плечо, это тюремная стена.
– И не надейся, спасать тебя никто не прибежит. Даже если твари и не прикончат мальчишку, здесь тебя никто не найдет.
Я стиснула зубы, зажмурилась, пытаясь удержать слезы. Робин справится с тварями, должен справиться, но найти меня он в самом деле не сможет. Разве что он тоже некромант… Нет, это невозможно. Если верить легендам, магию смерти даровали своим последователям изначальные твари в ответ на обещание время от времени впускать их в мир и кормить. Так это или нет – сейчас уже никто не скажет, но общеизвестно, что драконы терпеть не могли некромантию, и ни один не остался бы с человеком, ее практикующим.
Значит, надеяться мне в самом деле не на что. Но я еще не дошла до той стадии отчаяния, чтобы безропотно сдаться. Семья и дети? Уж точно не с графом!
– Я не стану вашей женой. И детей вам рожать не буду!
Как будто дети рождаются только с согласия матери!
– Будешь. Как только ты согласишься, я открою портал в ближайший город. Нас поженят в любом храме.
Граф швырнул меня в кресло: глубокое, с высокой спинкой. Богатое и старомодное, как и вся обстановка в этом доме. В следующий миг я снова потеряла способность двигаться. Но возможность говорить оставалась, и молчать я намерена не была. То ли от усталости, то ли от страха остатки здравомыслия, кажется, вовсе меня покинули. Я не буду покорной жертвой, пусть и не надеется!
– Без моего согласия не поженят, а я не соглашусь. Если мне придется родить вам детей, – меня передернуло при мысли, что он действительно может принудить меня, – законными наследниками они не будут!
Глава 28
Он не ответил, но и не разозлился, и на миг мне показалось, что, возможно, стоит все-таки попробовать договориться по-хорошему.
– Верните меня домой, пожалуйста, и, обещаю, я никому не скажу, что вы пытались меня похитить. И про тварей не скажу.
– Конечно, не скажешь. Жена не может свидетельствовать против мужа.
Он меня не отпустит. Он в самом деле меня не отпустит. Что ж, значит, и терять больше нечего. Я снова потянулась к магии, но граф разорвал мое заклинание почти мгновенно. Как же он силен! Откат от сорвавшегося заклинания обжег болью, заставив меня окончательно потерять осторожность.
– Даже если бы вы остались последним мужчиной на свете, после всего, что вы сделали, я не соглашусь стать вашей женой!
Он покачал головой, улыбнулся – не зло, а словно бы снисходительно.
– Если упрямый ребенок не понимает своего блага, приходится применять силу. Со временем ты поймешь и будешь благодарна.
– Благодарна?! Не дождетесь! И моего согласия – тоже!
На самом деле я прекрасно понимала, что сделана не из того теста, из которого получаются герои. Рано или поздно граф найдет рычаг, надавив на который получит от меня все, что хочет. Страх, боль, голод… да мало ли таких рычагов!
– Ты забыла про долговые расписки отца?
Любовь к близким. Но второй раз воспользоваться этим аргументом я ему не дам.
– Корона их выкупит. Я договорилась.
Император не успел мне ничего пообещать, но граф-то об этом не знает! Станет ли проверять? И что я буду делать, если император решит, что раз я пропала, его помощь мне больше не нужна? Нет, не буду думать об этом!
– Что ж, я найду другие доводы… – Граф потеребил браслет на моем запястье и решил сменить тему. – Не помню у тебя таких дорогих украшений.
– Это последняя память о матери, – соврала я. Вовсе незачем злить его упоминанием о другом мужчине. Как и не стоит наводить графа на мысль о дополнительных мерах безопасности. Может, Робин все-таки сможет меня найти. Может быть, даже прежде, чем станет поздно. – Я не решилась его заложить.
– Но решилась надеть на бал? Не побоявшись потерять?
– Это мое единственное украшение. Остальные проданы или заложены. – Мне тоже нужно срочно менять тему! – Нужно было на что-то жить и платить за учебу.
Хотя как Робин меня найдет? Портал мог вести на любой край земли… Лес вокруг не выглядел экзотическим: темные ели с широкими тяжелыми лапами, под которые едва проникал дневной свет. Но такие леса растут много где…
– Я обещал выкупить все, что вы заложили, и я исполню слово. – Граф снял браслет с моего запястья – я изумленно моргнула, – покрутил в пальцах. – Говорите, эта вещь вам дорога… Родовой артефакт?
– Нет. Просто память. Верните мне его, пожалуйста.
Хотя кого я прошу? Если он украл меня, какое ему дело до моих просьб?
– Родовой артефакт, – кивнул он. – Вещь, которая принадлежала хотя бы двум поколениям семьи подряд и с которой связаны эмоции и воспоминания. Если вы не решились заложить этот браслет и не попытались откупиться им от меня, значит, он для вас очень, очень ценен.
Ценен, только не потому, о чем ты думаешь.
Вспомнились песни и смех, шум моря и губы Робина. Здесь, в избушке посреди дремучего леса, тот яркий солнечный день казался сном, и лишь золото, оттягивающее мою руку, говорило о том, что все было настоящим.
– Верните. Пожалуйста.
Было… Похоже, больше уже не будет. Но память у меня не отнимет никто.
– Верну. Чуть позже. Родовые артефакты могут дать дополнительную силу их владельцам, даже если не обращаться к ним как к накопителю. – Граф сунул браслет в карман. – Прямо сейчас тебе не нужна лишняя сила: чем активнее станешь сопротивляться, тем хуже будет, и потому браслет только помешает. Зато когда я заберу себе часть, артефакт поможет быстрее восстановиться.
Вот спасибо за заботу! Стоп. Заберет силу?! Конечно, я буду сопротивляться!
– Вы убьете меня? – прошептала я.
С силой – как с кровью. Сколько-то можно отдать без вреда для себя – так и заряжают накопители вроде подарка Робина. Понемногу, за несколько раз. Потому что, если забрать силы слишком много, донор заболеет, а то и вовсе умрет. Даже если отдана она добровольно.
– Нет, – протянул граф. – Глупо убивать идеального донора, а по всем прикидкам ты можешь стать идеальным донором, как и все, кого привлекает магия исцеления.
Так вот зачем я ему нужна на самом деле! А пел-то про любовь!
– С другой стороны, – продолжал граф, – родовые артефакты могут быть опасны для их владельцев. Если отобрать или украсть такой, можно получить власть над его хозяином…
Какое счастье, что это всего лишь браслет-накопитель! Не мог же Робин – я до сих пор не могла думать о нем как об императоре – подарить едва знакомой девушке фамильную драгоценность. И
