – Депью, видимо, где-то прослышал, что ожидается важная информация. Все, кто внимательно читает газеты, понимают, что приближается переломный момент. Он намеревался убить меня и Фарфилда и встретить Цезаря вместо нас. Со времен службы в гвардии, он знал, что важные донесения кодируются. Без шифра эта депеша была для него бесполезна.
