Глава 10
— Это еще кто такие?
Высокий, плечистый парень, с мозолистыми от топорища руками проводил взглядом странную парочку — худощавую невысокую девушку неопределенного возраста (ей можно было дать и шестнадцать лет, и тридцать — с десяти шагов особенно не различишь, особенно если перед тем влил в себя добрых пять кружек крепкого пива), рядом с девушкой — совсем мелкая девчонка в новой шубейке, очень похожая на старшую девицу. То ли сестра, то ли дочка — это было непонятно, но они как-то похоже смотрели по сторонам, похоже двигались (мягко, как кошки), похоже улыбались полными губами. Да и лица у них едва ли не один в один похожи друг на друга — носы с горбинкой, огромные темные глаза.
Но даже не это было в них интересно. Эка невидаль — красотка с маленькой девчонкой! Видали и поинтереснее! Нет, тут совсем другое. У маленькой девчонки на плече сидел огромный черный котяра, и внимательно смотрел по сторонам, щурясь, и время от времени высовывая из пасти розовый язычок, будто пробуя на вкус уличный воздух. А рядом со старшей девушкой шел пес. Нет, не так — Пес!
Это был самый большой пес, которого парень видел в своей жизни, и наверное — самый опасный. Желтые глаза пса будто светились, и разглядеть это не мешало даже полуденное зимнее солнце. Само собой, это обман зрения — то же самое солнце попадая своими лучами на морду зверя заставляло его глаза светиться, но выглядело все именно так, как выглядело: идет огромный пес и глаза его сияют.
Широкая грудь пса приличествовала больше медведю, чем какому-то там северному кобелю. Шкура почти белая, пушистая, и видно, что если псина уляжется в сугроб и свернется клубком — не страшны ему никакая метель и никакой мороз. Заметет его с головой, и только дырочка в насте будет указывать на то, что в сугробе прячется какая-то зверюга. Настоящий северный зверь.
И он был огромен. Ростом в холке выше чем младшая, вполовину роста ее — то ли сестры, то ли матери. И шел так же мягко, так и его хозяйки — не шел, а плыл над землей, внимательно присматриваясь и принюхиваясь к происходящему вокруг него.
— Ты чего?! — сосед с бутылкой вина в руке с пьяной расслабленной улыбкой посмотрел на товарища — Это же лекарка, Уна! И ее дочка! Никогда не слышал о них, что ли?
— Лекарка?! — лесоруб недоверчиво помотал головой — Я слышал, что живет такая в лесу. Меня-то боги миловали, уберегли от беды, так что к лекарке не было нужды обращаться. Но я думал лекарки все старые, страшные, два зубы на все про все! А эта… она как… как принцесса! Ты посмотри, как выступает! Как идет!
— Принцесса?! Ха-ха-ха… ну ты Нулан и дурак! Какие принцессы тут, в глухом углу?! Лекарка это, самая настоящая лекарка! Притом колдунья! Знаешь последнюю новость про нее?
— Я и старых-то новостей про нее не знаю — хохотнул лесоруб, продолжая рассматривать прошедшую мимо странную парочку — А ты мне про новую толкуешь.
— Да ты слушай, дурак! Все умнее будешь, деревенщина! — пьяно осклабился соратник, и тут же отодвинулся подальше от кулачища, в который сжались могучие пальцы лесоруба — Но-но! Я чисто как другу! Интересно же!
— Ну, расскажи… как другу — остыл лесоруб, который вообще-то был незлобивым парнем и долго сердиться не умел.
— Вот эта самая лекарка, она раньше в лесу жила, а на днях переселилась в село. Она с местными мужиками-то не встречается, но был у нее один купчишко… приезжал он сюда два раза в год, а иногда и почаще. И вот с ним она отрывалась так, что по неделе купца не видали, а потом появлялся весь измочаленный, как медведица его пожевала!
— Вот эта, худенькая, миленькая принцесса его мочалила?! Да ты врешь все, Хага! — хохотнул Нулан — На нее дунешь, она и переломится! С такой даже непонятно как дело иметь — за задницу-то ухватить страшно, пополам порвешь!
— Ох, и темнота… знаешь, какая она сильная?! Ах да… ты же не встречался с ней. Так вот — она спокойно ворочает здоровенного мужика, к примеру, такого как ты. Может просто положить на плечо и пойти, как ни в чем не бывало! А если врежет в морду — куда только зубы да брызги полетят! Проверено! Три года назад один к ней полез, за титьку схватил, а другой рукой полез под юбку. Вроде как пошутил он так. Только теперь ему шутить не хочется. Передних зубов нет, нос набок смотрит, а еще — стоял на коленях и просил прощения у лекарки, кланялся. Над ним вся площадь смеялась. Она на него еще и мужское бессилие наслала!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— О как! — поразился лесоруб — Мужское бессилие! Ничего себе! И что, ее не тронули?! Не сожгли за черное колдовство?!
— Дурак! — презрительно фыркнул Хаген, которого все звали Хага — Да на нее тут молятся, как на статую богини! Она столько людей вылечила — и не сосчитать! Без нее несколько семей вообще бы по миру пошли, с голоду поумирали — если бы их кормилец помер. А она спасла! А последний случай — парню руку прирастила! Оторванную руку!
— Вот это да! Врешь, поди?!
— Вот тебе круг святой! Пусть меня Создатель Сущего в преисподнюю сбросит, если вру! — побожился Хага — Как есть, прирастила! Поговаривают и дочка у нее такая же колдунья, если только не сильнее. Песни поет — заслушаешься. И песни странные, на незнамом языке!
— Да откуда ты все знаешь?! — недоверчиво-подозрительно спросил Нулан, со вздохом провожая взглядом стройную фигурку лекарки. Так-то ему больше нравились крупные бабы, задастые, чтобы сиськи с два его кулака… но эта девушка! Она как из сказки. Как настоящая принцесса! Воздушная, летящая как облачко! Ну почему, почему у него никогда не будет такой девушки?! Почему ему только грязные задастые шлюхи из таверны?!
Надо пойти и напиться, так, чтобы забыть об этих стройных ножках, так по-королевски вышагивающих по утоптанному в лед снегу. Иэх-х-х… никогда у него не будет такой жены! И даже полюбовницы такой не будет. И купить такую девушку нельзя — такие не продаются, он чувствовал это всей своей истосковавшейся по любви душой. А он бы за нее отдал все на свете! Саму свою жизнь бросил бы к ее ногам! И дочку бы ее полюбил как свою, родную…
Нулану вдруг захотелось плакать, а он не плакал с самого детства, тогда, когда прыгнул с крыши сарая прямо на скрытые соломой грабли. Больно было — ужас как, слезы текли просто ручьями. Вот и сейчас стало так же больно — только душе. Мимо прошло его счастье, которое достанется кому-то другому.
И почему вот так? Ну почему счастье всегда достается другому?! Ну чем он хуже?! Честно работает, зарплату не пропивает. Иногда выпьет, но только по праздникам, и никак иначе! Матери помогает. Ну как ей не помочь — отца нет, матери трудно одной, она уже совсем не молода — Нулан появился, когда ей было уже под сорок лет и родители устали ждать и надеяться. И вдруг — бах! Ребенок! Поговаривали, что это мужчина виноват, что его семя чахлое и жена от него не может понести, а на самом деле отец Нулана один из заезжих купцов-перекупщиков. Но… Нулан копия отца — такой же большой, широкоплечий, крепкий. Жаль, отец рано ушел — застудился и сгорел буквально за месяц. Рядом не оказалось такой вот лекарки, способной даже прирастить руку.
— Ты слушаешь, нет?! — прорвался сквозь мысли голос Хаги — Так вот этот купчишка полез в здешний дом лекарки, ее, кстати, Уной звать. Хотел в постели с ней покувыркаться, привык на дармовщинку-то. Полез, а навстречу ему девчонка, ее зовут Дианой — не знаю, почему. Дайна, вот как было бы правильно. Ну вот — полез, и тут — девчонка! Он девчонку-то так пнул, что она полетела в сугроб! Хорошо что пса их знаменитого тогда не было на месте, и кот где-то гулял. Иначе бы ему совсем каюк пришел! Но и так досталось — Уна ему ка-а-к… сунула в нос! Нос набок свернула одним ударом! А потом по яйцам! И еще пару раз пнула потом, когда он свалился. А когда вытащила на улицу — как мешок с зерном тащила, а нем веса — ого-го! Ну так вот — когда тащила пожелала, чтобы на нем больше никто и никогда не скакал. Понял?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Это как так — не скакал? Он что, лошадь, на нем скакать?
