Я, впрочем, не жалел об этом: волнующаяся толпа, постоянно меняющиеся лица, южный говор, движущиеся строем солдаты, женщины, крестьяне – все это привлекало меня куда больше. Особенно я был доволен своим одиночеством, но вдруг со мной произошло то, чего я никак не предполагал в Ниме. Проезжая мимо какого-то окна с решеткой, я случайно поднял на него рассеянный взгляд, и в то же мгновение чья-то белая ручка махнула мне в знак привета из него платком. Я натянул поводья и остановил лошадь, но платок исчез и на окне никого уже не было. С этой минуты мысль о Денизе не покидала меня более.
Вокруг не было никого, к кому бы еще мог относиться этот привет. Но я не смел верить, что мне удалось опять найти Денизу!
Не без колебаний я еще раз обернулся к окну, и опять кто-то махнул мне платком. На этот раз сомнений не могло быть – обращались именно ко мне. Я направил лошадь через толпу, к крыльцу дома, и бросил поводья какому-то малому, стоявшему подле. У меня не хватило духа спросить его, кто живет в этом доме, и я, ограничившись беглым взглядом на скучные белые стены с длинным рядом зарешеченных окон, постучал в дверь.
Она открылась в ту же минуту, и появился слуга. Я не подумал заранее, что сказать ему, и довольно долго, молча, смотрел на него. Потом я наудачу спросил, принимает ли хозяйка дома.
Он вежливо ответил, что принимает, и распахнул передо мной двери.
Конфузливо удивляясь всему происходящему, я вошел. Лакей повел меня по обширному вестибюлю, выложенному черным и белым мрамором. Потом пришлось подниматься по лестнице вверх. Все, что попадалось на глаза, начиная от ливреи лакея до лепных потолков, носило печать изящества и утонченности. В зале стояли в кадках апельсиновые деревья, а стены были украшены античными фрагментами. Все это я отмечал мимоходом. Разглядывать было некогда, ибо лакей, отворяя двери в следующий зал, уже посторонился, давая мне дорогу.
Я вошел туда с сияющими глазами, рассчитывая, что меня встретит девушка, которую я так любил. Но вместо нее мне навстречу поднялась какая-то незнакомая дама, сидевшая у выступа окна. То была высокая, серьезная и очень красивая дама. Слегка зарумянившись своим оливкового цвета лицом, она впилась в меня глазами.
Увидев перед собой незнакомку, я забормотал что-то, извиняясь за мое вторжение.
– Пожалуйста, – промолвила она, улыбаясь. – Вас ждали, и ужин для вас накрыт. Если позволите, то Жервье отведет вас в комнату, где можно будет почиститься от дорожной пыли.
– Позвольте, мадам, – в смущении забормотал я. – Боюсь, что я слишком бесцеремонно…
Она, улыбаясь, покачала головой.
– Пожалуйста, – промолвила она, показывая рукой на дверь.
– Но как же быть с моей лошадью? – проговорил я в смущении. – Я оставил ее на улице.
– О! О ней позаботятся. Не угодно ли?
И повелительным жестом она указала мне опять на дверь.
Удивление мое все возрастало. Человек, который привел меня сюда, повел меня дальше по широкому, светлому коридору в мою комнату, где я нашел все необходимое, чтобы привести туалет в порядок. Сняв с меня плащ и шляпу, он ждал дальнейших моих приказаний. Видно было, что это вымуштрованный малый.
Оправившись немного от изумления, я хотел было порасспросить его, но он, извинившись, сказал, что все объяснения мне даст сама мадам.
– Мадам? – спросил я, рассчитывая, что он восполнит пробел и назовет фамилию.
– Так точно, сударь, все сведения вам даст мадам, – отвечал он без тени улыбки.
Увидев, что я готов, он повел меня обратно, но не в ту комнату, где я был раньше, а в другую.
Я двигался, словно сомнамбула, и надеялся, что теперь, по крайней мере, загадка должна наконец разрешиться, но не тут-то было.
Комната была довольно велика, с паркетными полами и тремя узкими, но высокими окнами. Одно было полуоткрыто, и с улицы через него доносился шум толпы. В небольшом камине с мраморными колонками горел огонь. В углу виднелись клавикорды и арфа. Ближе к огню стоял круглый стол, красиво сервированный к ужину. На нем в старинных серебряных подсвечниках было зажжено несколько свечей. Подле стала стояла та самая дама.
– Не озябли ли вы? – спросила она, направляясь ко мне.
– Нет, сударыня.
– В таком случае, садитесь за стол.
Я сел на указанное место и с удивлением заметил, что приборы поставлены только для нас двоих. Она заметила мой изумленный взгляд и слегка покраснела. Губы ее задрожали, как бы от усилия сдержать невольную улыбку. Тем не менее, она не сказала ни слова. Всякое недостойное предположение невольно исключалось благородством ее манер, богатством, которое ее окружало, и той почтительностью, с которой обращался к ней слуга.
– Сколько вы проехали сегодня? – спросила она, разламывая хлеб несколько дрожавшими пальцами.
– От самого Сова, – отвечал я.
– О! А куда вы предполагаете ехать дальше?
– Никуда.
– Очень рада слышать это, – промолвила она с очаровательной улыбкой. – У вас нет знакомых в Ниме?
– Не было, но теперь есть.
Она взглянула мне прямо в глаза.
– Чтобы вы чувствовали себя еще свободнее, – проговорила она, – я скажу вам свое имя. Вашего я не спрашиваю.
– Как! Разве вы его не знаете?
– Нет, – со смехом отвечала она.
Пока она смеялась, я заметил, что она гораздо моложе, чем я предполагал.
– Конечно, вы можете сами сказать мне ваше имя, если вам кажется это нужным.
– В таком случае, позвольте представиться, сударыня: виконт де Со из Кагора, к вашим услугам.
Она замерла и устремила на меня взор, в котором читалось неподдельное изумление. Мне даже показалось, что в нем промелькнул ужас.
– Виконт де Со из Кагора? – переспросила она.
– Да, сударыня. Боюсь, что меня здесь приняли за кого-то другого, – добавил я, видя ее испуг.
– О, нет! – отвечала она.
Чтобы дать выход охватившим ее чувствам, она принялась опять смеяться и хлопать в ладоши.
– Нет! Нет! Тут нет ошибки! – весело вскричала она. – Напротив! Теперь я знаю, кто вы, и хочу предложить тост за вас! Альфонс! Наполните стакан господина виконта и оставьте нас вдвоем! Теперь, – продолжала она, когда слуга вышел, – вы должны выпить со мной по-английски за здоровье…
Она внезапно смолкла и лукаво посмотрела на меня.
– Я весь внимание, – сказал я, кланяясь.
– За здоровье прекрасной Денизы!
Теперь была моя очередь изумляться и смущаться. Но она только смеялась и хлопала руками, крича с детским увлечением:
– Вы должны пить, сударь! Должны пить!
Краснея под ее взглядами, я храбро осушил свой стакан.
– Прекрасно, – промолвила она, когда я поставил его на стол. – Теперь я могу передать вам из самого достоверного источника, что там не падают духом.
