– Красота – страшная сила, – сочувствующе заметил Турецкий.
Нина Александровна искоса поглядела на него, вздохнула и ничего не сказала.
– А теперь вспомните тот не успевший разгореться скандал. С чего все началось и чем закончилось?
– Мне говорили, что Нелли – особа неуравновешенная. Как все звезды, купающиеся в мужских взглядах. И предрекали что-то подобное. Но я не думала, что это случится так скоро.
– Почему же скоро? По моим данным, конфликт возник на завершающем этапе. Все было уже, извините, съедено и выпито, а официанты трудились вовсю.
– Возможно, вы правы. В общем, ей, как обычно, что-то не понравилось, она тут же стала бить посуду, естественно, соответствующая площадная брань, модная нынче в их кругах… Ее кинулись успокаивать, а она еще пуще. Пришлось вывести. Но все уже смешалось. Люди поднялись, началось брожение, пустые разговоры подвыпившей публики, забывшей, по какому поводу они здесь находятся. Нет, я совсем не возражаю, так случается всегда. Не мы первые, не мы последние. Но тут опять откуда-то вылез этот телевизионщик, стал все снимать. Я пробовала возражать: зачем это безобразие! Нетрезвые лица! Двусмысленные ухмылки! Вообще черт знает что! Я администратору говорю: зачем вы это допускаете? Мы же договорились! А он: я не знал, все телевизионщики давно ушли! Я говорю: как же ушли?! А этот откуда взялся?! Ну мы… не то чтобы ссорились, нет, я просто выговаривала этому администратору. А Толя – тот просто купался перед камерой! И так, и этак, с бокалом в руке и без него, с кем-то чокается, пьет! И ведь не подойти – толпа…
– Стоп! – сказал Турецкий. – Вы сказали: с бокалом и без. А куда девался его бокал?
– Понятия не имею… Может, поставил на стол… А, там еще официант крутился.
– Не было официанта. Имеются показания всех, кто в тот вечер работал в зале.
– Но почему я должна не верить своим глазам? Был. И поднос держал в руке. И бокалы были… И чокались…
– С кем?
– Я обязательно должна вспомнить? – как-то беззащитно спросила Нина Александровна.
– Думаю, здесь может быть ключ.
– Тогда мне надо сосредоточиться и все… как бы проглядеть заново. Сейчас не могу, трудно.
– Понимаю вас. Но вспомнить тем не менее просто необходимо. Я дам вам мой телефон, это мобильник. Как вспомните, немедленно позвоните, хорошо?
– Я попытаюсь. – Она взяла визитку, прочитала и кивнула, пряча ее в маленькую сумочку.
Турецкий подвел вдову к «Волге», открыл заднюю дверь и помог подняться в салон, сам сел рядом.
– Назовите водителю адрес.
Она сказала. Водитель кивнул и тронул машину.
– Они просто требовали устроить широкие поминки, – неожиданно сказала она. – Даже какие-то средства выделили. Зачем это все теперь?…
– А послать нельзя было?
Она посмотрела на Турецкого и улыбнулась.
– Увы…
Наконец они подъехали к какому-то шикарному ресторану. Вывеска была выше козырька над входом, и изгибаться, чтобы прочитать название, Александр Борисович не хотел.
– Извините, последний вопрос. Адрес Кутеповой у вас есть?
– Вероятно, дома. Но она здесь наездами, обычно живет в Париже.
– Значит, мы созвонимся. Вечерком?
– Я сама позвоню вам, Александр Борисович. Помогите мне выйти.
Турецкий вывел ее из машины, проводил до дверей, где вдову ожидали серьезные молодые люди в темных строгих костюмах с черно-красными повязками на рукавах.
Простились кивками.
«А ведь у нас действительно кое-что есть!» – подумал Турецкий, возвращаясь в машину, и сказал водителю:
– Давайте-ка, молодой человек, еще разок подскочим к вашему «Павлину»…
Глава 14. ВЕЧЕРИНКА
Наконец им удалось собраться всем вместе. Подбить бабки.
Чибисов задал, конечно, интересный вопрос:
– Как тебе удалось, Александр Борисович, заставить вдову открыть рот?
Грязнов отвратительно-гнусно захохотал, чем чрезвычайно смутил и без того обиженного следователя.
– Я в том смысле, – кинулся немедленно оправдываться тот, – что целых три дня пытался узнать у нее хоть что-нибудь, но натыкался на глухую стену упрямого, враждебного молчания. А ты буквально за полчаса расположил ее…
– Закон надо знать, Юра, – нравоучительно заметил Грязнов. – Где, когда и каким способом. Ясна идея?
– Да ну вас, ей-богу! Я серьезно.
– А суть проста, – снова ответил за Турецкого Грязнов. – Ты когда ее мучил? Когда она вся была в полнейшей растерянности и похоронных хлопотах. До тебя ли ей было? И вообще, кто ты такой? Взгляни на себя ее глазами. Питерский следак, один из тех, кто всю жизнь… ну хорошо, в последние годы, преследовал ее мужа, так? А кто у нас Саня? Представитель самого президента – раз. Он и выглядит как настоящий представитель, я уж не говорю о розах на могилу, – два. И три – застал ее в момент, когда хлопоты кончились. Ну а как он умеет красивой бабе вмиг задурить голову, этого не расскажешь. Такое надо просто видеть. И учиться, Юра. Вот ты и учись, пока у тебя есть возможность. И пока мы тут.
– Очень грамотно изложил, – хмыкнул Турецкий. – Добавить можно? Ты, Юра, делал все правильно. Так и следовало. Исходя из первичного заключения врачей. Но вот тебе акт судебно-медицинской экспертизы. Смотри сюда. Диагноз подтверждается: смерть действительно наступила в результате острой сердечно-сосудистой недостаточности. Чем он мог быть вызван? Скажем, большим количеством выпитого шампанского, которое, как тебе известно, не расширяет, а сужает сосуды. Могу привести десятки примеров, когда человек в похмельном утреннем состоянии принимал вместо рюмки коньяку или водки бокал шампанского или сухого вина и тут же отдавал Богу душу. Если врача не оказывалось рядом. Между прочим, так закончили свой путь многие известные люди. А у Саблина уже была пара инфарктов. Правда, по свидетельству жены, он пил в тот вечер немного. И ситро. Однако официант, ты сам слышал, уверяет, что постоянно подливал в его бокал шампанское. Надо полагать, что Саблин не выливал его на пол или в цветочный вазон. Далее, смотри, чего пишут. В крови… обнаружены следы нейролептиков. Что это значит, всем известно. Когда я вез Нину Александровну с кладбища, нарочно поинтересовался, не принимал ли он в последнее время каких-то нейролептиков. Отрицает категорически. Не было, говорит, никаких причин. Напротив, чувствовал душевный подъем. Медицинская карта также подтверждает, что среди лекарств, которые принимал Саблин, нейролептиков не было. Однако следы нашлись-таки. О чем это говорит? О том, что вполне вероятно в этот вечер ему в бокал того шампанского, который он практически не выпускал из рук, сумели подлить нейролептик.
– Но ты же сам, Александр Борисович, только что сказал, что он не выпускал бокал из рук! – возразил Чибисов.
– Один раз выпустил. Вдова вспомнила, что, когда его снимал крупняком бородатый оператор, на какой-то момент он был без бокала. А рядом стоял с подносом официант, который… на самом деле там стоять не мог.
– Ничего не понимаю, – помотал головой Олег Левин, внимательно следивший за разговором.
– Да, Саня, – поддержал Грязнов, – ты уж объясни нам, дуракам, как это стоял, когда его не было? Интересно!
– Подлинный официант утверждает, что во время этой съемки он находился в другом конце зала. Но видел, что кто-то из его коллег подошел к Саблину и оператору с подносом, на котором находилось несколько бокалов с шампанским. Я опросил всех – и все отрицают. Я посмотрел их форму – обычные черные костюмы, бабочки. Так, кстати, были одеты в тот вечер и многие гости. Словом, если эта моя версия проходит, налицо преступление. А что касается нейролептиков, то их у наших коллег из известных спецслужб хватает выше крыши – и мгновенного, и замедленного действия. Не мне вам рассказывать. И заметьте, приступ произошел примерно через час-полтора после этого эпизода, то есть в тот момент, когда у убийцы была твердая уверенность, что его жертва окажется в автомобиле и вдали от любой клиники. Так и произошло. Видимо, было уже известно, что после презентации Саблин отправится в Комарово, а не на свою квартиру на Съезжинской.
– А скандал с Кутеповой послужил тем отвлекающим маневром, который позволил убийце, или убийцам, что называется, вплотную приблизиться к Саблину? – словно бы у самого себя спросил Чибисов.
– Вот именно, Юра, – подтвердил Турецкий. – А ты говоришь, что ничего не смог добиться! Правильные выводы, брат, делать – это великое умение. С чем тебя и поздравляю…
– Однако знание не облегчает задачи, – возразил Чибисов. – А мы, по сути, знаем лишь то, что в зале присутствовал человек, похожий на фоторобот киллера Светличного. Но при чем здесь он? Он же не стрелял из снайперской винтовки!
– Верно. Но он, по всей вероятности, организовал подход к Саблину. А сделали дело его подручные, назовем их так: бородатый оператор и официант. А разыграно, я вижу, было просто, как по нотам. Отсюда для нас проистекают следующие задачи. Первая: по списку гостей отыскать всех телевизионщиков, которые были на презентации. И всех опросить. Вторая: весьма невнятные показания дали охранники, никакой толковой информации. Проверить, кто они и откуда, могут наклюнуться связи. Наконец, третья: Кутепова и ее личный телохранитель, «личка». Ну этим я займусь сам. А тебе, Юра, беготня. Я закончил, господа, можете мне налить. Передаю слово Грязнову. Что слышно из Москвы, Вячеслав Иванович?
