назначению группы при Комитете Госбезопасности. Никто из них не занимался аналитикой для высшего руководства страны, но если обнаруживал что-то интересное, то конечно это попадало на стол первым лицам.
Подобные люди, со своими мелкими коллективами, были и у Ленина, и у Сталина. Только Хрущёв разогнал старых аналитиков, а свою структуру не создал. А зачем? Он же всё знал лучше любых академиков. И в космических проблемах разбирался и в сельском хозяйстве… Только вот оставил после себя такие кучи, что разбирать пришлось десятилетия. Но специализированная аналитическая структура, созданная в системе Верховного Совета, была для СССР вещью достаточно необычной. Во-первых, тем, что руководители союзных ведомств могли заказать аналитику по интересующему их вопросу, и сравнить со своим видением. Во-вторых, тем, что в случае «косяков» с их стороны соответствующие люди поднимали этот прогноз, и в случае расхождения действий с анализом Информационного Управления, жёстко спрашивали с руководителя. Так, например, пострадал министр чёрной металлургии СССР, Иван Павлович Казанец, который в ответ на рекомендацию наращивать производство высоколегированных сталей, и сплавов, наоборот уменьшил их количество отдав предпочтение сталям низкосортным, посчитав что хорошая сталь нужна только для исполнения заказов военной промышленности, а так как пошло снижение производства танков и артиллерии, то народное хозяйство обойдётся высокоуглеродистыми сталями. И в результате в начале 74 года возник жёсткий дефицит сталей и сплавов специального назначения, так как автозаводы, во исполнение решения Совмина, изменили технологию производства автомобилей, для того чтобы кузова гарантированно выдерживали эксплуатацию в течение двадцати лет, о чём было прямо сказано в аналитической справке. Госплан не успевал за коррекцией плановых показателей и кое-что, вот таким технологическим образом, проседало. Но для Ивана Павловича, это не имело ровным счётом никакого значения, потому что он мгновенно стал персональным пенсионером, и не помогло даже личное знакомство с Брежневым, который ему для начала предъявил аналитику команды Николаева, затем его подпись под приёмом документа у фельдпочты, и личным распоряжением написанным рукой Брежнева; «Ознакомиться и доложить об исполнении».
Признаваться в том, что все бумаги из СовМина и Верховного совета читает даже не первый зам, а фактически один из работников среднего звена министерства, Казанец не захотел, и отправился на пенсию. А новым министром стал не заместитель как обычно, а пока малоизвестный директор Новолипецкого металлургического завода Серафим Васильевич Колпаков – выпускник Института Стали и Сплавов, выходец из Военно-Морской авиации, что сразу сближало его с проблемами флота.
Но даже из чернильницы – непроливайки, которую только что отменили в школах, чернила исправно выливаются. А люди, в этом смысле, ещё более ненадёжны, и молва, об уволенном министре разошлась среди чиновного люда быстрее чем огонь на складе ГСМ.
Осознание, что какой-то начальник управления в Верховном Совете может стать причиной ухода в отставку столь значимого и заслуженного человека как Казанец, добавило аппаратного веса самому Николаеву, а во вторую очередь всему Верховному Совету, который пока мало воспринимался как реальная практическая власть. На местах его ещё недавно передавливало «мнение» партийных органов, а на уровне СССР, существовал фактически главный управленческий орган – Политбюро ЦК, который запросто мог указать и Верховному Совету.
Но были следствия и менее приятные для Виктора. Одна из таких аналитических «фабрик», а именно группа учёных кибернетиков и математиков, под неформальным руководством Лазаря Ароновича Люстерника, выдала для Генерального Секретаря, категорическую рекомендацию осуществлять охрану Виктора на уровне председателя Комитета Госбезопасности, а может и выше, потому что генералов много, а секретоносителей уровня Николаева, совсем мало, а из них на виду вообще только он один.
Брежнев был реалистом и понимал, что это будет правильно, но и отношение советского общества тоже не мог не учитывать. И так, Николаев и всё что вокруг него происходило, было далеко за чертой нормальности. Ну ладно, герой – орденоносец которому нет ещё и двадцати. Только что отгремела страшная война и там, на фронте таких мальчишек хватало. Хотя в мирное время такое конечно нечасто встретишь. Но вот даже его Волга, и быстро нарастающий аппаратный вес… Брежнев недаром дал разрешение на появление Николаева на экране. Ему было интересно как изменится человек получивший всесоюзную известность. Но Виктор оказался просто выше этого. К славе отнёсся как к фактору мешающему работе, и даже с письмами, со всего Союза которые ему писали граждане, обошёлся весьма оригинально. Снял помещение и посадил туда пятерых пенсионеров которым платил зарплату из своих денег, которые отвечали на письма, а кое-что передавали в прокуратуру, или в КГБ. По ситуации. А ведь многие из тех, кого знал Брежнев, выдержав на фронте, ломались славой и почестями.
И в дела аналитического центра впрягся уверенно и чётко, словно уже руководил подобной службой, заодно решив несколько застарелых проблем своих сотрудников. Что-то через аппарат Верховного Совета, а что-то и лично, например, просто взял и купил квартиру девушке, которая фактически осталась бездомной, и машину. Но это его личный секретарь. А вот для своей новой сотрудницы, не поленился и съездил к месту жительства, разрешив давний конфликт с парнями во дворе. Причём никого не бил, а поговорил с ними о чём-то, и хулиганская кодла распалась. Кто-то прервал контакты, кто-то уехал в другой город, а сам главарь, нанялся на стройку в Сибирь, посчитав, что там его трудно будет найти.
Виктора вели очень плотно, прослушивая телефонные разговоры, читая документы, которые он делал, и даже поставили прослушку в квартире любовницы. Так что Брежневу было что почитать о похождениях своего любимца. Но вот что не могли не отметить сотрудники КГБ, это при всём том, что Виктор не был кристально чистым и законопослушным гражданином, он был безусловно предан стране, и обществу в целом. А по мировоззрению, так вообще поборник справедливости. Правда иногда довольно жёсткой, ну так и сам Леонид Ильич ангелом не был, и как-то на фронте, расстрелял попавшего под горячую руку дезертира. Потом уже оформили дело полевого трибунала и прочее, но тогда, бригадный комиссар Брежнев прострелил голову человека ни секунды, не сомневаясь в собственной правоте.
И конечно, когда вдруг начала вскрываться истинная роль Виктора в идущих в стране преобразованиях, потёк народ с разного рода подношениями. Но Николаев не взял даже копеечную, но красивую французскую шариковую авторучку, которую якобы забыл один из посетителей. Увидев чужую вещь, Николаев сразу отдал своему куратору по безопасности, причём отдал в конверте, не оставив своих отпечатков. Что уж говорить о подарках дорогих. Он не брал сам и предупредил всех сотрудников, что даже самая крошечная взятка автоматически означает увольнение,
