«Ну, нам здорово повезло! – подумали они. – Нас не только не побили, но даже не отругали. Мы прощены!»
– Пусть это сделают постоянные сопровождающие – Башаньху и Ихайлун.
Духи-служители низко склонились.
– Да смотрите, будьте поосторожнее! – приказал второй дух.
– Слушаемся, – отвечали те.
– Все сделайте как следует! – продолжал дух.
– Будет сделано! – последовал ответ.
– А вы знаете, где живет моя мать? – спросил начальник.
– Знаем, – хором отвечали духи.
– Ну, тогда отправляйтесь в путь сейчас же. Передайте моей матери поклон и пригласите ее отведать мяса Танского монаха. Да пусть непременно захватит с собой золотой шнур от занавеса, чтобы выловить Сунь У-куна.
Получив приказ, духи стремительно бросились выполнять его. Им и в голову не приходило, что все это время Сунь У-кун находился рядом с ними и слышал все, что здесь говорилось. Распустив крылья, он полетел за ними вслед и, нагнав их, уселся на духа по имени Башаньху. Когда они прошли уже около трех ли, Сунь У-кун решил убить духов, однако, поразмыслив немного, подумал:
«Убить их – дело не мудреное. Однако золотой шнур от занавеса находится у матери одного из начальников, а где она живет, я не знаю. Расспрошу-ка я их об этом, а потом убью». Подумав так, он покинул свое место на спине духа, где вначале так было удобно устроился, и шагов на сто отстал, чтобы превратиться в духа-прислужника. Теперь на нем были лисья шапка и кафтан из тигровой шкуры.
– Эй вы, путники! – крикнул он, нагоняя духов. – Обождите меня!
– А ты откуда взялся? – обернувшись, спросил его Ихайлун.
– Что же это ты, брат, своих не узнаешь, – укоризненно сказал Сунь У-кун.
– А я не знаю тебя, – отвечал дух.
– Как это не знаешь, – притворился возмущенным Сунь У-кун. – А ну, посмотри хорошенько!
– Совершенно не знаю! Никогда и не видел!
– А что же, это, пожалуй, верно, вы и не могли видеть меня, – подтвердил Сунь У-кун. – Я из слуг, которые не состоят при хозяине в его доме.
– Да, мы не встречаемся с такими слугами. Куда же ты идешь? – спросили духи.
– Наш начальник сказал, что он отправил вас за его матерью, чтобы она отведала мяса Танского монаха и, кроме того, захватила с собой золотой шнур от занавеса для того, чтобы поймать Сунь У-куна. Однако, опасаясь того, что вы можете замешкаться, так как любите полодырничать и тем самым можете задержать выполнение порученного вам важного дела, он решил послать меня, чтобы я поторопил вас.
У духов рассказ Сунь У-куна не вызвал ни малейшего сомнения; они признали его своим и, выслушав, бросились вперед, в один миг пробежав девять ли.
– Быстрее, быстрее, – поторапливал их Сунь У-кун. – Сколько еще осталось?
– Да еще ли шестнадцать, – отвечали те.
– А сейчас сколько? – немного погодя, снова спросил Сунь У-кун.
– Вот там, в лесу Улиньцы, она как раз и живет, – сказал Ихайлун, указывая рукой вперед.
Посмотрев в том направлении, куда он указывал, Сунь У-кун увидел мрачный, густой лес и понял, что это и есть обитель старой ведьмы. Тогда он остановился, пропустил вперед духов, а сам вынул свой посох и, догнав их, нанес страшный удар в спину. Ничего не подозревая, несчастные духи не успели увернуться от удара и превратились в кровавое месиво. Сделав свое дело, Сунь У-кун оттащил трупы в сторону и спрятал их в траве. Затем он выдернул у себя волосок и, дунув на него, сказал:
– Изменись!
И волосок тотчас же принял образ духа Башаньху, а сам Сунь У-кун превратился в духа Ихайлуна. После этого он, в образе двух духов, отправился прямо в пещеру Поверженного дракона, чтобы пригласить старую ведьму в гости к сыну. Это говорило о его огромной волшебной силе, позволявшей ему производить семьдесят два превращения по своему желанию.
Пройдя еще немного, он вскоре достиг леса и стал искать жилище старой ведьмы. Вдруг он увидел каменные двери, они были полуоткрыты. Не осмеливаясь сразу войти внутрь, он громко крикнул:
– Откройте! Откройте!
Этот крик переполошил привратницу и, выглянув из дверей, она спросила:
– Вы откуда пришли?
– Мы посланцы из пещеры Цветов лотоса на горе Пин – диншань, – отвечал Сунь У-кун, – и пришли за почтенной мамашей.
– Входите, – пригласила их привратница.
Когда они были уже перед вторыми воротами, Сунь У-кун быстро заглянул внутрь и увидел старуху, которая сидела посреди комнаты.
Растрепаны волос седые пряди,Но звездный свет в ее сверкает взгляде.Лицо давно изрезали морщины,Зубов осталось меньше половины,А кожа стала дряблой и багровой,Но все ж казалась женщина здоровой,И хризантему, что уже увяла,Лицо ее сейчас напоминало.И было что-то в старческой фигуреСосне подобно, выдержавшей бури;Она блистала головным убором:Платок был белым, с золотым узором,А в уши серьги золотые вдеты,И в них сияли ярко самоцветы.
Увидев ее, Великий Мудрец не решился войти внутрь и, оставаясь за вторыми дверями, тихонько заплакал. И что бы вы думали его опечалило? Неужели он испугался старухи? Конечно, нет. Если бы даже он испугался, то все равно из него трудно было бы выжать слезы. Ведь ему уже удалось обманом заполучить волшебные талисманы, он сумел перехитрить духов и убил их. Что же заставило его плакать?
Даже когда его опустили в котел с кипящим маслом и несколько дней подряд варили, он и то ни разу не заплакал. Но сейчас, вспомнив о тех трудностях, которые приходилось переносить в пути, он не мог сдержать слез.
«Я пустил в ход все свое уменье, чтобы превратиться в духа-служителя и пригласить эту старую ведьму, – раздумывал он. – И вот после всего я должен земно поклониться ей. За всю свою жизнь я кланялся только троим: Будде в Индии, бодисатве с Южного моря и еще на горе Усиншань я совершил четыре поклона перед учителем, когда он спас меня. Для него я самозабвенно трудился, разрывая от натуги свою печень и легкие, для него призывал на помощь всю свою сообразительность. Хотелось бы знать, сколько может стоить одна сутра. Вот сегодня мне приходится совершать поклоны перед этой ведьмой, но я не выдам себя. Как все это тяжело! Сколько унижений приходится терпеть, чтобы выручить учителя из беды!»
Подумав так, он пришел к заключению, что у него нет иного выхода и, быстро войдя в помещение, склонился до земли перед старой колдуньей.
– Почтенная мамаша, разрешите засвидетельствовать вам свое уважение, – произнес Сунь У-кун.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
