оживился и вскочил с лавки. Мы с ним направились к подъезду.
На звук открываемой двери, как обычно, в коридор примчалась чрезмерно освоившаяся беспризорница. Увидев постороннего человека, она немного присмирела.
— Товарищ мой! — успокоил я Лизу, — Вместе работаем. Ты чаю нам приготовь! — я посмотрел на усталое лицо Гриненко, — И еды, если она осталась, собери!
Пока девчонка подрезала остатки колбасы и сыра, а опер мыл в ванной руки, я разложил на кухонном столе злополучный отказняк. Поскольку никакого прокурорского постановления об отмене я не обнаружил, пришлось самому искать крамолу. Пропустив само стасовское постановление об отказе, я начал внимательно читать каждую страницу. Причину, которая привлекла внимание прокурорских, я нашел в самом конце материала. Рукописный листок с визой заместителя районного прокурора и входящим штампиком, подшит не был и это радовало. Значит, никто пока еще толком здесь не рылся. Повезло!
Бумага на имя прокурора района содержала жалобу на недобросовестных милиционеров, которые укрыли грабёж, совершенный в отношении гражданина Фесенко Василия Федоровича. В результате чего, никаких мер по розыску отнятого у него аванса в сумме пятидесяти рублей, никто не принимает. И, соответственно, возвращать в бюджет семьи Фесенко этих денег, тоже никто не собирается. В верхнем углу жалобы, кроме данных заявительницы, был указан адрес, полностью совпадающий с адресом самого Фесенко. Но фамилия жалобщицы была иная. Мысина Т.С., именно так назвалась она в своей кляузе.
— Кто это такая, ты знаешь? — задал я Стасу вопрос, который не мог не задать.
— Не знаю! — потянулся Гриненко к тарелке с остатками колбасы и сыра, — Но думаю, что это его тёща. Мне терпила сказал, что с ним, кроме жены и двух детей тёща проживает.
— Что он тебе еще сказал? — налил я в два бокала заварки и кипятка, — Не верю я, что сиженного урку вот так взяли и на бабки опустили. Ты поспрашивал его как следует?
— Спрашивал! — без энтузиазма ответил жующий опер, — Крутит он. Я тоже не верю, что не знает, кто его обул. Но ты сказал, не давить на него, я и не стал.
Большего я от сегодняшнего дня и не ожидал. Самое главное, мне теперь было понятно, по какой причине прокурорские зацепились за стасовский отказной.
Дело оставалось за малым. Найти или придумать повод, используя который, можно было бы взять гражданина Фесенко за яйца. И убедить пока еще неизвестную Мысину Т.С. не лезть в дела Васи Фесенко. Даже, если предположение Станислава, что она приходится последнему тещей, окажется верным. Меня смущало лишь одно обстоятельство. Гражданка Мысина Т.С. настоятельно утверждала в своей жалобе, что никаких бумаг Фесенко, после посещения его милиционером в больнице, он не подписывал.
— То, что он твоей крови не жаждет, это хорошо! — рассуждал я вслух, — А вот то, что в этом деле имеется неизвестная и покамест, никем неконтролируемая баба, это плохо!
— Придется тебе с этим Фесенко еще раз встречаться, — обрадовал я опера, доедающего то, что я совсем недавно простодушно считал своим утренним завтраком, — Но сначала ты сразу после утреннего совещания в своем отделении поедешь в информцентр УВД. И вытащишь оттуда всё, что на этого Фесенко есть! А заодно и гражданина Барсукова Виктора там же проверишь по учетам! Понял?
— Понял, — грустно вздохнул Станислав, с сожалением оглядев пустую тарелку.
— Лизавета! — громко позвал я урюпчанку.
Та всё никак не могла оторваться от горы тряпок, которые она, разложив на полу и кровати, непрерывно перебирала и примеряла.
— Чего? — косясь на Гриненко, появилась в дверном проёме Лиза, — Еды больше нет!
— Еду мы завтра купим! — пообещал я, — Ты иди сюда, садись! — я придвинул ей ногой стул, — Давай-ка, расскажи нам с дядей Стасом про Барсукова. Всё, что мне раньше рассказывала и, если еще что-то вспомнила, то тоже всё расскажи!
Глава 19
Елизавета послушно устроилась на стуле и вопросительно уставилась на меня.
— Чего смотришь? Рассказывай! — поторопил я девчонку, — Чтобы этого Барсукова наказать, нам про него, как можно больше знать надо! Поэтому вспоминай всё!
Лизавета сосредоточилась и, окончательно утратив позитив, начала повествование. Слово в слово, повторяя то, что я уже знал от неё. Когда она закончила, мы со Стасом начали перекрёстный опрос. Лиза отвечала намного спокойнее, чем в тот раз, когда я её впервые расспрашивал. Оно и немудрено. За то время, которое эта худоба у меня квартировала, она из испуганного зверька постепенно превратилась в обычного подростка. Или, в почти обычного. Уже даже перестав стесняться, когда я её заставал у открытого холодильника. И не шарахалась от меня, когда попадалась мне в полутемном коридоре.
— Вы тут поговорите, а я пока пойду, с документами поработаю! — встал я и покинул кухню.
Иногда такой прием срабатывает и опрашиваемый человек либо что-то вспоминает, либо просто становится откровеннее и разговорчивее. Я для Лизетты уже не совсем посторонний, а Стас абсолютно чужой. И от того его оценочные суждения для неё могут представляться в фиолетовом цвете. Может, еще, что ему расскажет или еще что-то вспомнит.
Повторно листая в зале гриненковский отказной, я невольно вспомнил слова Натальи о суицидных устремлениях оперов и вынужден был с ней в какой-то степени согласиться. И в самом деле, права девка, сами себе они яму копают! Материал был собран торопливо и неряшливо. А постановление об отказе в возбуждении уголовного дела и вовсе не выдерживало никакой критики. Будь я прокурорским, я бы тоже изошел желчью. Но не был я прокурорским, а, наоборот, был я опером. И потому понимал объективную и до обидного суровую реальность. Понимал, что по-другому зачастую и быть не может. Далеко не всегда такой вот отказной является признаком злого умысла или нежелания работать. От оперов при сдаче дежурства часто требуют раскрытия преступления, совершенного в их дежурство. Область и город периодическими волнами дрючат начальника РОВД и его зама по опер. А они по нисходящей стимулируют копчик подчинённым. И, если ты не смог раскрыть или затоптать баранку, то, будь добр, положи утром на стол руководства отказняк. А чудес в этом мире и уж, тем более, в раскрытии преступлений не бывает. Или почти не бывает. И вот он, результат! Оперу в дежурные сутки некогда вникнуть и как следует обложиться спасительными бумажками. Постановление обстоятельно обдумать и грамотно его
