- Он говорит, звонит некто Берил Хинкли. И она хочет увидеться с тобой через час.
16. ПЯТНИЦА, 12:06
Когда я вылез из рикши, пойманной около станции Метролинка, и расплатился, в Клейтоне уже началось полуденное оживление - народ спешил на ленч. Парнишка в седле, ни слова не сказав, сунул бумажку куда-то за пазуху, круто рванул с места и всунулся в четырехрядное движение на Сентрал-авеню, подрезая носы автобусам на повороте к Форсайт-стрит.
Еще задолго до того, как окружное и городское управления Сент-Луиса объединились, Клейтон был небольшой метрополией, обладающей собственными правами, - процветающий "окраинный городок" рядом с Форест-парком. Теперь это был один из деловых районов Аптауна, и линия небоскребов отбила новый горизонт в нескольких милях от берега Миссисипи. В отличие от Даунтауна Клейтон оправился от землетрясения полгода назад - не без помощи жирного ломтя от пирога федеральной помощи. Кое-какие домишки еще были в развалинах, пара переулков по-прежнему непроходима, а в целом - не скажешь, что это место зацепило Нью-Мадридом.
И неудивительно. Клейтон всегда был похож на кусочек Лос-Анджелеса, снятый с Беверли-Хиллз и перенесенный воздухом, по кирпичику розового гранита один за другим, для возвеличения Сент-Луиса. Однако я никогда не был в особом восторге от этой части города. Несмотря на свой прилизанный постмодерновый внешний лоск, Клейтон оставался все тем же гетто: десять богатых кварталов, населенных бухгалтерами-консультантами по налогам, юристами корпораций, главными вице-президентами - надменный Диснейленд для взрослеющих яппи и молодых наследников, попирающих его тротуары по дороге к своему шансу сшибить большие баксы. Днем здесь патрулей ВЧР видно, не было, но они внимательно следили ночью, чтобы беженцы из Сквот-сити не заняли места на подъездных аллеях и проходах аристократии, называющей Клейтон своим домом. Однако с высоты куда больнее падать: среди этих беженцев могли быть и те, кто жил здесь когда-то.
Погода стала портиться, на голубое с утра небо полезли бледно-серые тучки - с запада надвигался поздний холодный фронт. Из офисов народ повалил на ленч, и я пошел вместе с толпой по тротуару Сентрал-авеню в Le Cafe Francois в полуквартале от окружного суда.
Это было типичное в бизнес-районах бистро, забитое торговыми агентами и секретаршами, и я несколько замешкался, разыскивая глазами Хинкли. Она сидела в отгороженном отсеке в глубине зала с чашкой "капуччино" в руках и украдкой поглядывала на дверь. Увидев меня, она никак этого не показала, только слегка наклонила голову. Я прошагал к ней через заполненный зал и сел напротив.
- Привет, - сказал я. - Давненько не виделись.
- Вы опоздали, - холодно ответила она. - Еще немного, и я бы ушла.
Я пожал плечами:
- Если вам был нужен репортер, выбрали бы такого, у которого есть машина.
"Или такого, который успел бы за последние двадцать четыре часа принять душ и переодеться", - мог бы добавить я: она сморщила нос на мой неопрятный вид. Однако я был не виноват: она мне оставила времени в обрез, чтобы вскочить на поезд Зеленой линии, даже не успев почиститься.
- Не важно. - Она говорила спокойно. - Это будет быстро. Когда мы закончим разговор, вы проводите меня к зданию суда в этом же квартале, где я попрошу судью поместить меня в тюрьму с целью защиты.
- Как?
Скажи она, что собирается броситься с моста Мартина Лютера Кинга, я бы удивился меньше.
- Я бы предпочла сдаться федеральному судье, - продолжала она, - но федеральный суд всего в трех кварталах от стадиона. Поскольку все это делается, чтобы ускользнуть от ВЧР, придется пойти в суд штата.
- Эй, леди, погодите-ка минутку. Отчего вы...
Меня прервала молоденькая официантка, подавшая мне меню. Я был голоден и вполне бы справился с гамбургером и жареной картошкой, но отказался от них и попросил кофе. Девушка очаровательно улыбнулась и растаяла в толпе.
- Вы принесли ПТ? - спросила моя визави, когда официантка уже не могла нас слышать. Я полез в карман и вынул Джокера.
- Отлично, - продолжала она. - Я выбрала людное место, поскольку тут безопаснее всего, но все равно у нас мало времени.
Я положил Джокера на стол, но звукозапись не включил.
- Ничего подобного, - ответил я. - По-моему, у нас целая вечность. Или по крайней мере у нас есть время попить кофе и познакомиться получше...
- Мистер Розен... - нетерпеливо перебила она.
- Самые обычные вопросы. В какой вы школе учились? Как вам понравилось представление в Муни в тот вечер? Что это вы сказали моему лучшему другу, что его за это убили? И все такое прочее.
У нее заиграли желваки на скулах; она, казалось, готова была взорваться, но ей поневоле пришлось сдержаться, поскольку официантка как раз принесла и поставила передо мной кружку черного кофе.
- Я тут навел о вас справки после нашей встречи, - продолжал я, когда девушка исчезла снова. - Обнаружил кое-что интересное. Например, что вы старший научный сотрудник в "Типтри", работали над проектом "Рубиновая Ось" в программе "Сентинел" и что ваш босс, Ричард Пейсон-Смит, сейчас разыскивается федералами в связи с двумя убийствами.
Я взял молочник и чуть забелил кофе в кружке.
- А вы тоже скрываетесь, начиная со вчерашнего вечера, - добавил я, размешивая молоко ложечкой. - Судя по тому, где мы находимся, вы, должно быть, удирали по Зеленой линии, потом пошли в "Рэдиссон" или в "Холидей Инн", зарегистрировались под вымышленным именем и заплатили за номер наличными, разумеется, - поскольку сообразили снять с кредитных карт разрешенный максимум.
У нее от гнева глаза стали шире, и еще немного - из ушей засвистел бы пар. Кроме операций с банкоматом, все остальное было чистой догадкой, но ей об этом знать было не обязательно. Я ее достал до печенок, что и было, надо сказать, моей целью.
- Разумеется, - продолжал я, не давая ей перебить, - я мог бы встать и уйти прямо сейчас. Это, конечно, значило бы заставить вас платить по счету, но я думаю, что это была бы самая маленькая из ваших теперешних бед.
Тут я сделал паузу и отпил из кружки.
- А кофе у них хороший, - заметил я. - Так как, будем говорить по делу или ну его?
Это был блеф. Была бы у меня пара медных наручников, я бы ее приковал за ногу к столу, а ключ пригрозил бы выбросить в мужской туалет, если она немедленно не выложит все начистоту. Эта баба меньше чем за двое суток после нашей встречи устроила мне веселую жизнь, и заставить ее покорчиться было некоторым реваншем. И я не собирался отпустить ее к какому-то судье в камеру, пока она мне не выложит все свои мерзкие секреты.
Хинкли смотрела на меня в упор, и темные глаза горели сдерживаемой злостью.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
