Эдик торопился. Ведь ему нужно было еще отчитаться и перед главным боссом. Задержись он, и появятся вопросы… Да и Роза не хотела затягивать. Ей не нужна была сейчас любовь. Она просто Агапу хотела отомстить.
Наконец все было кончено. Удовлетворенные кучер и хозяйка вернулись на свои места. Машина продолжила путь.
– Агап что, со стриптизершей роман закрутил? – доставая пудреницу, спросила Роза.
– Да я не знаю. Может быть… Тут какая-то новенькая появилась. Симона зовут. Кеша говорит, что Агап обалдел, когда ее увидел.
– А как же московская сучка? – совсем невесело усмехнулась она.
– Ну так это ж, нету ее…
– Агап прогнал?
– А ты что, не знаешь? Она ж ему рога наставила. С каким-то крутым. Кеша пробивал. Реально крутой чувак.
– Муж со мной такими подробностями не делится. И твой Кеша тоже.
– Так я буду тебя в подробностях держать.
– И где сейчас Вероника?
– Ну с этим, с крутым… Там знаешь, как получилось. Агап домой заходит, а этот крутой с Никой… Ну это, как Пылеев с Варварой.
– Где сейчас Пылеев, где сейчас Варвара? – задумчиво проговорила Роза.
– В тюрьме Варвара… А Пылеев… Кеша говорит, что он у чеченцев был в плену.
– Почему был? Убили? – внутренне напряглась Роза.
Что ни говори, а Женя по-прежнему волновал ее воображение. Вот кто мог быть ее любовником для души. А еще лучше мужем. Любимым… Но нет Женьки. И она приложила к его исчезновению руку.
– Да было бы не хило, если б убили. Говорят, он уже в Москве. Он, и с ним еще один пацан. Они там, в Чечне, говорят, такую бойню устроили. К своим пробились, да… Короче, в Москве он сейчас. Вроде бы в госпитале каком-то… А на вояку прокуратура наехала, ну, на того, который Пылеева ченам продал.
Ошеломляющая новость. И Агап даже не подумал поделиться ею с женой. Сволочь.
– И у Агапа теперь неприятности могут быть? – спросила Роза.
– Да нет. Он-то никого в рабство не продавал.
– А неприятности у него должны быть, – решила она.
– Да нет, не будет.
– Я не о том. Агап Варвару за измену наказал? Наказал. И Веронику тоже накажет.
– Да нет, он связываться с ней не станет, – покачал головой Эдик.
– Почему?
– Да говорю же: мэн за ней крутой стоит. У Агапа могут неприятности быть из-за нее.
– Вот эти неприятности мы и устроим. Ты убьешь Веронику.
– Что?! – как от пощечины вздрогнул Эдик.
– Веронику, говорю, убьешь. Но сделаешь это так, чтобы никто не знал. Ни Агап, ни Кеша.
– Так, а смысл?..
– Ты что, тупой? – не выдержала Роза. – Ты убиваешь Веронику. Крутой мэн убивает Агапа…
– Логично.
– Как логично, что без Агапа у нас, дорогой ты мой, начнется райская жизнь. Куда бы ты хотел съездить сначала? На Канары или на Гавайи?
Эдик задумался. Решает, куда ехать. Идиот! Неужели он поверил, что Роза захочет ехать с ним куда-то? Не нужен он ей. Сначала она избавится от Агапа, а затем и от этого придурка. А Женю надо бы найти. Он сейчас в Москве. Варвара освободится только через четыре года. И Роза должна постараться, чтобы он не дождался ее. В конце концов, она очень хороша собой. К тому же очень скоро она станет богатой вдовой…
Глава двадцать четвертая
1
Шажков вышел из магазина, направился к своей машине. Но Женя перегородил ему путь.
– Ну здравствуй, Константин Петрович!
– А-а, Пылеев… – побледнел замполит.
– И не только…
С другой стороны к нему зашел Юра. Вид у него грозный. Зевс, насылающий молнии. И еще руку под полу куртки сунул. Как будто у него там ствол…
– Мальцов… – испуганно пробормотал Шажков.
Правая его рука невольно разжалась, и он выронил пакет. Гулкий хлопок – похоже, бутылки разбились.
– Что, бухлом затариваешься, падла? – злобно скривился Мальцов. – Майора обмывать, да?..
Марш-бросок через дебри «свободной» Ичкерии закончился на удивление благополучно. Один раз нарвались на вражеский заслон, но даже скорости не сбавили. Открыли огонь с машин, разметали боевиков, продолжили путь. Бензина хватило до самой границы. А там встретили свои – пулеметно-автоматным огнем. За «чехов» приняли. К счастью, обошлось без жертв. Вовремя разобрались.
Дальше начались мытарства. Бежавшим пленникам пришлось доказывать, что они не гостили у чеченцев, а пахали на них в поте лица. Сначала начальник комендатуры делал удивленное лицо, затем военный прокурор. Как же так, по российским законам рабство запрещено, да и международная конвенция ООН не велит чеченцам использовать подневольный труд. И вообще, как мог российский солдат попасть в плен к дружественному народу… Короче, прикалывался прокурор, пока Женя не заявил, что его продал в рабство собственный командир. Навели справки. Оказывается, рядовые Пылеев, Мальцов и Достов числились в федеральном розыске как военнослужащие, самовольно покинувшие расположение собственной части, причем с оружием. Дезертиры они, преступники. А вот капитан Шажков оказался героем. За образцовое выполнение боевых задач, поставленных командованием, он был представлен к ордену Мужества. Ну да, от чеченца Аслана отбивался в то время, как призванные охранять его бойцы разбегались по своим домам, сверкая пятками…
Долго пришлось доказывать бывшим рабам, что не верблюдица их родила. В конце концов разобрались. Даже на Шажкова уголовное дело завели. А их самих отправили в Ростов. В госпиталь, на лечение. У всех – крайняя степень нервного и физического истощения. Митю Шушкевича отправили в госпиталь еще раньше. С пулевым ранением в грудь…
Но в Ростове Женя не задержался. За ним приехали родители. Они же выхлопотали перевод в госпиталь Бурденко. И Юру Мальцова перевели с ним за компанию.
Два месяца госпиталя, три недели реабилитационного курса в подмосковном санатории. И печать в военном билете, фиксирующая увольнение в запас. Юра уволился по выслуге двух лет, а Женя – по состоянию здоровья. Закончилась страшная служба в армии. Но остались счеты… Уголовное дело в отношении товарища Шажкова благополучно закрылось за недоказанностью вины. Никто ж не поймал его за руку, когда он получал деньги за живой товар…
Юра съездил домой, но гостил там недолго. Вернулся в Москву.
Случившийся в августе дефолт разорил многих банкиров и коммерсантов. Но отцу Жени повезло. Он занимался производством бронированных дверей из отечественного сырья, в обороте крутилась рублевая масса. Поэтому его бизнес не пострадал. А свои сбережения он хранил в долларах. На этом и выиграл. Если до августовского кризиса смешная «Ока» стоила три с половиной тысячи долларов, то после за эту же цену можно было взять «девятку» «девяносто девятой» модели. И отец взял такую машину. На радостях сыну подарок сделал. Ну и с правами проблему решил. С его связями это было несложно.
На новенькой «девятке» вместе с Мальцовым Женя отправился в Балатуйск. Нужно было поквитаться с Шажковым. И вот момент истины настал.
Темный осенний вечер, промозгло, мелкая изморось. Как спешил Шажков сесть в машину, чтобы с полными сумками поскорее нырнуть к молодой супруге под бочок. Но есть такая песня: «Гоп-стоп, мы подошли из-за угла…»
– Майора уже обмыли, – пробормотал Шажков.
– С кем, с «чехами»?
– Нет, со своими.
– «Чехи» у тебя свои, иуда!
Юра не стал доставать пистолет. По той причине, что не было у него ствола. Зато у него был кастет. И он очень чувствительно ударил замполита в живот. Пока тот корчился, запихнул его на заднее сиденье машины. Забрал у него ключи и передал их Жене, который занял место за рулем. Еще раз ударил предателя. Спутал его руки скотчем и ноги тоже стреножил.
Женя выехал из Балатуйска в южном направлении.
– Куда мы едем? – испуганно спросил Шажков.
– В Чечню, – невозмутимо ответил Юра.
– Зачем?
– Деньги нужны.
– А Чечня здесь при чем? – не на шутку разнервничался замполит.
– Извини, но у нас нет здесь знакомых дилеров, через которых можно тебя спихнуть. В Чечню придется ехать. Там и найдем купца. Ты мужик крепкий, зубы у тебя… э-э, пока… пока целые. Думаю, три штуки баксов за тебя дадут.
– Да вы что, сдурели?
– Ну что ты! Командэр – всем солдатам пример. Вот ты нам пример подал. Теперь и мы тем же путем идем.
– Да кто вам такое сказал, что я продал вас! Не было такого!
– Женя, мы сказки про белого бычка заказывали?
– Нет.
– Выключить радио?
– Выключай. Но только чтобы до самого утра. А то у меня зубы сводит от этого ублюдочного голоса.
Юра медленно, можно сказать, любовно надел на пальцы кастет.
– Не надо… – сжался в комок Шажков. – Я вам сам денег дам.
– Тридцать сребреников?
– Нет, тысячу долларов. Больше нет.
– Что, кроме нас, больше никого не продал?
– Нет… То есть я хотел сказать, что не про…
Мальцов резко оттянул для удара шипованный кулак. Шажков в ужасе зажмурился. Но удара не последовало.
– Так продавал или нет? В последний раз спрашиваю!
