что арестовывать не за что, нехотя ответил:
– До станции «Площадь Дзержинского».
Я вежливо поблагодарил и поспешил к подходящему поезду. Площадь, имени первого шефа ВЧК, оказалась неожиданно большой и красивой. Прямо посреди нее возвышался памятник Ленину, сразу за ним начинался сквер и уже за сквером, чуть левее, над деревьями маячил шпиль университета. Как я ни озирался, но памятника Феликсу Эдмундовичу не увидел. Наконец, заинтригованный данным феноменом, я остановил первого попавшегося прохожего и выяснил, что Дзержинский, как и положено истинному подпольщику, ушел в подполье, попросту говоря, стоит под землей, на одном из выходов метро. Я усмехнулся и пошел к памятнику, перед которым меня уже ждали.
Глава 17
Плотная группа вампиров столпилась вокруг невысокого мужчины в круглых очках и светлом костюме, голова его светилась от отраженного лысиной солнца. Надо ли говорить, что он тоже не был человеком. Когда я подошел и представился, он произнес:
– Ну вот, теперь все в сборе. Попрошу тех, кто приехал поступать в военную академию, перейти вон к тому зданию, – он указал рукой на строение напротив университета, – в холле вас ждут.
Человек десять отделились от группы и бодрым шагом двинулись через дорогу.
– Остальные, насколько я понимаю, университетские, – он не спрашивал, а утверждал, – вас прошу за мной.
Через крутящиеся двери мы вошли внутрь и, повернув на право, оказались в зеркальном зале.
– Сейчас подойдут кураторы и разведут вас по факультетам. Направления и паспорта, надеюсь, есть у всех? Кто поступает на юридический – подойдите ко мне, мы отправляемся прямо сейчас. На юрфак нас поступало трое.
Установочная сессия началась с начитки. Мы сидели в пустой аудитории и куратор монотонно зачитывал перечень литературы, которую мы должны были освоить. Сюда входили учебники по всем предметам, которые мы собирались изучать. Некоторые книги мы получали исключительно в спецхране, закрытом от обычных студентов и большей части преподавателей.
Закончив с литературой, наш методист раздал нам расписания лекций, которые рекомендовалось посетить. Лекции по вампирскому спецкурсу были помечены отдельно. Большая часть из них была ночью. Впрочем, посещать все лекции было не обязательно, но желательно. Любой вампир-экзаменатор сразу поймет, знает студент предмет или нет. Посещение же лекций просто облегчает обучение.
После этого он раздал еще списки преподавателей, в которых было указано место и время установочных лекций, посещение которых, было уже обязательным.
Предметов было не так много, как показалось по началу. Дело было только в том, что для допуска к экзаменам надо было сперва сдать кучу контрольных, написание которых представляло собой изрядную проблему. Вопросы были такие, что ответить на них можно было, только проштудировав гору специальной литературы. На дневном обучении было, конечно, легче. Там читали лекции каждый день и преподаватели дополнительно объясняли сложные моменты. Для тех заочников, кто жил в Харькове, тоже было проще. Они могли, при желании, посещать лекции, а так же существовали консультации. Для нас же, кроме двухнедельной начитки были только книги.
Я оказался настоящим студентом, поэтому с большинства дневных лекций просто сачковал. Конечно, потом это выливалось в долгие поиски преподавателя и убалтывание его дать задание на контрольную, но, как раз, с этим я справлялся легко, тем более что здесь не было запрета на гипноз и так далее, а с собой я ничего поделать не мог, во мне проснулся здоровый дух студенческого авантюризма.
Правда смотреть в Харькове было особо нечего. После Москвы, Парижа, Лондона, Берлина и Праги он казался старомодным и провинциальным. Самое интересное, что я увидел, был танк «Большой Вили». Таковых на весь бывший Советский Союз осталось всего четыре. А в Европе, по-моему, ни одного. С тоски я пошел в зоопарк, благо располагается он рядом с университетом.
Если бы я не видел берлинский и московский, я бы впечатлился, особенно после тюрьмы строгого режима для животных в Симферополе. Но зато я посмотрел бегемота. Огромная махина на четырех тумбочках с серой спиной и розовым брюшком. Бедное животное выгнали из собственного домика, чтобы оно развлекало зрителей, пока внутри идет уборка. И вот это чудо, с бегемотьей грацией, как загнанный хомячок, бегало между двумя дверями, каждая из которых была заперта. Наконец, устав спускаться и подниматься по лестницам, бегемот плюхнулся в бассейн и громко закричал, обнажив при этом невероятных размеров пасть и полуметровые клыки. Мне стало его жалко и очень грустно, не выдержав душераздирающего зрелища, я пошел смотреть жирафа.
На следующий день, выбравшись на каскад, где находилась книжная толкучка, я к своему удивлению, обнаружил у букинистов несколько экземпляров книг, рекомендованных, как учебники из закрытой секции библиотеки, и, не задумываясь, купил их в личное пользование. Старички даже не подозревали, какая ценность находилась в их руках, и очень обрадовались возможности сбыть, залежавшийся товар.
Говорили, что на каскаде можно купить все, даже лысого черта. Однако чертей я там не встретил. Ни лысых, ни волосатых, вообще никаких. Вдоволь нагулявшись и купив еще кое-что, уже из обычной литературы, я отправился к себе в гостиницу. Сегодня вечером была лекция по спецкурсу, и надо было выспаться.
Жил я далековато от университета, в гостинице «Мир». Метро туда еще только тянули и ездить приходилось на автобусе. Но я мирился с неудобствами, потому что гостиница «Харьков», находящаяся на площади Дзержинского, меня не прельщала – клопятник старой постройки, с постоянно осыпающейся штукатуркой и вываливающимися дверями, больше всего напоминал исправительное учреждение, только перекошенные двери запирались, все-таки, изнутри, а не снаружи, и в них не было глазка для наблюдения. Впрочем, щели между косяками и стеной были такими, что все было видно и так. А в гостинице «Мир» были вполне приличные номера, неплохой ресторанчик со съедобной кухней и, даже, ночной клуб, в котором я, кстати, так ни разу и не побывал.
Наскоро перекусив, я завалился спать, предварительно зашторив окна и завернувшись в спальник, его я таскал с собой постоянно, что поделаешь, армейская привычка. Гроба у меня, конечно же, не было, а вот глухой спальник черного цвета, имелся, отец подарил, с явным намеком на старинные традиции. На традиции мне было начхать, а спальник вещь полезная. Кроме всего, он позволял не брать в поезде белье, хотя, в «СВ» белье очень даже неплохое, но я предпочитал свой старый, проверенный мешок. Отоспавшись, я заглянул на последнюю человеческую пару, успел поймать трех преподавателей, у
