Оглушительная боль накатывала волнами, а потом отступала. Болели шея, плечи и грудь. Боль оказалась невероятной. Ее просто невозможно было стерпеть. Ощущение создавалось такое, будто доктору прессами придают кубическую форму. И если он раньше никогда не страдал клаустрофобией, то она развилась в нем сейчас.
Но и это еще было не самое худшее. Нет, совсем не это. Самое ужасное заключалось в том, что доктор знал именно то, о чем хотела бы узнать не только вся Франция, но и целый мир.
Он видел мистера Смита и смог бы теперь узнать его из миллионов людей. Он слышал его голос. Судя по всему, мистер Смит был философом, возможно, профессором или студентом университета.
Правда, Сант видел мистера Смита, когда висел вверх ногами, но, тем не менее, некоторое время ему пришлось разглядывать холодные глаза, нос и губы своего похитителя.
И мистер Смит знал об этом.
Следовательно, у доктора не оставалось ни малейшей надежды на пощаду.
– Будь ты проклят, Смит. Чтоб ты горел в аду! Я знаю все твои грязные тайны. Теперь мне известно все. Ты действительно какой-то ненормальный пришелец! Ты не человек! Ты не можешь быть человеком!
Глава 84
– Неужели ты думаешь, что мы сумеем каким-то образом выйти на эту скотину? Ты считаешь, что он настолько глуп, что все нам расскажет?
Джон Сэмпсон задавал вопросы прямо в лоб, словно бросая мне вызов. Он вырядился во все черное и нацепил солнцезащитные очки, как будто заранее решил носить траур по своему другу. Мы оба направлялись на вертолете ФБР из Вашингтона в Принстон, штат Нью-Джерси. Некоторое время нам предстояло работать вместе.
– Ты полагаешь, что это все-таки сделал Гэри Сонеджи? По-твоему, он новоявленный Гудини, что ли? Неужели ты веришь в то, что он остался жив? – не унимался Сэмпсон. – Что вообще, черт бы тебя подрал, ты задумал?
– Пока сам не знаю, – вздохнул я. – Я просто собираю информацию. Это единственное, что я могу делать. Нет, я вовсе не считаю, что это дело рук Сонеджи. Он всегда работал в одиночку. Всегда.
Я знал, что Гэри родился и вырос в Нью-Джерси и жил там до того, как стал одним из самых жестоких убийц нашего времени. И все же его участие не заканчивалось вместе с его смертью. Каким-то образом он являлся частью тайны, разгадать которую мне и предстояло.
Записи Кросса о Сонеджи содержали огромное количество информации. Я уже успел найти много полезного и интересного для себя, хотя не одолел и одной трети всех бумаг. Я уже понял, что Кросс был прекрасным полицейским, но как психолог – просто неповторим. Его гипотезы и предположения казались не только умными и преисполненными воображения, они зачастую соответствовали истине. А в этом содержится большое отличие, хотя многие этого не понимают. Особенно те, кто требует моментальных результатов.
Я оторвал взгляд от записей.
– Мне раньше в какой-то степени везло, когда я занимался сложными убийцами. Практически со всеми, если не считать одного, самого главного, которого мне больше всего хочется поймать, – признался я Сэмпсону.
Он кивнул, но продолжал пристально смотреть мне в глаза.
– Похоже, этот мистер Смит стал в последнее время подобием культового героя. Особенно в Европе. Я имею в виду Англию, Францию и Германию.
Я ничуть не удивился тому, как хорошо был проинформирован Сэмпсон относительно текущих дел. Все газеты, включая и солидные издания, сделали из мистера Смита настоящую звезду. При этом некоторым бульварным газетенкам удавалось выдумывать действительно душераздирающие истории, которые потом пересказывались вполголоса среди обывателей. Особенно тщательно пережевывалась теория о том, что мистер Смит является пришельцем из космоса. Даже «Нью-Йорк Таймс» и лондонская «Таймс» не побрезговали этой сказкой и заявили, что кое-кто в полицейских верхах не исключает версии о внеземном происхождении мистера Смита. Этот экземпляр якобы проник на нашу планету, чтобы изучать на ней жизнь. Для этого он отбирает образцы и препарирует их.
– Смит стал зловещим инопланетянином. Во всяком случае, любителям «Секретных материалов» теперь есть над чем поразмыслить между сериями. Но кто знает, вдруг он действительно какой-то пришелец? И если не с другой планеты, то, может быть, из параллельного мира? Дело в том, что у него на самом деле нет ничего общего с нормальными людьми. За это я могу поручиться. Я лично присутствовал на всех местах убийств, к которым он приложил руку.
– Почему вы так считаете? – глаза Сэмпсона сузились. – Вы думаете, что ваш серийный убийца умнее и хитрее нашего?
– Ничего подобного я не говорил. Гэри Сонеджи обладал исключительным умом, но он, тем не менее, совершал ошибки. А мистер Смит пока действует безукоризненно.
– И поэтому вы считаете, что вам удастся разгадать тайну Сонеджи? Именно из-за того, что он, хоть и редко, но ошибался?
– Я не собираюсь ничего предсказывать и загадывать, – начал, наконец, сердиться я. – И вам, Сэмпсон, это хорошо известно.
– А как вы считаете, Гэри Сонеджи совершил какую-нибудь ошибку в доме Алекса Кросса? – неожиданно выпалил Джон, продолжая сверлить меня взглядом.
Вертолет начал снижаться в окрестностях Принстона. Тоненькая змейка шоссе протянулась рядом с летным полем. Люди высовывались из автомобилей, чтобы посмотреть на вертолет. В общем, можно было предположить, что вся долгая и загадочная история Гэри Сонеджи начиналась именно здесь. Дом, где он воспитывался, находился в шести милях отсюда. Вот там и располагалась берлога зверя.
– Вы уверены в том, что Сонеджи нет в живых? – не отступал Сэмпсон. – Вы можете ручаться за это?
– Нет, – не выдержал я. – Я вообще ни в чем не могу быть уверен на сто процентов.
Глава 85
Ничему не доверяй, не делай никаких предположений, все ставь под сомнение. И собирай информацию.
Как только мы приземлились на небольшом частном аэродроме, я сразу же почувствовал, как волосы у меня на затылке встали дыбом. Что-то моментально насторожило меня. Так что же это?
За серыми лентами взлетно-посадочных полос простирались акры сосновых лесов и холмов. Красота сельского пейзажа, невероятное великолепие зеленых оттенков напомнило мне высказывание Сезанна: «Когда цвет насыщен, форма становится идеальной». После того, как я это услышал, я стал смотреть на мир по-иному.
«Гэри Сонеджи воспитывался здесь, – размышлял я. – Возможно ли, что он каким-то чудом все же уцелел? Нет, в это не верилось. И все-таки, должна тут иметься какая-то связь с этим местом».
В Нью-Джерси нас встретили два агента, предоставившие в наше пользование голубой седан-линкольн. Сэмпсон и я выехали из Принстона в Роки Хилл, а оттуда направились в Ламбертвилл, чтобы повидаться с дедом Сонеджи. Я знал о том, что за неделю до этого Кросс с Сэмпсоном уже побывали здесь. И все же у меня оставались собственные теории и предположения, которые хотелось проверить непосредственно на месте.
Кроме того, мне необходимо было проникнуться атмосферой, в которой рос и воспитывался Гэри. Надо было понять, отчего и как возникло и окрепло его безумие. А больше всего я рассчитывал на беседу с человеком, которого не допрашивали ни Кросс, ни Сэмпсон. Эта совершенно новая в расследовании личность могла прояснить очень многое.
Не делай никаких предположений, все ставь под сомнение… и всех.
Дедушка Гэри, семидесятипятилетний Уолтер Мэрфи, уже поджидал нас на длинной выбеленной известью веранде. Он не стал приглашать нас в дом.
Отсюда открывалась чудесная панорама всей фермы. Повсюду пестрели цветы, росли густые кусты ежевики. Ближайший сарай весь покрылся сумахом и ядовитым плющом. Я догадался, что дед, видимо, обожал зелень, раз позволил ей расти так буйно.
Я чувствовал Гэри Сонеджи здесь, на ферме. Я ощущал его присутствие каждую секунду.
Если верить словам Уолтера, он и предположить никогда не мог, что Гэри способен на убийство. Даже намека на жестокость дед не подмечал в поведении внука.
