Под конец пути Эберу уже физически хотелось поделиться с кем-то своей радостью, душе уже не хватало бравурного марша в полный голос. Два с половиной миллиона! Или двадцать пять миллионов юаней! Или двести пятьдесят миллионов индийских рупий — он не собирался обменивать деньги, ему просто нравилось количество нулей в цифре.
С изрядной сноровкой перекинув тело через приоткрытую раму в кухне, гном со всей осторожностью поставил сундучок с кроликом на пол, и уже после этого залез внутрь сам.
— Тасья, Лео! Как я рад вас видеть! — друзья удачно оказались дома. Молодая пара почему-то сосредоточенно изучала входную дверь, сидя на диване в гостиной, словно ждали кого-то.
— Дайте я вас расцелую! — Эбер раскрыл объятия и шагнул в сторону Тасьи, но тут же спотыкнулся о ее холодный взгляд. Обернулся к Лео и поперхнулся следующей фразой — оказывается, даже светлые эльфы умели улыбаться очень кровожадно.
— Что-то случилось? — предположил Гном, на всякий случай отступая за кресло шефа.
Парочка переглянулась и легонько кивнула друг другу.
— Давай я тебя обниму, — неестественно добро пропела Тасья, заходя со стороны кухни, и тем самым преграждая путь к отступлению.
— Ничего не случилось, — оскалился Лео, блокируя путь к двери и коридору. Позади оставался угол стены — без единого окошка и шанса на бегство.
— А, так вы из-за шутки так расстроились? — спохватился Эбер, вспоминая, — Так я готов честно и искренне извиниться! Был не прав, признаю! Мир?
Друзья продолжали сужать круг.
— Но мы же друзья? — робко улыбнулся Эбер, глядя в свое отражение в лезвии боевого веера.
— Боюсь, уже вряд ли, — билось эхом в ушах у гнома еще долго после ослепительной вспышки и появления таймера с отчетом обратного времени.
Роберт Балмер в совершенно смятенных чувствах рассматривал, как секунды сменяются минутами, и никак не мог прийти в себя. Не то, чтобы он умирал первый раз в игре — такое случалось довольно часто, но тот переход от восторга к досаде и обиде довольно больно ударил по душе. Хотелось совершить действие — безумное или прекрасное, о котором будешь жалеть или гордиться, но только умять суматоху из мыслей и чувств.
Роберт вышел из игры и бездумно уставился в виртуальный интерфейс кокона. Что ему делать эти сутки?
И вообще, что за вопрос — как будто у него нет других интересов! Да сейчас удалит Вселенную и втянется в другую виртуальность — с такими-то деньгами он будет желанным гостем в любой гильдии!
В это время он пролистывал названия программ и файлов, словно определяясь, с чего лучше начать удаление, просмотрел список контактов, и вдруг понял, что если удалить все, что связано с игрой — интерфейс станет девственно чистым, а список сократится до коллег по работе и родни. А еще вместе с игрой удалятся все годы, потраченные на изучение мира.
— Да и не жалко — соврал себе Роберт, выделив все файлы. Табличка "удалить все" замерла перед глазами и тут же исчезла, после нажатия на клавишу "нет". Он не смог.
Там, по ту сторону кабеля, жил в крошечном шахтерском корабле на безумно далеком астероиде Шериф. Человек, которому осталось жить два года, смог стать служителем закона, храбрым и честным, словно был рожден для этого. Человек без малейшего знания игры, но с черным драконом в питомцах.
Там, за сотни километров от друг друга, была счастлива вместе идеальная пара — студент из Минска и медсестра из дождливого Ленинграда. Они бы никогда не встретились вне игры, даже не знали бы о своем существовании.
Роберт оттолкнул крышку капсулы, давая команду завершить работу и раскрыться. Старик с трудом смог сесть, резким движением сорвал с поверхности спец костюма кучу медицинских датчиков и, пошатнувшись встал. Держась одной рукой за стену, он медленно двинулся по комнатам огромной пятикомнатной квартиры, с досадой морщась от избыточного размаха пустующих комнат.
Тут, а для остальных там, был больной одинокий старик, бредущий в одиночестве от стены к стене.
Зачем ему это все? Они говорят — статус. Статус — это огромный дом с садом, на центральной улице нового города, а не бетонная коробка в людском улье.
На кухонном серванте нашлась запыленная коробка с длинными сигарами, надежно спрятанная от зоркого взгляда врача. Роберт подхватил сигару, срезал край гильотинкой, подхватил початую бутылку прозрачной жидкости из тайника под фальш панелью и двинулся на балкон.
Когда-то отсюда было видно море. Сейчас — окна другого элитного дома "с видом на море". За новой высоткой была еще одна, и так пять линий почти до самой воды. Роберт покрутил сигару в руках, не зажигая, приложился к ней губами и с досадой откинулся на плетенное кресло.
Почему они его убили? Из-за розыгрыша — всего-то? А как иначе заставить их думать самим, не полагаться на слова доброго дядюшки? Да, это жестокие уроки, но как иначе сделать их взрослыми? Как научить просить советов, а не решать за них? Как привить любовь к накоплению и бережливости, если не личным примером? Вместо благодарности — обида, вместо понимания — обратный отсчет таймера.
Старик посмотрел на соседний дом через линзу бутылки, потянулся открыть, но замер, осененный мыслью. А ведь все потому, что они не семья. Джонатан с астероида, Леонид из Минска, Стасья из Питера, Робер из Одессы — чужие друг другу люди, связанные обстоятельствами и рядом случайностей.
— Так не должно быть! — прознес Роберт, с ожесточением, сминая пальцами сигару и отодвигая бутылку в сторону, — Потому что так не должно быть и все!
Они — не чужие друг другу, они — не случайные члены группы, затесавшиеся за одно-два задания. Они — не игроки, они живут в этом гребанном мире Вселенной, в одном доме, под одной крышей! И он, Роберт Балмер, сможет сделать их настоящей семьей!
Два звонка с винтажного проводного телефона — один водителю, второй старому другу в Москву. Оба раза его приветствовали словно любимого родича, которого мысленно схоронили давным-давно, — с удивлением и непритворной радостью. Встречи намечены успешно. Затем — таблетки, дорогие, вредные, но необходимые, чтобы не ходить по улице качающейся серой тенью. Теперь — подойти к прямоугольнику картины на стене, снять раму, свернуть полотно в трубку и поместить в металлическую гильзу. Движение к шкафу, отодвинуть дверцу вправо, сорвать пленку с любимого костюма, поправить бабочку и золотые запонки. Пиликнул сотовый телефон — водитель ждет.
Роберт улыбнулся себе в зеркало той самой улыбкой, после которой в игре обычно сразу набавляли процентов десять к стартовой цене, чтобы не проторговаться. Теперь он был готов.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
